Колдунья-беглянка - Бушков Александр Александрович - Страница 11

– Интересно, какую?

– Да не лезь ты в чужие дела! Меньше знаешь – крепче спится. Слышала такую премудрость? Так вот: если тебя интересует, я – пережиток, осколок седого прошлого, как выражается мой ученый работодатель. Когда-то мир был совсем другим… пока вы, двуногие, не взялись его корежить под себя. Совсем другой был мир, в нем жило превеликое множество… всяких, разнообразных. Теперь одних – жалкие остатки, а от других и памяти не осталось… Ты, между прочим, тоже пережиток, так что не задирай нос. Таких, как ты, все меньше и меньше, мы с тобой, если хочешь знать, в одинаковом положении.

Он замолчал и озабоченно дергал носом, по-прежнему что-то вынюхивая. Ольга не препятствовала – вряд ли этот недотепа мог ей сколько-нибудь навредить.

– Значит, ты здесь давно…

– Давненько, – сказал Нимми-Нот. – Сначала тут были редкие деревеньки, потом вы начали строить город… Я подумал и остался. Скажу тебе по правде, тут легче, чем там, откуда я пришел, – он неопределенно указал в сторону севера. – Здесь, чем дальше, тем больше, народ в таких, как я, не верит совершенно, а значит, не беспокоит. А там, – он снова показал через плечо на север, – народишко по сию пору обитает, как вы, горожане, выражаетесь, темный и дремучий – а значит, верит в нас, а это жизнь не облегчает – кто норовит заставить на себя работать, кто по поводу и без повода швыряется заклятьями. А иные старые, надежные заклятья… все равно, что для тебя – поленом по затылку. Вот и ушел я в свое время. А потом и тут началось… Объявился, чтоб ему ни дна, ни покрышки… ночной самодержец…

– Кажется, я догадываюсь, про кого ты, – сказала Ольга уверенно. – Господин Нащокин?

– Именно.

– Расскажи-ка мне про него подробнее, ты его должен неплохо знать…

– Была охота…

– Друг мой Нимми-Нот, – произнесла Ольга нежнейшим голоском, в котором тем не менее явственно позвякивал металл. – Уверяю тебя, мною движет вовсе не праздное любопытство. Означенный господин меня пытается насильно затянуть в свою компанию. И он обо мне знает гораздо больше, чем я о нем. Это мне не нравится. И потому честно скажу: если ты мне не пойдешь навстречу, я могу и неблаговидно поступить…

– Все вы одинаковы…

– Возможно, – терпеливо сказала Ольга. – Но меня, сам видишь, нужда заставляет быть жестокой… Хотя что такого особенно жестокого в моих вопросах?

– Охота мне была барахтаться между двух жерновов…

– Давай заключим сделку, – сказала Ольга ангельским тоном. – Молоком я тебя обеспечу… хоть бадейками. А взамен прошу не многого: будешь мне время от времени рассказывать что-нибудь о городе и его обитателях, когда понадобится. Сомневаюсь, что это будет очень уж часто. Ну, а если что… У меня ведь твое имя имеется…

– В угол загоняешь?

– А что еще остается делать слабой и беззащитной девушке, которую затягивают в интриги?

– Да какие там интриги… – проворчал Нимми-Нот. – У него в первую очередь другое на уме, ты ж красивая, как это у вас, у людей, считается. Вот ему и хочется, ну, сама понимаешь… И потом, еще одна сильная колдунья в свите ему не помешает… Приятное с полезным, так сказать…

– Приятного он не дождется, – отрезала Ольга. – Полезного, впрочем, тоже… Послушай, он и в самом деле стал у… иных чем-то вроде предводителя?

– Почему – вроде? Натуральный предводитель. Вот уж лет двадцать. Раньше все жили сами по себе, как-то меж собой устраивались с грехом пополам, чтобы не ссориться, не переходить друг другу дорогу… А потом объявился Нащокин. И начал всех подгребать. Он и сам колдун, если ты не поняла…

– Поняла уже.

– Вот то-то. Не особенно могучий и замысловатый, но все же кое-что может… За год-другой сбил всех в стаю. Дисциплина, иерархия, всяк знает свое место, и все повинуются… а те, кто пробовал сопротивляться, горько пожалели – сейчас, когда он набрал силу, против и словечка не пискнешь. Видишь, мне самому приходится прислуживать – тяжеленько в мои годы перебираться в новые места, здесь я прижился, а что будет на новом месте, еще неизвестно…

– А зачем ему все это?

