Конноры и Хранители - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/100
- Следующая
Сам Коннор почти ничего не говорил о своём происхождении. Родовые хроники донесли до потомков лишь одно его высказывание на сей счёт, весьма загадочное и туманное: «Я пришёл из иного мира, где колдовство оказалось под запретом». Для Флавиана, как и для всех прочих, эти слова были сущей нелепицей. Как можно запретить колдовство? Кто мог его запретить? И что это за «иной мир»? Небеса? Преисподняя?… Вздор! Вряд ли Коннор был падшим ангелом или беглым демоном ада…
Когда пришла очередь Стэна, он не протянул руку к кристаллу, а поднял её, вопрошающе глядя на главу Совета. Словно ожидавший этого, Анте Стоичков с готовностью кивнул, разрешая ему высказаться.
— Братья и сёстры, — заговорил Стэн; видимо, такое обращение было принято в Совете, как дань тем древним временам, когда в этом Зале собирались сыновья и дочери Коннора. — Я решился нарушить установленный порядок, так как не хочу, чтобы мои слова были внесены в протокол заседания Совета и стали достоянием наших потомков. Надеюсь, возникшее недоразумение будет немедленно улажено к нашему всеобщему удовлетворению.
В поведении остальных членов Совета Флавиан не обнаружил признаков недовольства, раздражения или хотя бы лёгкого нетерпения. Они отнеслись к заявлению Стэна спокойно и даже благосклонно.
— Накануне днём, — после короткой паузы продолжал Стэн, — состоялось внеочередное заседание Совета, на которое я не был приглашён и о котором не был поставлен в известность. Между тем, вами было принято очень важное, я бы сказал, беспрецедентное решение. И хотя мой голос ничего не менял…
— Стэнислав, мой мальчик, — мягко перебил его Стоичков. Он произнёс эти слова таким сердечным тоном, что обращение «мой мальчик» не казалось оскорбительным. — Я, конечно, признаю, что мы поступили не совсем правильно, не пригласив тебя на это заседание. Но и ты не совсем прав. Очевидно, ты запамятовал, что, согласно действующему уставу, право голоса при принятии такого рода решений имеют лишь члены Совета, пребывающие в этом звании не менее пяти лет. Ты мог лишь высказать на сей счёт своё мнение, но, поскольку мы знали, что у тебя не будет никаких возражений, то решили не приглашать тебя на заседание, в котором ты не был бы полноправным участником. Это обычная практика Совета, просто последние семьдесят лет она не применялась. Теперь ты удовлетворён?
Слегка сконфуженный Стэн угрюмо кивнул, протянул руку к кристаллу и скороговоркой произнёс традиционную формулу открытия Совета. За ним своё присутствие засвидетельствовало ещё два человека, после чего все обратили взоры на самого старшего из членов Совета, восьмидесятитрёхлетнего мужчину с длинной и густой патриархальной бородой, который пропустил свою очередь в перекличке. Флавиан знал этого человека: он был самым высокопоставленным из священнослужителей-Конноров и в течение последних пятнадцати лет занимал пост архиепископа Белоградского.
— Братья и сёстры, — произнёс он, на мгновение умолк, а затем добавил: — Дети мои. Это заседание Совета для меня последнее, и я присутствую на нём уже не в качестве его члена. С вашего согласия я сложил с себя свои полномочия, дабы всецело заняться делами церковными. Отныне грядут трудные времена, и мой первейший долг, как пастыря, заботиться о моей пастве, радеть о благе всех детей Божьих, независимо от их происхождения. Я ухожу, чтобы на смену мне пришёл человек более молодой, полный сил и энергии, готовый не щадя живoта своего трудиться для вящей славы и процветания рода Конноров.
С этими словами архиепископ встал, подошёл к Флавиану и протянул ему руку.
— Флавиан, король Ибрии! Займи моё место за сим столом, отныне оно по праву принадлежит тебе. Прими моё имя в Совете — Брюс, теперь оно твоё. Ты ещё юн, но уже проявил себя зрелым государственным мужем, и я покидаю Совет со спокойной душой — дело, которому я отдал свыше сорока лет своей жизни, в надёжных руках.
Архиепископ подвёл опешившего Флавиана к своему креслу и жестом велел ему садиться. Флавиан подчинился.
— А теперь, братья и сёстры, я оставляю вас, — промолвил архиепископ с нотками грусти в голосе. — Прощайте, и да пребудет с вами Отец Небесный.
