Ответный удар. Дилогия (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 35

…

Во-первых, США следует поддержать раздел Сирии на государство с суннитским большинством и алавитское «государство-обрубок» в северо-западном секторе страны, где, так уж получилось, расположена российская военно-морская станция. Курды должны получить автономию, примерно как их иракские соплеменники.

Турция будет протестовать во весь голос, потому что это будет поощрением идей независимости курдов, на которые премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган смотрит так же, как капитан Крюк смотрел на крокодила. Это слишком скверно для турков, но кто-то здесь должен потерять, и этим «кто-то» должны быть турки. Раздел — единственный способ остановить гражданскую войну и избежать массовых убийств по её завершении. За полной победой одной из сторон последует резня. Самое гуманное решение — развод по примеру бывшей Югославии. Асад может остаться у власти в стране-обрубке, где алавиты будут в безопасности от суннитских расправ, а русские смогут сохранить свою заправочную базу. Можно только удивляться, почему вашингтонская тусовка «ответственных, чтобы защищать» не рассмотрела этот вариант ранее.

Во-вторых, США следует использовать своё влияние на Турцию, Саудовскую Аравию и Катар, чтобы очистить суннитских повстанцев в Сирии от самых отмороженных джихадистских элементов. Кроме всего, это должно дать русским понять, что они не будут вмешиваться в контртеррористические операции на Кавказе в той наводящей ужас манере, в какой могли бы.

В третьих, США должны атаковать Иран и уничтожить его мощности по производству ядерного оружия и основные базы Стражей революции (и, возможно, ряд других объектов; у разных американских высших офицеров есть свой собственный список предпочтений).

Главное — нейтрализация Ирана: она устраняет трубопроводную поддержку из Ирана Асаду и различным террористическим организациям, и низводит их до неприятных, но стратегически безработных местных игроков.

У России, по-видимому, меньше возражений против американских авиаударов по Ирану, чем по Дамаску. Она просигнализировала об этом настолько ясно, насколько могла, отказавшись передать комплексы С-300 иранскому режиму, но обещая при этом поставить их режиму сирийскому. Плохая новость в том, что мы не можем выдавить Россию из региона; Америка наломала в регионе слишком много дров, чтобы повернуть время вспять.

Хорошая новость состоит в том, что проблемы, обусловленные повышением роли России, поддаются локализации и сдерживанию. Башар аль-Асад и его алавитская армия, закупоренные в цитадели, будут источником раздражения, но не стратегической угрозы. Суннитский режим с курдской автономной зоной в оставшейся части страны будут восприимчивы к давлению Запада, требующего очиститься от более опасных джихадистов.

В сущности, у России против американской атаки на ядерную программу Ирана и центры его внешней подрывной деятельности имеется меньше возражений, чем у администрации Обамы. Больно читать эти бесконечные сетования американских консерваторов на восстановление российского влияния на Ближнем Востоке, когда лишь немногие представители этого лагеря открыто предлагают ударить по Ирану. Они боятся, что избиратели не поверят им, сотрясающим оружием, после убогих результатов кампаний государственного строительства в Ираке и Афганистане.

Гораздо легче собрать войска под крики «русские идут!», чем обратить внимание на то, что сутью проблемы является идеологическое неприятие администрацией Обамы применения силы против Ирана. Фактически, позиция Путина более податлива к стратегическим требованиям Америки, чем позиция Обамы, противоречащая здравому смыслу, как её можно охарактеризовать.

…

Изложенные выше предложения — всего лишь временные меры по ограничению ущерба в условиях ухудшающейся ситуации. Если США по-настоящему хотят получить внимание России, им нужно делать в точности то, что сформулировали в 1981 году Рональд Рейган и его команда: убедить русских, что Америка обскачет их в военных технологиях. Это подразумевает агрессивное финансирование фундаментальных исследований по модели старого DARPA (Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам). Если заставить Путина считать, что его остаточное преимущество в технологиях зенитных ракет достигло своего «срока годности», он будет гораздо более гибким по целому диапазону обсуждаемых вопросов.

