Выбери любимый жанр

Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 83

Изменить размер шрифта:

Мустафа аль-Джихади был здесь несколько лет назад как турист. На фоне тогдашнего столпотворения — стоянки для туристических автобусов, пустые на девять десятых выглядели мрачно и уныло.

Они вышли из машины, пошли к пирамидам, кое-где ноги утопали в нанесенном песке больше чем по щиколотку. Почти не было ни продавцов сувениров, ни верблюдов. Раньше здесь был армейский пост и пост антитеррористической полиции, спецподразделения Мухабаррата — долина Фараонов с ее скопищем туристов считалась целью номер один для террористической атаки. Теперь не было ни того ни другого — стоял внедорожник, проходя мимо Мустафа заметил, как во внедорожнике, открыв рот дрыхнет полицейский, с автоматом, с бородой, но без усов. И больше не было ничего — очевидно, новой власти было все равно, даже если кто-то вынесет отсюда саркофаг Тутунхамона. Или чего-нибудь еще. Все, что было в Египте до ислама, древнейшая и самобытнейшая культура объявлялась харамом. Дошло до того, что в некоторых пирамидах особо фанатичные закрашивали баллончиком лица людей на фресках.

Как оказывается просто оказалось решить проблему терроризма в долине Фараонов. Нет туристов — нет и терроризма.

Они зашли в какую-то гробницу… там было пыльно и пустынно. Мустафа еще раз попытался завести разговор про армию, но получил пару уклончивых ответов и больше ничего. Потом — они зашли в другую гробницу, там было еще и темно. Мустафа шел за своим провожатым, который шагал уверенно, очевидно, зная куда идет. И тут — провожатый обернулся и врезал кулаком Мустафе в солнечное сплетение, да так, что у иорданского журналиста искры из глаз посыпались, и свет в глазах померк.

Мустафа окончательно пришел в себя в какой-то камере, низкой, темной, пыльной и очевидно не имеющей выхода кроме того, откуда они пришли. Строители пирамид были загадочными парнями — в обычной пирамиде было полно каких-то отнорков, коридоров, которые никуда не вели и были построены неизвестно зачем. Возможно, в некоторых из них что-то было — но это украли грабители еще до того, когда сюда пришли археологи. Возможно, это были какие-то ловушки. И сейчас — пирамиды были столь загадочными объектами, что с использованием современных пустотных сканеров — то и дело отыскивалось что-то новенькое.

Луч света светил ему в лицо. Ему было трудно дышать, он подумал, что возможно, у него сломано ребро. Или два ребра.

— Ну и кто ты такой, черт побери?

Вопрос был задан на арабском.

— Я журналист. Иорданской газеты.

— Чушь собачья.

На живот ему плюхнулся диктофон. Очевидно отключенный.

— Ты из этих?

— Из каких этих, черт побери?

— Кто на меня донес?

— Я не знаю, о чем ты.

— Смотри сюда, шакал.

Перед фонарем, в луче света появилась рука. В ней был пистолет, настоящий Sig 226 с настоящим коротким, очень современным глушителем.

— Видишь? Сейчас здесь не так много народа ходит. Тебя найдут через несколько дней, меня в стране уже не будет. Итак… кто тебя послал?

Мустафа решил рискнуть.

— Парень, проверь мой бумажник. Там кое-что есть.

Сказано было по-английски.

— Чушь.

Ответ был по-арабски.

— Я сейчас достану бумажник и протяну его тебе. У тебя есть оружие, у меня его нет. Ты ведь не боишься меня?

Для любого араба признаться, что он боится — означало потерять лицо.

Мустафа продолжал говорить по-английски.

— Хорошо. Только не дергайся.

Мустафа достал бумажник из кожи, телячьей, а не свиной и протянул его водителю такси.

— Посмотри за подкладкой. Там есть небольшой шов. Внизу.

Водитель сделал так, как он сказал. Достал карточку, поднес к свету.

— И что это значит, черт тебя дери?

— Это карточка генерального директора новостного вещания CNN. Подлинная.

Водитель помолчал какое-то время.

— Ты американец? — спросил он.

— Нет, я араб.

— Но работаешь на американцев?

— Я ищу новости для них. Я репортер…

Водитель сильно ударил Мустафу по ноге.

