100 знаменитых мистических явлений - Очкурова Оксана Юрьевна - Страница 107

• Предыдущая
• 107/177
• Следующая

К сожалению, истории не известно ни единого случая, когда серьезное изобретение не использовалось бы военными (или не могло быть использовано) во вред себе подобным. Вот и время пытались приспособить к делу обороны и нападения. Пока люди находятся на начальном этапе таких разработок, но кто знает, чем сегодняшние открытия обернутся для нас самих и наших потомков? Тем более если найдется гениальная личность, заинтересовавшаяся вопросом: что такое Хронос и как с ним бороться?

11 октября 1939 года Эйнштейн из опасения, что фашисты начали работу по созданию атомной бомбы, подписал письмо президенту Рузвельту с предложением начать аналогичные работы в США. Работы были завершены через шесть лет, и «отец» нового оружия, как ни странно, наивно считал, что его детище послужит миру. Но 6 августа 1945 года, в 8 часов 15 минут утра капитан Роберт Левис нажал на пульте управления бомбардировщика кнопку «сброс», и атомный демон пожрал Хиросиму… Эйнштейн узнал об этом по радио. Ученый, который отдыхал на своей парусной яхте на озере Самарак, только сумел почти беззвучно выдавить: «О горе!» И что толку в раскаянии Левиса, спустя много лет вымаливавшего прощение у Бога за содеянное в Хиросиме? Что толку в том, что Эйнштейн понимал свою ответственность за загубленные жизни? Хотя… Кто знает, что могло бы случиться с нами, если бы не это раскаяние Эйнштейна, чем могло нам грозить очередное открытие этого удивительного, уникального, талантливого и в чем-то немного безумного ученого?

Несколько позже Эйнштейн говорил, что само по себе открытие деления урана опасно для человечества не более, чем изобретение спичек. «Ведь дальнейшее развитие человечества зависит от его моральных устоев, а не от уровня технических достижений… Решение этой проблемы — в сердцах людей!» — искренне считал «отец» атомной бомбы. Тем не менее, он прекрасно осознавал свою вину и не пытался оправдываться. Трагедия Хиросимы заставила его всерьез задуматься над тем, что в его руках оказалось нечто помощнее безумия сорвавшегося с цепи атома. Эффекты изменения пространства — времени, проявившиеся в ходе Филадельфийского эксперимента, которыми занимался Эйнштейн в последние годы жизни, могли привести к созданию оружия, по сравнению с которым атомная бомба выглядела не опаснее детской погремушки. Именно тогда ученый поклялся, что результаты его изысканий в области физики времени никогда не станут достоянием гласности… Как бы там ни было, тайну Хроноса гениальный физик все же разгадал. Иначе зачем бы он спустя 10 лет, находясь на смертном одре, слабеющей рукой поднес горящую спичку к рукописи? Да, она не сгорела тогда полностью, но потомки ученого недрогнувшей рукой отправили все, что осталось от последней загадки Эйнштейна, в огонь камеры крематория вместе с телом покойного гения. Страшно подумать, что бы произошло, ели бы они поступили иначе…

Нет, история не стоит на месте, а рукописи, как известно, не горят. Проходит все то же время — пока вездесущее и всемогущее, — и новые ученые пытаются разобраться в проблеме, некогда решенной Эйнштейном. Спустя 30 лет после уничтожения физиком своей последней работы сразу несколько ученых решили взяться за ту же загадку Хроноса. К сожалению, никто не может дать гарантии, что очередное открытие не поставит мир на грань уничтожения и новый капитан Левис с чистой совестью не нажмет кнопку «сброс»… Остается надеяться лишь на то, что столь глобальные задачи под силу только исключительным личностям, рождающимся раз в тысячелетие и намного опережающим свое время, на то, что второго Эйнштейна Земля вряд ли скоро увидит. И на то, что ученый в корне ошибался, разрабатывая в противовес теории вероятности теорию ЭПР-эффекта, который в самой упрощенной трактовке будет звучать так: «Если произошло нечто, жди, что-то подобное произойдет еще раз»… 