Я с болью осознаю, что политическая обстановка не благоприятствует такому подходу. Но это не меняет того факта, что именно это и следует сделать.

http://www.warandpeace.ru

Ирак, Багдад

Садр-Сити

Ночь на 20 мая 2019 года

— Что с тобой?

Я ничего не ответил. Мы лежали на наспех застеленной кровати в квартирке Амани посреди Садр-Сити. Пахло коноплей — это она курила, затягиваясь по-мужски, через особым образом сложенный кулак, чтобы дым остыл. Когда куришь коноплю — нельзя вдыхать горячий дым, никакого кайфа от этого, как сигареты — его курят только кретины. Самое простое — найди бутылку — полтарашку, прожги в ней дырку, и вставь туда сигарету. Баш, как ее называют. И кури. Амани курит так, как курят уже подсевшие — хотя я знаю, что она контролирует себя. Большую часть времени.

— На…

Я отрицательно покачал головой

— Нет. Не хочу.

Она вдруг хватает меня за руку, пальцы сухие и горячие. Глаза совсем шальные.

— Затянись. Ну!

— Я сказал — не хочу.

— Затянись. Докажи, что в тебе есть что-то человеческое.

Я выхватываю сигарету одним движением, давлю ее пальцами. В ответ получаю хлесткую пощечину, ловлю руку, крепко сжимаю.

— Успокойся — говорю я ей, глядя прямо в глаза — война на сегодня окончена. Мир.

Поднимаюсь. Иду на кухню, готовить чай. На душе темно и муторно, не отключается голова. Голова — это мое проклятье, она не отключается никогда. Ни когда я с женщиной, ни когда я на ковре у начальства, и процесс совершается… несколько обратный, скажем так. Кое-кто вообще считает, что я немного не в своем уме — я иногда кажусь рассеянным, переспрашиваю то, что должен помнить. Но на самом деле — я научился думать о нескольких вещах сразу. И еще я не умею отдыхать. Расслабляться. Посылать все к чертовой матери. Не дано мне это.

На запах крепчайшего чая — появляется Амани. Молча берет кружку, садится. Раньше — инвалидами называли всех, кто поучаствовал в войне, даже если на нем ни царапины. Например, до революции была газета «Русский инвалид», но она адресовалась всем, кто участвовал в боевых действиях, не обязательно инвалидам. Так и мы с Амани. Мы уже давно — инвалиды. И лучше, если мы не будем отягощать никого своей инвалидностью.

— Моего младшего брата убили… — говорит она, отхлебывая чай.

— В Иордании?

— Да.

Я ничего не говорю — а что тут скажешь? Идет война народная, священная война — и нет никого, кто смог бы избежать ее. Амани пьет чай — и по ее смуглым щекам медленно, очень медленно текут слезы, царапая душу бессмысленной болью.

— Он был… поэтом. Писал стихи. Они убили его… знаешь, за что?

…

— Он не был нужен в борьбе. Знаешь… он был очень мягким человеком. Приносил домой птиц, выхаживал их. Приносил домой кошек. Он просто был бесполезен в борьбе, понимаешь? Ему нельзя было дать автомат и сказать — стреляй. Он не смог бы — и они это знали. Тогда — они пришли и убили его. Просто, чтобы его не было. Просто — чтобы он не разлагал народ. Чтобы не показывал на своем примере, что можно оставаться в стороне от бойни. Не воевать. Не стрелять. Не взрывать. Вот за это — они его и убили…

— Если хочешь, я попробую узнать, кто — прерываю молчание я

— Кто? — Амина горько усмехается — какая разница, кто? В нашем народе отдельные люди ничего не значат. Я знаю, что это сделали люди аль-Асира. ^[39]Я знаю, что это послание мне — будешь делать то. что ты сейчас делаешь, и мы убьем кого-нибудь еще.