«Як» – истребитель. Чужая судьба - Юров (Корд) Роман - Страница 48

• Предыдущая
• 48/61
• Следующая

– Пошли, – голос Шубина прозвучал в наушниках резко, неожиданно. Саблин плавно толкнул сектор газа, и истребитель затрясся, запрыгал, разгоняясь по неровностям аэродрома.

Над заснеженной линией фронта оказалась грозная сила – сразу двенадцать «Яков» полетели на ознакомительный облет района боевых действий. В небе была вторая эскадрилья, и это был второй вылет Виктора за день. По непонятным причинам Шубин решил лично контролировать облет, и они с Виктором шли парой чуть в стороне и выше основных сил.

Снова лететь с Шубиным оказалось настоящим удовольствием. Все перестроения получались словно сами собою, безо всяких команд. Оба вылета он летел рядом с командирской машиной словно привязанный, и, заходя на посадку, Виктор даже успел заметить довольную улыбку комполка. Сели они синхронно, заставив наблюдающих летчиков завистливо переглянуться.

Третий вылет комполка почему-то решил не делать, оставив на земле и Саблина. В полет вместо Виктора поднялся начальник воздушно-стрелковой службы полка, капитан Земляков. Десятка «Яков» ушла в небо, а Саблин остался, хотя летела именно его эскадрилья. Удивившись командирской логике и немного послонявшись без дела, Виктор пошел помогать Палычу.

Помощь оказалась весьма кстати. Палыч как раз раскапотировал самолет и, предусмотрительно отойдя в сторону, свернул «козью ножку», шаря теперь по карманам в поисках зажигалки. Виктор достал свою, и довольный механик задымил, выпуская клубы сизого махорочного дыма. Саблин составил ему компанию.

– Заяц нужен, командир. – Палыч в одной руке держал самокрутку, а другую сразу сунул в истрепанную замасленную тряпку.

– Если получится, то достану. – Виктор не сразу опознал в тряпке муфту, что техник сделал прошлой зимой из заячьей шкуры.

Мимо них с важным видом прошли две девушки-оружейницы. Мужчины машинально прервали разговор и поглядели им в след.

– А девчонки в экипаже как? – спросил Виктор. – Нормально? Работать умеют?

– Бабы, – Палыч сплюнул на снег желтым, – куда им? Их дело ноги раздвигать да борщ варить. А они к самолету лезут, будто тут медом намазано…

– Чего-то ты, Палыч, бука, – засмеялся Виктор, – или они тебе не улыбаются?

– Чего мне эти свиристелки? – буркнул Палыч. – У меня дочка старшая их лет. Это тебе думать надо. Выглядишь как дед старый. Мало что седой, так еще и бороду эту нацепил, партизанскую. Тебя, кстати, дедом и прозвали уже. Не слыхал?

– Нет, – удивился Виктор. Известие, что у него появилось прозвище, оказалось немного неприятным. До этого он прекрасно обходился без него.

– Значит, услышишь, – отмахнулся механик. – О! Красавцы наши идут. Шерочка с машерочкой.

От КП, взявшись за руки, неспешным прогулочным шагом шли Быков и Таня.

– Красиво идут. Прямо как вы с командиром сегодня, когда садились.

– Палыч, перестань, – подначка механика начала злить.

– А чего ты? – делано удивился Палыч. – Сам девку проворонил, а теперь бесишься.

– Я не проворонил. И вообще, у меня невеста есть. В Саратове ждет.

– Ну, раз есть, – хитро усмехнулся механик, – тогда, конечно…

– Слушай, – обрывая неприятный разговор, сказал Виктор, – мне нож нужен. Такой, как ты раньше мне дарил. Можешь сделать? Мой потерялся, когда сбили.

– Сделаю. А как тебя сбили-то? Рассказал бы.

– Да устал я тогда, Палыч. – Виктор вяло махнул рукой, показывая, что не хочет говорить на эту тему. – Просто устал… – Вдалеке послышался гул авиационных моторов, появились черточки возвращающихся истребителей. Он, щуря глаза, пересчитал самолеты и довольно улыбнулся. Возвращались все. Это было хорошо, это было правильно…

Маленькие деревянные самолетики летели над землей. Они то сходились вместе, то вдруг рассыпались в разные стороны, делали перестроения, набирали высоту и стремительно пикировали вниз. Саблин и все его звено, словно малые дети, ходили друг за другом и воевали. Воевали зажатыми в руках, любовно вырезанными самолетиками, серьезные, сосредоточенные. Виктор скупо, словно по радио, давал вводные, командовал. Остальные летчики, поскольку радиопередатчиков на их машинах не было, не отвечали, лишь комментируя свои действия. Шла интересная и очень важная игра – «пеший по-летному», или «розыгрыш полета». Конечно, было бы гораздо эффективнее отрабатывать все это в небе, но больно уж дорогое получалось удовольствие. Вот и приходилось воображать себя воздушным бойцом, стоя на земле.