— За что!?

— Предатели…

На долину Фараонов опустилась ночь. Тяжелая, душная летняя ночь, не приносящая отдохновения…

— Откуда ты? Где ты служил?

Водитель недовольно покачал головой.

— Какая разница.

— Я твой друг.

— Американцы больше не друзья. Американцы предали нас.

— Это ложь!

— Это правда! — водитель вспыхнул как порох — американцы приказали нам не вмешиваться в одиннадцатом! Они едва не убили нашего полковника, когда тот решил все же выполнить приказ! Американцы предали нас!

— Так приказ все же был? — Мустафа не знал, что именно за приказ, но понимал, как важно поддерживать разговор.

— Конечно! Как он мог не быть! Одного нашего батальона хватило бы, чтобы разобраться со всей этой чертовой площадью! Мы могли исполнить приказ! Мы хотели исполнить приказ! Мы знали, что будет, если мы не исполним приказ! Но американцы… они прибыли к нам… сказали, для совместных тренировок. Они жили бок о бокс нами. А когда пришла пора действовать — они приставили пистолет к нашей голове. Полковника избили, а моего друга убили, когда он пытался вскрыть оружейную комнату! Вот как!

Мустафа внезапно понял, что речь идет о площади Тахрир и о событиях арабской весны.

— Как американцы могли так сделать?

— Это ты мне скажи, эфенди, как американцы могли так сделать? Им нельзя верить, они предали нас!

— Меня они не предавали.

— Значит, еще предадут. Им нельзя верить!

— Где ты служил?

— Восемьсот восемнадцатый батальон — нехотя ответил водитель такси — половина из этого батальона уже на улице.

Мустафа аль-Джихади присвистнул бы, если бы за его плечами не было двадцати с лишним лет опыта выживания в волчьей стае. Аль-Куват Аль-Хасат — спецназ Египта, коммандос. В первой полевой армии они сведены в сто пятьдесят третий полк коммандос, который делится на три батальона — пятьсот пятнадцатый, шестьсот шестнадцатый и восемьсот восемнадцатый. Те в свою очередь делятся на четыре роты каждый. Коммандос Египта нельзя было недооценивать — сначала их готовили советские специалисты, под командованием которых они с минимальными потерями форсировали Суэц, а потом, последние тридцать лет их учили американцы. Боевые пловцы — Аль-Куат аль-Хассат — тренировались даже совместно с SEAL, американскими боевыми пловцами. Несмотря на политическую поддержку Израиля — военная поддержка США была далеко не так очевидна, в последние годы американцы помогали даже врагам Израиля. А арабская весна и последовавшие за ней события — окончательно развели две страны по разные стороны баррикад.

Итак, этот парень из коммандос. И скорее всего — имел прямое отношение к событиям арабской весны. Просто удивительно… что армия не сработала в нужный момент, что отказали все системы безопасности, какие есть в любом государстве, тем более в таком, где убивали на площади президентов и совершались государственные перевороты. Один человек — ничего не может сделать против государственной машины. И тысяча — ничего не может. И даже миллион — ничего не может, если государство построено правильно. Институт государства развивался на протяжении нескольких веков как инструмент господства и узаконенного насилия. И к двадцатому веку этот инструмент развился до такой степени, что стало обыденностью — левое население при правом государстве. Исламистское население — при западном государстве и западных законах как в Египте. Такие государства, которые не выражают волю большинства населения — особенно тщательно подходят к созданию системы безопасности, и чтобы она не сработала в критической ситуации — должен быть какой-то очень и очень серьезный фактор.

Как американцы например.

— Ваш батальон еще существует?

Водитель невесело усмехнулся.

— Какая разница, эфенди…

— Большая. Скажи мне правду.

— Правду. Ты хочешь знать правду? Так вот — большую часть нашего батальона расформировали. А те, кто присягнул аллашникам — те сейчас работают в лагерях в западной части страны и в Восточной Ливии. Готовят силы исламской милиции. Там уже не роты — там батальоны и полки. ХАМАС, Исламский джихад, Свободная армия Сирии и кого там только нет. Вы воюете с ними одной рукой — а другой готовите им смену!

Перейти на страницу: