Любовь с призраком - Белозерская Алена - Страница 4

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая

— Черт бы тебя побрал с твоими кровососами! — крикнула она. — Наговорила всякой чепухи! Я уже боюсь одна в комнате оставаться.

— Расслабься. — Таисия бросила в Ирину подушкой. — Вампиры не живут в Лондоне. Их всех переселили в Америку, потому что там климат лучше и народ толще!

— И я люблю тебя. До встречи.

Азаров отложил телефон в сторону, сложил руки перед собой и наклонился к столу. Он почувствовал крайнюю усталость, словно сковавшую все его тело изнутри. Сердце протяжно застонало, дыхание перехватило. Азаров пошевелил занемевшими плечами и глубоко вдохнул, пытаясь унять боль в груди. «Только не сегодня. Не сейчас», — подумал он.

Выходить из кабинета не хотелось. Он продолжал сидеть в кресле, уговаривая тело мобилизоваться и перестать тревожить его ложными позывами о недомогании. Подобным поведением сердце всегда сообщало ему о приближении наиболее важных событий в его жизни. В молодости Азаров не прислушивался к нему, отметая прочь глупые предчувствия, за что всегда бывал наказан. Стоило ему отмахнуться, как закручивались некие обстоятельства, сводившие к нулю всю его работу или вносившие раздоры и конфликты в его размеренную, состоявшуюся жизнь. Теперь, пребывая в самом расцвете сил, на пике могущества, Азаров тщательно следил за внутренней настройкой своего организма, и если тот сообщал ему о надвигавшихся переменах, мужчина принимал меры, чтобы оказаться к ним готовым. Люди называют это ощущение шестым чувством. Егор Азаров, человек, далекий от мистицизма, всегда рационально оценивавший окружавший его мир и делавший вполне обоснованные выводы, предпочитал другое выражение. «Неполадками в двигателе» называл он эти тянущие боли в груди, никогда не задумываясь над тем, почему они начинаются именно перед тем, когда в его жизни вскоре произойдут события, кардинально изменяющие эту жизнь. Это было сложно объяснить, даже невозможно, поэтому он и не утруждал себя проблемой вникания в суть того, чего не понимал, но с благодарностью это использовал, вовремя реагируя на тревожные звонки.

Внутренняя дрожь все не унималась. Азаров прошелся по комнате. Провел мимолетным взглядом по шкафам, по полкам, уставленным книгами, которые никто не читал, осмотрел картины с морскими пейзажами, наводившими на него тоску, и оперся о массивный стол, за которым невозможно было работать — из-за его неудобства. Азаров не любил это место. Ни кабинет, ни дом в целом не были для него родными. Много лет тому назад он купил почти разрушенную усадьбу, находившуюся в живописном месте, недалеко от Москвы, лишь для того, чтобы найти занятие скучавшей от безделья жене. Она и превратила дом в музей восемнадцатого века, жить в котором ему совершенно не хотелось. Впрочем, только Азаров чувствовал себя в нем чужим. Жена и дочь обожали особняк эпохи барокко с его вычурной роскошью. Он же предпочитал свою московскую квартиру. Никаких гобеленов на стенах, зеркал в золоченых рамах, уродливых ваз с растительным орнаментом в его квартире не было. Много света, воздуха, минимум мебели и аксессуаров — таким было условие, поставленное им дизайнеру. И тот прекрасно справился с задачей, подарив Азарову дом, где чувствовалась легкость и куда всегда хотелось возвращаться.

Азаров вспомнил кровать в комнате жены, украшенную балдахином, со струящимися до пола покрывалами, и усмехнулся. Нет, как только праздник закончится, он уедет к себе и еще долго не вернется в эту раздражающую его атмосферу! Если бы не юбилей, он вообще сюда не приезжал бы. Однако отмечать день рождения в ресторане не хотелось, поэтому Азаров и принял предложение жены — собрать друзей недалеко от Москвы, в месте, которое, к его удивлению, приводило многих в восхищение. Глядя на их восторженные лица, он с сожалением думал о том, насколько ухудшился вкус у его сограждан. Показное великолепие привлекало людей больше, нежели лаконичные формы и простота.

На пороге кабинета появилась жена и укоризненно покачала головой.

— Егор, не стоит оставлять гостей, — сказала она.

— Думаешь, мое отсутствие заметили?

