Столкновение - Сапегин Александр Павлович - Страница 54

• Предыдущая
• 54/133
• Следующая

— А это, друг мой, понимаешь, такая штука…

— Ну-ну, не мни то, что танцорам мешает, рожай быстрее. — Народ захихикал.

— Названия мы еще не придумали — вот коллективно обсуждаем, как обозвать, — влезла Валя Остапенко.

— Короче, Склифосовские. — Вадим начал терять терпение, он его и так не много отыскал после встречи с миурами, а тут еще эти резину тянут да глазки строят…

— Не кипятись, бледнолицый друг мой, красный цвет лица тебе не идет, — осадил его Сергей. Поттеровцы же откровенно скалились. — Мы тут сами пытаемся понять, что за хрень собрали. По идее агрегат должен замерять силу магического воздействия.

— И как этот фиг-вам работает?

— Ну вот, мы его, можно сказать, на помойке нашли, — голосом кота Матроскина начал Березин.

— Ничуть не удивлюсь, что ты начал шарить по помойкам, — перебил его Вадим. — У Вали наконец получился конфудус?

— Ты гляди: запомнил! Скоро на человека будешь похож.

— Береза, ты меня знаешь. Я тварь терпеливая, в глаз молча бью.

— Сергей, хватит! — Арина Серебрякова, памятуя прошлое, решила не доводить до греха и взяла инициативу в свои руки. — Это что-то вроде динамометра. Гена и Антон переделали рамку, с помощью которой местные измеряют плотность магического поля. Если я правильно поняла, то рамки замеряют направленный на них поток маны, за аналог и эталон взято заклинание левитации объекта весом в килограмм. К контурам присоединены артефакты, не позволяющие оторвать прибор от поверхности. Чем больше прикладывается силы, тем большее количество оборотов делает рамка. Чтобы установить чистоту эксперимента и проверить силу заклинания, берется отрезок времени в десять секунд. Мы тут эмпирическим путем вычислили, что на один оборот первой рамки требуется приложить усилие, равное ста беллам, или, как предлагает Валя, силе в один «дамбик».

— Позволь, угадаю: чтобы повернуть среднюю рамку, надо приложить силу в сто раз большую?

— В тысячу, это будет один «волдик».

— Ага, а…

— А тысяча «волдиков» равняется одному «гаррику» — это, как ты видишь, следующая рамка.

— И кто у нас чемпион по армрестлингу и бодибилдингу? — спросил Вадим. Серебрякова шаркнула ножкой. Кто бы сомневался… — Сколько ты отжала?

— Девятьсот тридцать, — почесав кончик носа, ответил Сергей и добавил: — «Гарриков». На втором месте — Антон. Наш мальчик взял на грудь шестьсот девяносто, я потянул пятьсот девяносто пять. Чтобы не считать обороты, наши гении от Майкрософт… — Антон кашлянул, — не Майкрософт? Ну ладно, наши гении предельно автоматизировали процесс, теперь у нас есть эспандер с ЧПУ.[10] Кстати, почему не поздравляем чемпиона?

— Поздравляю. — Вадим картинно поклонился Арине. Девушка присела в реверансе. — А четвертая рамка?

— О! — Березин поднял вверх указательный палец. — Уровень Мерлина, недостижимая планка, мечта каждого уважающего себя волшебника. Не хочешь попробовать?

— Не хочу. Я спать хочу; откровенно говоря, день был тяжелый.

— Какие проблемы?

— Никаких, кроме тишины.

— Белый, это ты так тактично намекаешь, чтобы мы выметались?

— Почему намекаю, говорю прямым текстом.

— Иди к нам. — Гена Соломатин кинул Вадиму брелок с ключами. — Моя двуспальная раскладушка — у окна.

— Спасибо. — Белов ловко подхватил брелок заклинанием левитации, рунную схему он собрал за доли секунды.

Поблагодарив одногруппника, Вадим достал из шкафа чистый комплект нательного белья, в ванной комнате взял полотенце и мыльно-рыльные принадлежности. Спорить с ребятами не хотелось, хотя можно было «попросить» их, но предложенный Генкой вариант как нельзя кстати устроил обе стороны. Какая разница, где спать?

— Белый! — догнал его у порога крик Сергея.

— А?

— Давани, не мнись, — Березин указал на ящик, — ради науки.

Вадим, закатив глаза, пожал плечами: отвяжитесь, мол. Сформировав конструкцию из рун, он направил ее на ящик, подержал чуть-чуть и, не обращая внимания на крутящиеся вентиляторами рамки, хлопнул дверью.

— Охренеть… — выдохнул Антон и поднял на ребят пораженный взгляд.

— Чего там? — спросила Арина, взор которой, как прикованный, следил за оборотами четвертого контура.

Антон молча развернул ноутбук экраном к ребятам:

— Пять с половиной «мерлинов»!.. Кто-нибудь напомните мне не попадать Белому под горячую руку.