Нимми-Нот подпрыгнул не менее чем на аршин, ухитрившись с поразительной точностью приземлиться на то же самое место. Взъерошил шерсть на спине, фыркнул, зашипел:

– Ты что, такая уж дурочка? Во-первых, власть. Вы, люди, на нее падки, о чем бы речь ни зашла, усмотришь человеков, которые лезут к власти… Во-вторых, ему от этого идет нешуточная выгода. При некоторой оборотистости услуги своих подданных нетрудно перевести в звонкую монету – не всех, конечно, но очень и очень многих легко приспособить к какому-нибудь делу, которое приносит множество золотых кругляшков… Тебе, я думаю, подробности не особенно интересны? Вот и хорошо, а то мне бы не хотелось тебе все выкладывать – еще дойдет до него, и придется мне потом бежать куда глаза глядят…

– Ладно, избавь меня от подробностей, – великодушно согласилась Ольга. – Мне они ни к чему, главное было уловить в общих чертах, с кем придется иметь дело…

– С законченным прохвостом, говорю тебе. Ну, а коли уж ты его интересуешь по помянутым двум причинам, он не отвяжется. Может, тебе перебраться отсюда?

– Если бы все было так просто… – задумчиво сказала Ольга. – Есть ведь и другой путь. Нащокин, надо полагать, не всемогущ?

Нимми-Нот съежился, ухитрившись уменьшиться чуть ли не вдвое, втянул головенку в плечи, клубком свернулся:

– Ты что, драться с ним собралась?

– А почему бы и нет?

– Не стоит…

– Это – по-твоему, – сказала Ольга. – Ты, как я понимаю, создание, категорически чуждое всякой драке и войне…

– И горжусь этим! – отрезал Нимми-Нот. – Война – не в наших традициях, нам бы понезаметнее проскользнуть подальше от любых сложностей и опасностей… Я понимаю, вы, люди, другие, но ты подумай здраво и не связывайся… Тут не в могуществе дело, а в том, что ты будешь одна против множества…

– Ладно, мне твои советы на сей счет не нужны, – оборвала Ольга. – А что ты думаешь о…

И она вообразила себе образы камергера и графа Биллевича, превосходно зная, что сейчас, когда она открылась, собеседник сможет их узреть.

Словно взорвалась бесшумная бомба – Нимми-Нота будто порывом бури смело с подлокотника, он прошелся кругом по комнате: по полу, по стене, по потолку, по другой стене. Ольга и не собиралась следить за его шальными метаниями, сидела в прежней позе, терпеливо ожидая, когда собеседник успокоится.

– С тобой не соскучишься… – сказал Нимми-Нот, вернувшись на подлокотник, поеживаясь, подергиваясь, то и дело оглядываясь на темные окна. – Выбрала ты себе компанию… Это самые опасные существа на свете, каких я знаю…

– Но ведь это, насколько я понимаю, тоже пережиток?

– А какая разница? Это, между прочим, пережиток настолько древнего и жуткого зла, что о нем и думать-то страшно, не то что близко подходить… Вот уж от кого нужно бежать без оглядки… – его голос преисполнился нешуточного страха. – У тебя что, и с ними контры?

Ольга закрылась, заслонила мысли от всякого чужого проникновения – побоялась, что перепуганный Нимми-Нот, чего доброго, навсегда ее покинет, удерет так далеко, что его, даже зная имя, назад не дозовешься.

– Да нет, с чего ты взял, – сказала она самым естественным тоном. – Просто-напросто я их однажды видела… за весьма интересными делами, ну и стало любопытно…

– Хорошо еще, что они тебя не видели, иначе бы ты тут не сидела так спокойно… На будущее – держись от них подальше. Целее будешь и дольше проживешь.

– Страшнее кошки зверя нет… – задумчиво произнесла Ольга.

– Ты о чем?

– Так, рассуждаю о своем, девичьем… Вот еще что. Может, ты знаешь, что это такое?

Она достала медальон и, раскрыв его, поднесла к мордочке собеседника. Ожидала, что вновь, чего доброго, начнутся акробатические пляски по стенам и потолку, но Нимми-Нот сидел смирнехонько, вглядываясь в золотую вещичку, чуть наклонив набок косматую головенку. Из шерсти показались длинные уши – ага, и уши у него имеются…