Полк летал мало. Погода была неважной, с топливом тоже частые перебои, но доучивать свое звено Виктору было нужно хоть так. Другие летчики уже посматривали на его подчиненных с сочувствием, мол, командир дурачок – ребятам спокойно жить не дает. Сами подчиненные тоже давно уже не блистали энтузиазмом, такие вот тренажи, перемежаемые частыми, бессистемными лекциями, надоели им хуже горькой редьки. Но комэск и командование против подобной муштры пока не возражали, а на остальное можно было и не обращать внимания. Жизнь стоила дороже насмешливых взглядов, а его жизнь теперь во многом зависела от подготовки летчиков его звена…

От штабной землянки раздался резкий перезвон колотящейся о рельсу железяки. Дежурный телефонист, сидящий на связи с КП, увязая в снегу, кинулся к Егорову, крича:

– Бомбардировщики летят, приказано перехватить. Курс двести двадцать, высота три тысячи.

– Эскадрилья, на вылет!

Все тренировки оказались моментально заброшены, и летчики, надевая парашюты, кинулись к своим истребителям.

– От винта!

Заревели моторы. Самолеты заскакали по полосе, разгоняясь и оставляя за хвостами перемешанную с землей снежную пыль. Внизу осталась застывшая неподвижно машина Ковтуна из звена Соломина, вокруг уже суетились техники. От летной землянки к стоянке бежали летчики первой и второй эскадрилий. Аэродром сверху напоминал встревоженный муравейник.

– Двадцать первый, как слышно? На связи первый! – Первый – это позывной Шубина. Виктор сразу представил его на КП, встревоженного, напряженно всматривающегося то в небо, то в карту. – По информации ВНОС, идет до двадцати «Юнкерсов», с прикрытием, – голос у командира оказался на удивление спокойный. Ну да, он сейчас не в кабине, а за столом, сидит на уютном раскладном стульчике…

Сперва на горизонте показались едва заметные точки. Они стремительно росли в размерах, и вот уже стали видны фюзеляжи, тоненькие черточки крыльев, моторы. Так, постепенно вырастая в размерах, они превратились в бомбардировщики «Ю-88». Повыше строя бомбардировщиков, словно купаясь в небе, шла восьмерка «мессеров», а выше летело еще одно звено. Нижняя восьмерка вражеских истребителей ринулась наперерез «Якам», проскочила на встречных, обменявшись короткими пулеметными очередями, и ушла вверх. «Мессеры», пользуясь изначальным преимуществом в скорости, принялись наседать. Они действовали мастерски, используя сильные стороны своих самолетов и не давая советским истребителям подойти к охраняемым бомбардировщикам. Те спокойно прошли стороной, словно воздушный бой их не касался.

Виктор взмок буквально в секунды, а все прежние бои показались детским лепетом. Тогда приходилось отвечать только за себя и одного ведомого. Теперь же приходилось смотреть за всем звеном, и от этого голова шла кругом. Как просто было одному, можно было бы потихоньку выйти из боя, набрать в стороне высоту и… хотя кто мешает это сделать прямо сейчас?

– Рябый, не отставай. – Виктор довернул самолет, уклоняясь от очередной атаки немца и одновременно поворачивая в сторону ближайших облаков. – Командир, я скоро. В стороне высоту наберу. Кот, Максим, держитесь там.

Рация прохрипела что-то неразборчивое, потом донеслись матюги Соломина. Эскадрилья вела бой.

Облака оказались неожиданно близко. Мягкие и пушистые внешне, а внутри началась сильная тряска.

– Рябый, – Виктор наконец вспомнил про своего ведомого, – иди прямо по курсу, никуда не отклоняйся…

– Ниже, ниже, сильней закручивай, – перебили его фразу торопливые вскрики Соломина. И сразу же, забивая эфир, раздался чей-то возбужденно-радостный вопль: – Вижу! Вижу! Бомбардировщики прямо по курсу!

• Предыдущая
• 48/61
• Следующая