Спортивная.Выход на правую сторону (СИ) - "Motoharu" - Страница 9
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
Костя плюхнулся за столик и плеснул себе текилы, поставил Лёшкину рюмку и плеснул ему тоже, но тот отказался, кивнул в сторону комично пьяного и сосредоточенного одновременно травести. Тот от усердия свёл тонкие брови на переносице, отчего вид имел горестный и злобный одновременно.
- Федьке налей. Ему сегодня можно пить до поросячьего визгу, даже не можно, а нужно. Не каждый день бывает двадцать пять.
Костя посмотрел на сидевшего к нему в профиль Лаврива - профиль ощутимо расплывался, - и пожал плечами.
- Пидарасы пьют текилу на день рождения? – усмехнулся он и подвинул рюмку Лаврива ближе к себе.
- Пьют, и не только на день рождения, - коротко ответил вышеупомянутый пидарас, не поворачивая головы.
- А ещё что они делают на день рождения?
Лаврив наконец повернулся всем корпусом, положил телефон на край столика и широко улыбнулся, явно принимая условия игры.
- Они ходят в клуб с коллегами по работе, танцуют и отмечают праздник.
- А что они делают, если один коллега по работе их ненавидит и всячески старается изжить?
Костя отставил бутылку и сделал приглашающий жест в сторону разлитых рюмок. Лаврив кивнул и опрокинул в себя текилу одним глотком, даже не поморщившись!
- Они стараются не обращать внимания на дураков и гомофобов.
- А что они делают вообще по жизни?
От алкоголя в голове было легко, и язык молол всякую чушь, и Костя отвлечённо понимал, что ему действительно интересно, что собой представляет этот Лаврив.
Вампирская улыбка напротив, казалось, была искренней. Костя плеснул ещё текилы.
- То же, что и все остальные. Работают, учатся и иногда развлекаются.
- Сколько можно учиться? Ты ж гений вроде как.
Опять эта улыбка, ярко-красная, острая, кусачая. Костя невольно облизнул губы и подвинул рюмку ближе к Лавриву.
- Мне нравится учиться.
- А что ещё нравится?
Они, не чокаясь, выпили ещё по рюмке и опять эта волнующая улыбка, и острые зубы-клыки и розовый язык, влажный и горячий за ними, и разделяющая их пропасть. Косте казалось, что он летит куда-то вниз, в ту самую розовую и мягкую пропасть, и это было чертовски приятное падение. И пусть можно разбиться, не жаль.
- Текила нравится, клубная музыка, приятная компания… дождь, жизнь вообще нравится.
- Пидарасить, - заканчивает Костя и смеётся громко и безобразно пьяно. Улыбка кусачая, пораниться можно, и глаза отчего-то тёмные, вишнёвые. Лаврив смотрит, не моргая, и подаётся вперёд, облокотившись на локти. И можно почувствовать его дыхание, фруктовый конфетный запах порока и шёпот:
- Больше всего люблю…
И Костя тоже подаётся вперёд, следуя за запахом. Он закрывает глаза, и пропасть затягивает его в водоворот безвозвратно.
9.
Погружение было стремительным, таким стремительным, что перед глазами взрывалось искрами наэлектризованное поле. Костя не чувствовал тела, только обрывки мыслей и образов кружились в бешеном темпе, отвлекая от процесса падения в разверзшееся небытие. Прекрасное, зовущее небытие. Туда, где как дома. Абстрактный уютный дом.
- Константин Сергеевич, вы как ребёнок, честное слово, - это Лаврив бесполезно жужжит над ухом, и вампирски улыбается кроваво-красным ртом с блестящими зубами. Но Косте уже всё равно, ему кажется, что он не человек, а сгусток энергии, поток, бесформенный и бесконечный. И все трансвеститы тонут в нём, и голоса их и запахи и улыбки с чуть выступающими клыками, которые столетия назад хотелось облизать. – Нельзя всегда получать то, чего хочется.
- Ненавижу пидарасов, - Костя смеётся легко и беззаботно и обхватывает Лаврива за шею, кладёт ладонь на его твёрдый затылок с ребристыми змейками-косичками. Он совсем близко, и запахи обволакивают тонущее в пороке и разврате тело. А потом всё вращается, вращается, какие-то люди, голоса, краски и вкусы. Блаженство заполняет изнутри и кажется, что польётся через край.
- Сергеич, ну как свинья, честное слово… приди в себя!
- Лёш, присмотри за ним, я побежал… Спасибо за компанию.
