Дневник немецкого солдата. Военные будни на Восточном фронте. 1941 – 1943 - Пабст Гельмут - Страница 15

• Предыдущая
• 15/70
• Следующая

Все контратаки провалились. Ночь за ночью мы вели массированный огонь, чтобы выбить оттуда противника. Ночь за ночью пехота ходила в атаку после пребывания на открытом воздухе после 27-го числа. Ей было прекрасно известно обо всей тщетности этих усилий. В третий раз стояла задача взять П. Любой ценой! «Окопы на линии фронта будут заняты вновь. Всякий оставивший свой пост будет предан военному трибуналу и расстрелян».

Настроение в нашей землянке самое безрадостное.

Командир пехотной роты лейтенант фон Гинденбург происходит из старинного рода. От усталости у него образовались круги под глазами. В моменты, когда он думает, что за ним никто не наблюдает, его охватывает огромная усталость и на него находит полное оцепенение. Но как только он берет в руки телефонную трубку, его спокойный низкий голос звучит ясно и твердо. Он говорит с командирами взводов с такой убедительной теплотой и уверенностью, что они уходят успокоенными. Его собственное мужество самодостаточно, оно так же неотделимо от него, как его армейский мундир.

Скоро будет ноль часов. Я медленно готовлюсь к этому. Тем временем лейтенант фон Гинденбург пошел спать. Его работа закончена. Он крепко спит до тех пор, пока не прибудут первые посыльные.

Вскоре после этого я был уже на наблюдательном пункте, ожидая массированного артиллерийского огня, который должен предшествовать атаке. Ночь была темно-голубой, в виде небосвода без звезд над освещенной панорамой. Огонь в П. отражался на снегу нежно-красным светом.

Мы наблюдали за артобстрелом. Он обрушился одним ударом, рикошетящие осколки, как фантастические фигуры, прыгали над крышами.

В ту ночь саперный взвод – офицер и сорок два солдата – атаковал противника. Одиннадцать человек были убиты, девять тяжело и семь легко ранены. Офицер вернулся с пепельно-серым лицом и пятнадцатью солдатами.

На следующее утро пройти к нашему наблюдательному пункту было почти невозможно. Русские обстреливали нас из занятых ими окопов, так же как и из пункта П. Одна из противотанковых пушек настолько точно пристрелялась к нам, что после разрыва мое лицо всякий раз обдавало душем из снега и земли, когда я всматривался через смотровую щель, чтобы определить направление, на вспыхивающее пламенем дуло. Нам пришлось эвакуировать наблюдательный пункт и отойти назад в окоп. Как только мы забрались в землянку, разворотило наше оконце, и нам пришлось заколачивать дыру.

Случилось неизбежное. Наши позиции были обстреляны из леса, в семидесяти метрах с тыла от нашей землянки. Русские дозоры зашли нам в тыл и оборвали провод связи. Наши их видели. Позднее наши собственные дозорные обнаружили, что русские протоптали в лесу широкую тропу за главной линией передовых позиций, от которых связь с тылом осуществлялась по четырем телефонным линиям.

31-го в полдень в землянку прибыл командир батареи. Он вместе с лейтенантом Маком предпринял еще одну попытку занять наблюдательный пункт. Это не удалось сделать. Сразу же открывало огонь противотанковое орудие. Они были на волосок от смерти и потом пять минут не могли прийти в себя. То была тяжелая ночь. Говорили, что в пункте П. триста человек готовы атаковать наши позиции. Если бы это удалось, они бы нас накрыли. Но мы сосредоточили огонь всего полка на этом участке, и обстрел был мощным. После этого послышались крики раненых…

Сегодня нас выручали. На подходе отряды подкрепления обстреляли, и они вынуждены были отступить. Сани с аппаратурой и другим имуществом попали в руки врага. Сделали еще одну попытку и на этот раз прорвались. В 12.30 мы отбыли, десять человек с двумя санями и несколькими ранеными. Впереди нас ехал русский дезертир (один из тех, кто последние два дня голодный блуждал по лесу).

За пятьсот метров от наблюдательного пункта мы наскочили на неприятельский дозор из пятнадцати человек. Мы сразу зашли им во фланг. Я видел, как первый из них бросился под ель слева от тропы. Но я переиграл его. Когда я подошел ближе, то увидел, что в пяти метрах в небольшой ложбинке трое из них пытались скрыться. Мой магазин быстро опустел. Я набросился на них, и двоих, в том числе командира дозора, мне удалось захватить. Третий убежал. Я передал двоих пленных товарищу, перезарядил оружие и последовал за беглецом. Думаю, что, скорее всего, мне удалось его подстрелить. Тем временем командир дозора попытался с пистолетом напасть на моих спутников. Мой товарищ застрелил бы его, но винтовка дала осечку. У русского курок пистолета не был взведен, и мой товарищ выбил его из рук солдата прикладом. Затем они пошли друг на друга. Я подоспел вовремя, чтобы вмешаться.

Остальная часть нашего отряда уже ушла дальше. Они обстреляли основную группу русского дозора справа от тропы. Я тогда думал, что мы всегда будем действовать со всей массой войск, но тут вдруг мы оказались одни. Мои товарищи тоже пропали, а я остался с пехотинцем с обмороженной ногой.

У нас потерь не было. Что касается всех криков и стрельбы, для русских паша атака была столь неожиданной, что им так и не удалось организовать системную оборону. Раненый лейтенант, ответственный за нашу команду, был доволен своими артиллеристами.

Теперь хорошенько выспаться!..

3 февраля 1942 года. Мне присвоено звание сержанта за «храбрость перед лицом врага».

Наша батарея сделала более тысячи выстрелов со своей нынешней позиции. Она отбивала все атаки противника в нашем секторе. Неприятель совершенно не смог бы действовать эффективно, не засеки он наши огневые позиции, – а русские никогда не бывают настолько неэффективны. Вчера они послали разведывательный самолет, и третий их залп попал в цель. Орудие номер 3 перевернулось, восемьдесят снарядов взорвались, результатом попадания в окоп стали девять жертв. Один из парней лежал в трех метрах от боеприпасов, но у него не были опалены даже брови, лишь с головы до ног он был обсыпан порохом.

Сержант X., прекрасный, милый парень из нашего отряда, был ранен на нашем контрольном пункте на третью ночь. Рано утром его и еще пятерых пострадавших эвакуировали на трех санях. На санном пути кавалькада встретила вражеский дозор. Были пострадавшие среди сопровождения, а позднее обнаружили, что получившие ранения – мертвы. Офицер саперов, о котором я упоминал выше, прибыл сюда в ту же ночь, получив сквозное ранение в руку. Он с боем пробивался вместе с нашим командиром батареи. Из своих остававшихся пятнадцати человек он нашел только двоих. На линии фронта больше не берут пленных.

• Предыдущая
• 15/70
• Следующая