Большая книга ужасов – 55 (сборник) - Веркин Эдуард - Страница 49

• Предыдущая
• 49/53
• Следующая

Баек ли? Вчера этот дурачок на глазах у Вовки и Мишки обернулся волком, а это уже не байка.

Такая каша в голове, хоть караул кричи!

А что, если проводить родителей до райцентра?

– Мишка, – Вовка схватил друга за руку и дернул к себе, – слушай, надо поехать с родителями до района, скажем, что хотим в кино сходить, а?

Миша уставился непонимающе, но скоро до него дошло:

– Боишься, что волколаки нападут?

– Угу…

Мишка задумался:

– Да, могут… Твои ведь ничего не подозревают, если Григорьев выйдет на дорогу – непременно остановятся, чтоб подвезти по-соседски. Тут он их и… – Мишка взглянул Вовке в глаза и замолчал.

– Вот именно, – сквозь зубы проговорил Вовка.

– А как же бабка Матрена и Леша? – зашептал Мишка. – Пока мы будем ездить, Григорьев со своими молодцами на них напасть может. Увидит, что мы отчалили, и обрадуется.

– Да, – нехотя согласился Вовка, об этом он как-то не подумал.

Пока они совещались, родители собрались ехать.

Друзья заметались, не зная, что предпринять.

– Да что вы дергаетесь? – удивился отец.

– Ничего, так, – крикнул Вовка в ответ и быстро сказал Мишке: – Я к Григорьеву!

Он наскоро простился с родителями, накинул куртку и выскочил из дому, Мишка рванул за ним.

Он догнал его на улице, пошел рядом. Вовка набросился на него:

– Ну куда тебя несет?!

– Не ори! – Мишка в долгу не остался. – Если тебя прикончат, то и мне не жить. Или ты думаешь, что Григорьев меня пожалеет? – Он криво ухмыльнулся. – В лучшем случае сделаюсь оборотнем…

Вовка с досады сплюнул. Даже выругался.

– Делай что хочешь!

– А ты героя из себя не строй! Зачем идем?

– Караулить, – бросил Вовка. – Если Григорьев дома, то я не дам ему уйти. А если его нет, значит, на лыжи и бегом за родителями.

– А если он просто куда-нибудь ушел? По делу? – не отставал Мишка.

– Значит, просто прокачусь, – отрезал Вовка, – что ты пристал! Если, если!

– Что ты злишься? – миролюбиво спросил Мишка. – Я же просто предполагаю.

– И я предполагаю.

Друзья подошли к дому Григорьева.

Вовка посмотрел на раскисший снег у забора. Ворота не открывались, следов от трактора не было.

– Не выезжал, – произнес Вовка.

– Похоже, он дома, – заметил Мишка.

Дом Григорьева в отличие от остальных поселковых домов был окружен высоким крепким забором из плотно пригнанных досок. Из-за забора была видна крыша, дым тянулся из трубы.

Друзья остановились напротив ворот. Вовка, насупившись, разглядывал логово волколака.

Вдруг калитка в воротах распахнулась, и оттуда выглянул ухмыляющийся парень, кажется, племянник Григорьева.

– Ну че встали? – пробасил он. – Коли в гости, то заходите, а нет, так проходите мимо, нечего тут пялиться.

Вовка замялся, глянул на Мишку, тот тоже моргал растерянно.

– Испугались, что ли? – насмешничал племянник.

– Кого, тебя? – Вовка фыркнул от возмущения. – Мы к Григорьеву, – небрежно сообщил он. – Дома?

– Ага, – племянник шире распахнул калитку, – ждет, – загадочно добавил он.

Вовка быстро прошептал Мишке:

– Иди домой! – и шагнул к воротам.

Но Мишка и не подумал послушаться.

У калитки произошел небольшой затор. Вовка постарался оттеснить друга, но Мишка напирал, в итоге вскоре все втроем, включая пресловутого племянника, очутились во дворе. Калитка захлопнулась, бухнуло, низко загудела тугая пружина.

Племянник подтолкнул Вовку к крыльцу. Деваться некуда, пришлось подчиниться.

В темных сенях Мишка зацепился за что-то, зазвенело, покатившись, ведро. Вовкино сердце гулко било по ребрам.

Племянник распахнул дверь в комнату.

Друзья медленно вошли, опасливо оглядываясь по сторонам.

Ничего необычного в комнате не оказалось. Дома в поселке типовые, похожи один на другой. Разница только в пристройках да внутреннем устройстве. А так: у окна стол, вокруг него грубый топчан и табуретки, слева – в небольшом закутке кухня и печь. Прямо – еще одна комната.

Григорьев сидел у стола на табурете и смотрел прямо на Вовку. Вовка не отвел взгляда, хоть и боялся.

