Книга иллюзий - Остер Пол Бенджамин - Страница 32

• Предыдущая
• 32/57
• Следующая

Это все для виду. Она умеет держать себя в руках.

Мне больно это слышать.

В прошлом месяце она отказала Альберту Суини. Как ты думаешь, почему? Его отец, Хирам Суини, сенатор штата, самый влиятельный республиканец в нашем графстве. Она могла бы безбедно жить до конца своих дней, но она сказала нет. По-твоему, почему, Лессер?

Она говорила мне, что не любит его.

Правильно. Потому что она любит другого. И ты знаешь, кого, не так ли?

Понятия не имею. Про сердечные дела мисс Норы, сэр, мне ничего не известно.

Герман, ты, часом, не барсук?

Простите, сэр?

Педрила. Гомик.

Ну что вы.

Так чего же ты ждешь?

Вы говорите загадками, мистер О'Фаллон. Я не понимаю.

Я устал, сынок. В этой жизни мне осталось одно дело, и когда с ним будет покончено, я спокойно протяну ноги. Ты меня ублажишь, я тебя. Одно твое слово, амиго, и ты получаешь всё. Мой магазин со всеми потрохами.

Вы хотите продать мне свой бизнес? Но у меня нет денег. Вы обратились не по адресу, сэр.

Год назад ты был безработным, а теперь на тебе держится целый магазин. У тебя, Лессер, хорошая хватка. Нора в тебе не ошиблась, и я не собираюсь стоять у нее на пути. Больше я такой глупости не сделаю. Если она этого хочет, ради бога.

Почему вы все время возвращаетесь к мисс Норе? Мне казалось, речь идет о деловом предложении.

Да. Если ты пойдешь мне навстречу. Можно подумать, ты сам этого не хочешь. Я же вижу, как вы посматриваете друг на друга. Тебе остается сделать решающий шаг.

В каком смысле, мистер О'Фаллон?

Догадайся.

Не могу, сэр. Честное слово.

Нора, болван. Она любит тебя.

Но этого не может быть. Я никто. Пустое место.

Это мы с тобой так думаем, но мы оба ошибаемся. Я вижу, как она извелась, и не намерен и дальше наблюдать, как она мучается. Двух дочерей я уже потерял, но третьего раза не будет.

Но как я могу жениться на Норе? Это не принято. Я ведь еврей.

Еврей в каком смысле?

Во всех смыслах. Еврей есть еврей.

Ты в Бога веришь?

Какая разница? Я не такой, как вы. Я из другого мира.

Ответь на мой вопрос. Ты в Бога веришь?

Нет. Я верю, что человек есть мера всех вещей. Как хороших, так и плохих.

Тогда мы с тобой одной веры. Ты, Лессер, такой же, как я. Ну разве что ты лучше считаешь деньги. Значит, ты сможешь о ней позаботиться, а больше мне ничего не надо. Позаботься о Норе, и я смогу умереть спокойно.

Вы ставите меня в трудное положение, сэр.

Ты не знаешь, что такое трудное положение, омбре* .[16] Если до конца месяца ты не сделаешь ей предложение, я тебя уволю. Ты меня понял? Я не просто тебя уволю, я дам тебе такого пенделя, что ты у меня вылетишь за пределы этого штата.

Гектор избавил его от хлопот. Через четыре часа после ланча он в последний раз закрыл магазин, пришел домой и начал собираться в дорогу. Одолжив у хозяйки «ундервуд», написал письмо Норе – страничка текста, подписанная инициалами Г. Л. Оставить образчик своего почерка было бы слишком рискованно, но и не объяснить причины своего внезапного, странного отъезда он тоже не мог.

Он сообщал ей, что женат. Лучше откровенная ложь, чем жестокий отказ. Его жена, живущая в Нью-Йорке, серьезно заболела, и это требует его безотлагательного присутствия. В первую минуту Нора будет потрясена, но когда она поймет, что у них все равно ничего бы не сложилось, потому что Гектор несвободен, ей будет легче пережить этот удар и рана затянется быстрее. О'Фаллон может раскусить обман, но даже если старик о чем-то догадается, едва ли он станет делиться с Норой. Он щадит чувства дочери и будет только рад, что этот «незнамо кто», проточивший ход в ее наивное сердечко, окончательно сгинул. Да, он будет рад избавиться от Гектора. Понемногу пыль уляжется, на горизонте снова появится молодой Суини, и здравый смысл возобладает. В письме Гектор благодарил Нору за ее бесконечную доброту. Он ее никогда не забудет. Другой такой женщины, такой светлой души он не встречал. Их недолгое знакомство перевернуло его жизнь. Все правда, и все ложь. Самое главное не сказано, зато каждое сказанное слово дышит убежденностью. Дождавшись трех часов утра, он пешком отправился через весь город, чтобы подсунуть письмо под дверь – вот так же, два с половиной года назад, подсунула письмо ему под дверь ее сестра Бриджит.