Вольф родился в крохотном еврейском местечке Гора-Калевария близ Варшавы. Со слов родителей (все его родные и близкие погибли в Майданеке) он знал, что в детстве он страдал лунатизмом, но озлобленный на жизнь отец быстро «излечил» его от хождения по ночам: в полнолуние ставил у кровати корыто с холодной водой. Хочешь не хочешь, а проснешься. А еще он обладал феноменальной памятью, что сделало его образцовым учеником в школе при синагоге. Основной предмет — Талмуд — Вольф знал наизусть, от корки до корки, и отец прочил его в раввины. Мальчика даже представили знаменитому писателю Шолом-Алейхему, но эта встреча не произвела на парнишку никакого впечатления. А вот выступления заезжего цирка просто потрясли и запали в душу. Вольф наперекор отцу твердо решил стать фокусником, а не продолжать учение в иешиботе, готовившем духовных служителей.

Побои ничего не дали, и глава семьи решил пойти на хитрость. Он нанял человека, который в образе «небесного вестника» должен был предречь бы Вольфу «служение Богу». Как-то вечером мальчик увидел у крыльца их домика гигантскую бородатую фигуру в белом одеянии. «Сын мой! — возгласил незнакомец, — иди в ешиву и служи Господу!» Потрясенный ребенок упал в обморок. Под впечатлением «небесного откровения» и против своего желания Вольф поступил в иешибот. Может быть, мир и получил бы когда-нибудь незаурядного раввина Мессинга, но два года спустя в их дом заехал по делам здоровенный бородатый мужик. И Вольф тут же узнал в нем страшного незнакомца. Случай позволил ему раскрыть обман «посланника небес». В один момент разуверившись в существовании Бога, Вольф украл «восемнадцать грошей, которые составляли девять копеек», и «отправился навстречу неизвестности»!

С этого момента все перевернулось в жизни Мессинга. Поезд уносил безбилетного пассажира в Берлин. Он так боялся контролера, что у него впервые открылся талант телепата. Когда забившийся под лавку Вольф протянул дрожащей ручонкой контролеру жалкий обрывок газеты, то сумел внушить ему, что это настоящий билет! Прошло несколько тягостных мгновений, и лицо контролера смягчилось: «Что же ты с билетом сидишь под лавкой? Вылезай, дурачок!»

В Берлине жизнь оказалась очень тяжелой. Вольф даже не подумал воспользоваться своими удивительными способностями: он просто до изнеможения работал, но вечно ходил голодным. Через пять месяцев тяжелого труда и постоянного недоедания парнишка упал от истощения в обморок прямо посреди мостовой. Пульса не было, дыхания тоже. Похолодевшее тело ребенка доставили в морг. От участи быть заживо похороненным в общей могиле его спас ретивый студент, заметивший, что сердце несчастного все-таки бьется.

В сознание Вольф пришел только через трое суток благодаря профессору Абелю, знаменитому в те годы невропатологу. Слабым голосом Вольф попросил его:

— Пожалуйста, не зовите полицию и не отправляйте меня в приют.

Профессор с удивлением спросил:

— А разве я это говорил?

— Не знаю, — ответил Вольф, — но ведь вы так подумали.

Талантливый психиатр понял, что парнишка является «удивительным медиумом». Какое-то время он наблюдал за Вольфом. (К сожалению, его отчеты об экспериментах сгорели во время войны.) Позже подобное случалось не раз — словно какая-то сила настойчиво и властно скрывала все, что связано с Мессингом.) Профессор Абель подсказал Вольфу, в каком направлении развивать свои способности и нашел работу в… берлинском паноптикуме. В то время живых людей выставляли напоказ в качестве экспонатов. Там были сиамские близнецы, женщина с длинной бородой, безрукий человек, который ловко тасовал ногами колоду карт, и чудо-мальчик, который в течение трех суток в неделю должен был лежать в хрустальном гробу, погрузившись в каталептическое состояние. Этим чудо-мальчиком и был Мессинг. А потом он оживал на удивление посетителей берлинского паноптикума.

• Предыдущая
• 107/177
• Следующая