– Явился-таки, – недовольно поморщился Григорьев.

– И тебе добрый день, – парировал Вовка.

– Ишь ты, смелый, – оскалился Григорьев. – Видать, плохо я тебе объяснил в прошлый раз, непонятно.

– Что ж непонятного, – медленно процедил Вовка, – очень доступно объяснил. Только забыл кое-что добавить.

– И что же? – прищурился волколак.

– А то, что ты слово свое нарушил. – Вовка старался не показывать страх, хотя у него дрожали поджилки.

Григорьев недобро оскалился.

– Наболтал Лешка-дурак! Надо было его раньше кончить, пожалел… Эй, племяш, – обратился он к молчаливому парню, стоявшему у притолоки, – отбери-ка у него нож.

Парень шевельнулся, лениво оторвался от стены, подошел вразвалку к Вовке, дернул замок куртки. Вовка попытался вывернуться, да куда там! Здоровенные лапы племянника держали крепко.

– Сам отдашь? – усмехнулся он.

– Еще чего! – запальчиво крикнул Вовка. – Попробуй возьми!

Племяш совершил неосторожное движение, он отпустил Вовкину руку и полез ему за шиворот, чтоб снять шнурок. Вот тут Вовке пригодились все его навыки, полученные на тренировках. Парень, хоть и здоровый, был более неуклюжим, чем Вовка, тот этим и воспользовался. Он резко вывернул руку племянника, нырнул под нее, заломил, а когда племянник от неожиданно резкой боли согнулся, Вовка толкнул его, и тот приложился лбом об угол стола. Охнул и осел кулем на пол.

Вовка не стал ждать, пока он опомнится, выхватил нож из ножен и выставил его перед собой.

– Ну! – крикнул он почти отчаянно.

– Тихо! Тихо! – Григорьев поднял руки. – Разошелся! Не хватало мне еще в доме поножовщины!

Его глаза недобро сверкнули.

– А ножичек-то узнал Хозяина… видать, ты его своей кровью попотчевал.

Племянник с трудом поднялся на ноги и сел на топчан, потирая ушибленный лоб.

– Что хочешь за молчание? – деловито осведомился Григорьев.

– От тебя ничего не хочу, – отрезал Вовка.

Внезапно заговорил Мишка:

– Пусть он свой нож отдаст! – потребовал он.

Вовка с удивлением взглянул на друга, потом на Григорьева. Тот даже привстал с табурета, глаза злющие, борода дыбом.

– Что?! – взревел он.

– А ничего, – бесстрашно ответил Мишка, – нож этот не твой вовсе, ведь так?

– Мой! – крикнул Григорьев, так что задрожали оконные стекла. Он готов был броситься на Вовку, но его что-то удерживало, хотя он клокотал от ярости. Вовке даже показалось, что лицо волколака теряет человеческие очертания и превращается в волчью морду.

А что, если прямо сейчас обернется? У Леши получилось без труда…

– Сядь! – угрожающе приказал Мишка.

Григорьев зарычал.

– Сядь! – повторил Вовка, взмахнув ножом. И волколак сдался, сел на табурет. Он тяжело дышал, как будто сделал над собой невероятное усилие.

– Прикажи ему отдать нож! – прошептал Мишка в самое Вовкино ухо.

Вовка чуть заметно кивнул.

– Верни нож, – потребовал он.

Волколак опустил голову. Племянник непонимающе озирался по сторонам.

Вовка тоже не понимал, что делает, но чувствовал, что он на верном пути. Что еще Мишка придумал? Зачем ему нож Григорьева? И почему он так уверен, что этот нож ему не принадлежит?

– Давай-давай, пошевеливайся, – поторопил Мишка.

Григорьев медленно поднялся, каждое движение, казалось, причиняло ему боль. Вовка напряженно следил за ним, ожидая подвоха.

Но случилось совсем неожиданное. Входная дверь резко распахнулась, за ней стоял сын Григорьева и целился Мишке прямо в голову.

– Васька! Не стреляй! – успел крикнуть Григорьев и прыгнул на Мишку. Вовка ничего не успел сделать. Григорьев повалил Мишку на пол, подмял под себя.

– Держи второго на мушке! – крикнул сыну. – Да нож, нож у него отберите!

Племянник опомнился, вскочил и второй раз бросился на Вовку. А дальше произошло совсем странное. Молодой волколак схватил Вовку за запястье и попытался вывернуть кисть, но нож сам собой выскользнул из Вовкиных пальцев и полоснул племянника по руке. С диким криком молодой волколак упал на спину и покатился по полу, завывая от боли. Он зажимал рану, но кровь хлестала так, что мгновенно промочила рукав свитера и полилась прямо на грязные доски пола.

• Предыдущая
• 49/53
• Следующая