Вопреки ожиданиям Флавиана, никто из присутствующих не поднялся и не проронил ни слова. Лишь Стэн подался было вперёд, как будто хотел что-то сказать, но затем передумал и проводил направлявшегося к порталу архиепископа долгим взглядом. Позже Флавиан узнал, что архиепископ был одним из тех одиннадцати, кто девять лет назад помог княгине Илоне ненадолго укротить Высшие Силы и спасти Гаалосаг от нашествия друидов. Ещё шесть человек из той когорты сидели сейчас за этим столом (в их числе был и Анте Стоичков), а четверо уже отошли в лучший мир — трое погибли безвестными героями, приняв на себя часть удара, предназначавшегося княгине, один впоследствии умер своей смертью. Как раз его место в Совете и занял Стэн, сын Илоны, князь Мышковицкий…
Сразу после того, как архиепископ исчез под аркой портала, Флавиан почувствовал себя в центре внимания. Одиннадцать пар глаз выжидающе смотрели на него.
— Я… это… — Он замялся. — Я должен принести какую-то клятву?
Стоичков покачал головой:
— Нет, Брюс. Просто повтори от своего имени то, что говорили остальные. Слова помнишь?
Флавиан утвердительно кивнул и, совладав с собой, протянул правую руку к кристаллу.
— Я, Брюс Коннор из рода Конноров, свидетельствую своё присутствие на этом Совете. Помыслы мои чисты, ум ясен, и я готов нести ответственность за все принятые здесь решения. Да поможет мне Бог!
Анте Стоичков одобрительно хмыкнул, облокотился на край стола и сплёл перед собой пальцы рук.
— Итак, сегодня двадцать пятое число месяца красавика, года 1412-го от Рождества Спасителя, пять минут третьего утра по златоварскому времени. Настоящее заседание Высшего Совета Братства Конноров объявляю открытым. Как вам всем известно, прошлой ночью скончался Михайло Второй, император Западного Края. Это событие знаменует начало следующего этапа осуществления плана Дункана от 1381-го года.
Стэн и Флавиан мельком взглянули на Арпада Савича, носившего в Совете имя Дункан, и тут же покачали головами. Савичу было лишь немногим больше сорока, он никак не мог тридцать лет назад предложить Совету свой план.
— Если не ошибаюсь, — произнёс задумчиво Стэн, — в то время место Дункана в Совете занимал мой дед Ладислав.
— Ты прав, — подтвердил Стоичкова.
— Но я ничего не слышал о его плане.
— И не мог слышать, — отозвалась женщина по имени Марджори; в миру её звали Мила Танич. — Перед твоим избранием в Совет план Дункана был засекречен и временно изъят из всех архивов.
Даже сквозь густой загар, на щеках Стэна явственно проступил румянец негодования. Его глаза гневно сверкнули.
— Очень мило! — пробормотал он. — Что ж это получается…
Стоичков расцепил пальцы и постучал ладонью по столу.
— Не горячись, Рей. Мы поступили так ради твоего же блага. Если бы ты ознакомился с планом Дункана сразу после избрания в Совет, то мог бы прийти к ошибочному выводу, что мы приняли тебя в свой круг лишь ради осуществления этого плана. Признай, что на первых порах ты чувствовал себя неловко в обществе людей гораздо старше тебя, и только со временем к тебе пришла уверенность в собственных силах и способностях. Ты нужен Совету безотносительно к существованию какого бы то ни было плана; нужен так же, как нужен нам Флавиан… то бишь Брюс. Вы — представители нового поколения Конноров, вы занимаете высокое положение в миру и пользуетесь огромным влиянием как среди наших собратьев, так и среди прочих людей. Несмотря на свою молодость, вы оба — признанные лидеры, и ваше активное участие в деятельности Совета жизненно необходимо для всего нашего рода.
— Всё это верно, — сказал Флавиан. В отличие от Стэна, который далеко не сразу освоился в Совете, он с первого же дня рвался в бой. — Однако вернёмся к нашим баранам. В чём суть плана Дункана?
— В возвышении рода Конноров, — ответил Стоичков. — Собственно, идея эта не нова, и её начали осуществлять задолго до появления плана Дункана. Но Ладислав Шубич, дед присутствующего здесь Рея, первым осознал опасность, которой чревато неконтролируемое восхождение Конноров по иерархической лестнице в Империи. Так называемые умеренные наивно полагают, что если не форсировать события, иначе говоря, пустить процесс на самотёк, то в конце концов настанет день, когда большинство князей Империи будут Коннорами, — и вот тогда уже можно переходить к более решительным действиями. С другой стороны, радикалы, — Стоичков испытующе посмотрел на Флавиана, — с некоторых пор загорелись желанием ускоренными темпами развалить Империю и на её руинах создать государство Конноров…
- Предыдущая
- 18/100
- Следующая