— Думаю, что ты — хозяин этого праздника, поэтому не имеешь права исчезать надолго. Люди пришли сюда не для того, чтобы развлекаться в одиночестве.

— Хорошо, Мария, я сейчас выйду из своего убежища, — он отвесил манерный поклон супруге, вдруг отчетливо осознав причины ее недовольства. — Как долго ты стояла под дверью?

— Ровно столько, чтобы услышать то, что следовало послушать, — со злостью ответила она.

— Ты подслушивала! — рассмеялся Азаров. — В твои-то годы заниматься подобными глупостями!

— Ты тоже не в том возрасте, чтобы демонстрировать удальство. Тем более так нагло и открыто. — Жена брезгливо поджала губы. — На ночь, насколько я поняла, ты не останешься?

— Не останусь, — подтвердил он. — Надеюсь, без обид?

— Я уже давно на тебя не обижаюсь.

Азаров пошел к собравшимся в огромной гостиной гостям, жена шла рядом.

— Раз между нами нет непонимания, — он близко наклонился к ней, — может, мы наконец расставим все точки над i?

— Здесь и сейчас? В присутствии стольких свидетелей? — Она остановилась и обвела взглядом присутствующих. — Если ты считаешь, что поступаешь правильно, то я не возражаю. Я всегда уступала твоим желаниям. Начинай. Всем будет интересно послушать!

Азаров усмехнулся. Глаза его жестко заблестели, заставив жену отпрянуть в сторону. Мгновенно справившись с собой, он взял с подноса подошедшего к нему официанта бокал шампанского и, улыбаясь, повернулся к гостям.

— Господа, — громко сказал он. — Благодарю всех вас за то, что вы нашли время почтить нас своим вниманием. Мне безмерно приятно видеть вас, самых близких и преданных мне людей, в этом доме. Спасибо. Хочу произнести тост! Предлагаю выпить за молодых и красивых! Раньше я тоже был молодым и красивым. Теперь я только красивый.

Раздался дружный смех, послышались легкие хлопки и поздравления. Гости подняли бокалы за юбиляра. Азаров отошел в сторону и посмотрел в сад. Мысленно он уже покинул пределы комнаты, и лишь ему одному было известно, где он мысленно находится в данную минуту.

— Марта, что происходит?

К жене Азарова подошел мужчина невысокого роста и заботливо вгляделся в ее расстроенное лицо.

— Жорочка, — она в отчаянии схватила его за руку, — все, конец! Мне кажется, уже завтра Егор предложит мне развестись! Я чувствую это… Он почти сказал, что хочет развода!

— Успокойся, — мужчина нежно сжал пальцы собеседницы. — Никто не разводится в шестьдесят лет, после тридцати лет брака. В этом нет смысла.

— Он стал чужим, — не унималась она. — Не пускает меня в свой дом, в свою жизнь. Закрылся, будто находится в непробиваемом панцире. Жора, тебе, как никому другому, известно, какие у нас отношения. И ты знаешь, что я не ошибаюсь. Вот ответь мне: сколько раз мы с мужем виделись в последние месяцы? Трижды! Сейчас, на дне рождения дочери, и еще раз — когда случайно столкнулись в ресторане, где он обедал с Дмитрием.

— Марта…

— Марта! — перебила она его. — Егору никогда не нравилось это имя. Мария, вот как он называл меня все годы нашего брака. Мария! О господи! Как я ненавижу, когда он обращается ко мне, употребляя чужое имя! Я устала. Устала от одиночества. Хочу, чтобы все это прекратилось!

— Марта, — настойчиво повторил он, — говори тише.

— Мне все равно! Пусть слышат! Всем известно о том, что я уже много лет назад перестала быть его женой.

— Прекрати истерику, — прошипел мужчина и, взяв Марту под локоть, отвел ее к окну. — Никто и не догадывается, что вы живете раздельно.

— Он с кем-то говорил по телефону, в любви объяснялся, — горько проговорила она. — Ты знаешь, с кем?

— Мы не мальчики, которым необходимо делиться друг с другом такими секретами, — сказал Георгий, с жалостью оглядев жену своего лучшего друга. — Ну, успокойся, — он ласково провел пальцами по ее руке. — Улыбнись. У тебя такая красивая улыбка. Не надо показывать другим свою печаль. Марта, ты слышишь?

• Предыдущая
• 4/67
• Следующая