Костя находит себя сидящим на полу в туалете. Рядом крутится какая-то блондинка, кудахчет, пытается поправить на себе платье, восстановить испорченный макияж. Костя впервые видит её. Страшненькая и укуренная в драбадан. Тошнота подступает к горлу, и сдерживаться нет сил. Пол холодный и влажный, Костя скользит по нему ладонями и хочется врасти в этот пол, избавиться от мерзкого ощущения беспомощности и какого-то тягостного предчувствия, сдавливающего грудь. Он сделал что-то плохое, что-то гадкое, то, о чём будет сожалеть, то, что уже нельзя исправить.
Он несколько минут сидит в обнимку с унитазом, пытаясь собрать ускользающие от сознания воспоминания. Но никаких подсказок нет. Он самое слабое звено и должен покинуть игру в самом начале.
«Нужно встать» - Разумный Костя говорит строго, голосом учителя по географии. Противный такой фальцет, от которого леденеет в груди и хочется повиноваться вне зависимости от просьбы. Просто встать и не задавать лишних вопросов. «Не думай сейчас ни о чём, просто встань, подойди к раковине, умойся холодной водой и вернись в зал. К Лёшке. Он поможет тебе, он отвезёт тебя домой».
Костя с трудом, но всё-таки выполнил наставления своей внутренней логичной составляющей. Вернулся в громыхающий зал, нашёл Лёшку и плюхнулся рядом с ним на мягкий диванчик.
- Лё-о-оша, как же мне ***во… - простонал Костя и уткнулся носом в жёсткое Лёшкино плечо.
- Всех перетрахал? Можем домой ехать?
Лёшка говорил холодно и отстранённо. И какую-то фигню, явно какую-то фигню, от которой голова кружилась ещё сильнее, и внутри всё дрожало. Это оно самое, подумал Костя, то, от чего было особенно хреново в туалете. Это предчувствие свершившегося ****еца.
- Лёша? Что …? – единственный вразумительный вопрос, который смог задать Костя, вычленить из той кошмарной каши, что варилась в башке.
- Да нихуя, Сергеич. Нихуя. Домой поехали.
И ещё Лёшка вздохнул так тяжело и скорбно, что Костя расхотел ехать домой до тех пор, пока не узнает всю правду, какой бы безжалостной она ни была. Но Лёшка уже встал и дёрнул его плечо, заставляя подняться. В машине работал кондиционер, и тишина давила на уши после клубного бита. И ещё они с Лёшкой в машине были одни.
- А где Маринк? И этот …? – Костя взмахнул рукой в воздухе, завершая фразу. Говорить, что Лаврив - пидарас почему-то не хотелось, вообще это даже лучше, что его здесь нет. А вот Маринка… куда она-то делась?
- Домой уехала на такси. А за Федей приехал его друг, и они тоже уехали.
- Друг? – Костя чувствовал, что его сейчас порвёт от смеха. Друг пидараса - нонсенс… Смешно-то как, приехал за ним… а он там с Костей водку хлещет и…
Осознание накрыло мгновенно, и вспомнилась вампирская улыбка напротив и блестящие зубы, интимный, пробирающий до кишок шёпот и твёрдые косички под ладонью.
- Да, друг. Он с нами ещё посидел немного, поговорил. Пока ты не начал выступать и орать.
- Я? – Костя потёр щёки ладонями так сильно, что перед глазами заплясали искры. Он ничего не помнил, ни про Фединого друга, ни про орню. – Что же я орал?
- Я тебе завтра расскажу, когда ты в себя придёшь окончательно. А то сейчас же без толку будет.
- Только если я сам попрошу, ок? А то вдруг правда меня убьёт, - Костя невесело усмехнулся и отвернулся к окну, понимая, что если ****ец и случился, то исправить его в ближайшие пять часов невозможно. Поэтому Лёшка прав: лучшее, что он может сделать - это выспаться и прийти в себя.
- Тебя ничем не убьёшь, Костя-чемпион. Сегодня я в этом убедился.
Ввалившись в свою пустую квартиру, Костя почувствовал себя глубоко несчастным, одиноким и раскаявшимся. Лёшка смотрел на него как на последнего паскудника.
Разочарованно. Да, Лёшка в нём был разочарован. Он, такой веротерпимый и сдержанный, был разочарован. Значит, это полный конец. Значит, Костя вёл себя не просто безобразно, а очень безобразно. И зачем он пил так много? Это всё Лаврив и его разговорчики, улыбочки, подначки. Он же разводил Костю как лоха. Дразнил и возбуждал специально. И Костя повёлся. Сорвался.
- Предыдущая
- 9/28
- Следующая