По словам Альмы, он пытался покончить с собой – на следующий день в Монтане и через три дня в Чикаго. Первый раз он хотел выстрелить в рот, второй раз приставил дуло к левому глазу – но так и не смог нажать на спуск. Он зарегистрировался в гостинице на Саут-Уобаш, рядом с Чайнатауном, и после повторной неудачной попытки вышел в знойное марево июньского вечера с единственным желанием – напиться. Он решил, что если закачает в себя побольше спиртного, то сможет еще до наступления утра утопиться в реке. План был хорош, но в самом начале его осуществления он встретил кое-что посильнее смерти, даже посильнее тех мук, которые он постоянно для себя придумывал. Ее звали Сильвия Меерс, и под ее чутким руководством Гектор быстро понял: чтобы отправиться в ад, вовсе не обязательно стреляться или топиться. Она научила его медленно вливать в кровь яд, истязать себя на раскаленных угольях.

Они познакомились в питейном заведении на Раш Милл возле стойки бара, где он допивал первую рюмку и готовился заказать вторую. Девушка была так себе, но запросила гроши, и как-то неудобно было сказать ей нет. Жить ему оставалось всего ничего, а провести последние часы на грешной земле с проституткой сам черт велел.

Она привела его в номер гостиницы «Белый дом» через дорогу и, когда все было кончено, спросила, не хочет ли он повторить. Гектор объяснил, что на второй заход у него нет денег, но, услышав в ответ, что это ничего не будет ему стоить, пожал плечами и снова на нее взобрался. Сильвия Меерс, похвалив его с успешным анкором, поинтересовалась, есть ли в нем еще запал. Дай мне полчаса, сказал Гектор, и сама увидишь. Двадцать минут, сказала она. Десять на эрекцию, двадцать на сам акт. Она взглянула на часы, стоявшие на тумбочке. Время пошло. Десять на подготовку, двадцать на всё про всё. По рукам? Дашь слабину, плати за вторую палку. Такой вот штраф. Три палки по цене одной или две в розницу. Ну что? Сачканешь или рискнешь?

Если бы не улыбка, он бы решил, что имеет дело с ненормальной. Шлюхи не отдаются задаром, и до потенции клиентов им дела мало. Это скорее по части какой-нибудь госпожи с хлыстом и тайных мужененавистниц, промышляющих на ниве садо-мазо. Меерс же производила впечатление растрепанной простушки, которая хочет не столько помучить, сколько вовлечь в игру. Нет, не в игру, а в эксперимент, научные изыскания, призванные определить, на что способен его петушок. Можно ли воскресить его из мертвых, и если да, то сколько раз? И никаких гаданий. Лабораторные тесты, неопровержимые доказательства.

Гектор улыбнулся ей в ответ. Меерс развалилась на кровати с сигареткой между пальцев – уверенная, расслабленная, нисколько не стыдящаяся своей наготы. Тебе-то это зачем? спросил Гектор. Деньги, был ему ответ. Большие деньги. Он покивал: Можно смеяться? Отдается задаром и говорит о больших деньгах. Совсем, что ли, дурочка? Умнее, чем ты думаешь, спокойно возразила она. Речь идет о настоящих бабках. У него еще есть девять минут, чтобы себя показать во всей красе… и заработать с ней на пару, сколько ему и не снилось.

Она потушила сигаретку и давай себя оглаживать – грудь, живот, ляжки, перебирать пальцами волосы на лобке, играть с алыми лепестками и клитором. Она пошире распахнула перед ним ноги, ее рот был открыт, язык облизывал пухлые губки. Гектор не остался равнодушным ко всем этим классическим провокациям. Маленький трупик высунул головку из могилы, и это медленное, но верное оживление заставило Меерс издать игриво певучий горловой звук, протяжную ноту, в которой было одновременно одобрение и поощрение. Лазарь воскрес. Она перевернулась на живот, бормоча всякие непристойности и постанывая от наигранного возбуждения, а затем задрала кверху зад и велела ему войти. Гектор не был вполне готов, но стоило ему оказаться среди этих влажных складок, как он почувствовал себя в силе. Какие-то последние капли она из него все-таки выжала, что и требовалось доказать, и когда он наконец отвалился, она повернулась и поцеловала его в губы. Семнадцать минут, подытожила она, посмотрев на часы. Итого три раза меньше чем за час. Он прошел тесты. Теперь, если есть такое желание, он может стать ее партнером.

• Предыдущая
• 32/57
• Следующая