— Самим бы не забыть, — пролепетала Арина и зябко поежилась. В голове девушки сама собой всплыла картинка с задыхающимся двоюродным братом…

Игрум. Апартаменты Ласаба

Многие знания — многие печали. Древняя мудрость одинакова для различных миров, имея везде одно и то же толкование. Последние циклы знания не приносят Ласабу рум Гуро радости, скорее они служат поводом для пессимизма. На Земле говорят — кто предупрежден, тот вооружен. На Игруме добавили бы — узнал, оценил, познал, сделал, но… Но третий верховный эрарх[11] касты жрецов никак не мог придумать, что делать с попавшими в его руки знаниями. Ласаб коснулся пальцем сенсора и откинулся на спинку кресла. Повинуясь команде, заработали медицинский комплекс и бытовая автоматика. От высокочастотных колебаний задрожал воздух, человек в кресле блаженно щурился от электронного массажа. Тихо тренькнул сигнал кухонного автомата, и бытовой кибер поставил на стол чашку с тонизирующим взваром. Ласаб не глядя протянул руку и подхватил обжигающе-горячую емкость с приготовленным напитком. Рум Гуро сделал осторожный глоток варева. Неплохо, совсем неплохо; еще бы чуть-чуть соли и жира с шеи горного козла — и было бы вовсе отлично, но… Но думы о жире вернули почти всесильного жреца, одного из самых могучих политиков планеты, к тому, от чего он долгое время жаждал отвлечься. Сплюнув чешуйку с корня чернолистника, Ласаб с отвращением отставил чашку в сторону и с ненавистью посмотрел на висящее в воздухе голографическое изображение.

Графики, опять графики, таблицы, диаграммы, пояснения… как будто он без прогнозов аналитиков не понимает, что общество движется к пропасти. Система, еще сто циклов назад казавшаяся незыблемой, стояла на грани коллапса. Быдло и человеческое стадо могут верить цветистым лозунгам о движении вперед и стремительной поступи цивилизации. Защитные сапоги космических исследователей Игрума ступили на все планеты системы. За первопроходцами пришли геологи и инженеры, мыслители и строители украсили лики планет куполами городов и громадных предприятий. Заработали рудники, свободные старатели разрабатывают богатейшие залежи планетоидов в астероидном поясе, но… Но все эти победные реляции были ничем иным, как пылью в глаза. Игрум задыхался от нехватки ресурсов. Сновавшие между материнской планетой и астероидными рудниками космические рудовозы позволяли экономике лишь поддержать спадающие штаны. Слишком велика была стоимость небесных ископаемых, не выручал даже труд преступников и низверженных.[12] Люди мерли словно мухи, а строить автоматизированные комплексы было еще накладней, намного накладней, вот и набивали трюмы рудовозов бесправным быдлом, благо что криосон позволял сохранить до девяноста пяти процентов будущих рудокопов, иначе — труба, со всеми вытекающими. Впрочем, «труба» скоро придет к ним всем. Стагнация уже затронула все касты и слои общества, обойдя стороной лишь военных, но тут особый случай: заигрывать с вояками и лишать их куска мяса и любимых игрушек всем было не с руки, ибо на их штыках последние годы держится благополучие верховных каст. И так крамола расползается среди низших. Нерушимый монолит дал трещину. Размежевание каст и отход от практики свободного перехода обесценили древний принцип солидарности, когда во главу угла ставилось выживание социума, как единого организма. Тысячелетия данный принцип впитывался с молоком матери и не подвергался сомнению, но… Но некоторые представители правящих кругов решили, что может быть иначе, ведь врагов у них на планете не осталось, последняя война отгремела более восьмидесяти лет назад, Союз городов почил в бозе, похоронены под руинами зданий лидеры демократов, пришло время, когда можно и нужно позаботиться о себе, закрепив свое положение в вертикали власти. На словах все было по-прежнему. Во всех средствах массовой информации декларировалась приверженность древним традициям, на деле же шло распределение мест у кормушки. Те, кто столбил места, и были первопричиной деградации общества. За пятьдесят лет расслоение среди и внутри каст достигло угрожающего уровня. Помимо кастовых проблем, во весь рост встал вопрос перенаселения и демографического давления, о ресурсном голоде не стоит и вспоминать. Взоры людей обратились к звездам. Стремительный рывок в космос и последовавшее за ним развитие науки и технологий позволило на время снизить остроту проблемы. Гигантские стройки, миллионы, сотни миллионов рабочих, задействованных в программе освоения космоса и ближайших планет. Громкие открытия и научные сенсации. Покрытые песком города на Йорте — четвертой планете. Таинственные могильники и непонятные машины, новые открытия, достижения медицины, рост популярности касты мыслителей, подарившей жителям Игрума вакцины практически от всех болезней. Открытия мыслителей отодвинули старость, избавили от наследственных генетических заболеваний, дали клонирование и многое другое, но… Но за общим угаром все проглядели один нюанс — количество ртов и едоков тоже увеличилось. Когда спохватились, то демографические программы по ограничению роста населения пришлось списать в утиль.

• Предыдущая
• 54/133
• Следующая