Пожиратель Душ - Орлов Антон - Страница 29

• Предыдущая
• 29/111
• Следующая

– Нельзя. Еще немного – и мое снадобье начнет действовать на тебя как отрава. Надо прекратить это сейчас, пока не поздно.

– Хотя бы на несколько дней?.. – попросил Ник.

– Ты даже не представляешь, как мне этого хочется, но это будет равносильно смертному приговору. Тебя прикончит или наркотик, или мое присутствие.

– А потом мне можно будет прийти еще?

– Нет. Человеку здесь не место, я и так сделал для тебя неслыханное исключение. Считай, нарушил запрет.

– Чей запрет? – угрюмо спросил Ник.

– Мой собственный. Я сам устанавливаю для себя запреты.

– Тогда вы можете отменить их.

– Могу, почему бы и нет? Надолго тебя не хватит, но я потом возьму сюда другого приглянувшегося человека, а потом еще и еще… Они будут быстро умирать, зато мне не придется страдать от одиночества. Ты не знаешь, насколько это сильное искушение… Поэтому, если перейдешь рубеж еще раз – получишь хорошую трепку, и после этого я все равно тебя вышвырну.

– Понятно, – пробормотал Ник.

– Ты можешь прийти, если тебе будет угрожать смертельная опасность и понадобится защита, – существо дотронулось до его плеча. – Не обижайся. Пожалуй, я еще кое-что покажу… Вряд ли оно тебе понравится, но ты должен это увидеть.

Испещренная солнечными пятнами полутемная каменная полость, по блестящей скале сбегает сверху вода. Ничего особенного, здесь таких пещер много… В полумраке послышалось не то мычание, не то стон. Ника мягко развернули в ту сторону, и он увидел прикованного к скальной стене человека, бледного, измученного, с безумными глазами и по-рыбьи разинутым ртом. Он дрожал, и цепи, не позволявшие ему пошевелить ни рукой, ни ногой, тоже мелко подрагивали. По мокрым щекам текли кровавые слезы.

– Отпустите меня… – прохрипел прикованный.

Комар. Один из той банды.

– Видишь, здесь моя трапезная, – услышал Ник голос пожирателя душ. – А это – пища. Он пока жив и даже находится в сознании, но скоро от него ничего не останется.

– Пустите…

– Зачем вы так? – тихо спросил Ник.

Растворенное в крови снадобье не позволяло ему испугаться или ужаснуться, но рассудком он понимал, что видит эпизод, который должен вызывать именно такую реакцию.

– Затем, что я таким способом питаюсь.

Конечности пожирателя душ привычным движением подхватили Ника – и он мгновенно очутился снаружи, на поросшем травой склоне.

– Я показал тебе это не для того, чтобы ты его пожалел. Представь себе связанного человека с раскаленным утюгом на голом животе… Пострадавший был виноват только в том, что не хотел отдавать деньги, которые справедливо считал своими, а Комар хотел любой ценой эти деньги получить. Что ж, вот он теперь и платит пресловутую любую цену… Эта картинка – еще не самое худшее из того, что я обнаружил в помойке его памяти. Если жертвы проклинали его, можно считать, что их проклятия попали в цель. Не бери в голову. Одно чудовище поедает другое, что может быть естественней? А ты – человек, твое место среди людей. Я продемонстрировал тебе это, чтобы ты не забывал, с кем имеешь дело, и не считал меня добрым.

На следующее утро Ник проснулся не на атласной перине под цветным витражом, а в палатке – или, скорее, в шатре – в спальном мешке. Рядом на складном столике ожидал его пробуждения завтрак.

Место было красивое, небольшая зеленая долина, со всех сторон окруженная скалами. Среди высокой травы попадались цветы на бледных опушенных стеблях, с чашечками, словно выточенными из хрусталя. Неподалеку находилось янтарно-желтое минеральное озеро. Вдали виднелись вершины, покрытые снегом и ледниками.

Короля Сорегдийских гор он больше не видел, только слышал знакомый голос. Палатка стояла возле скал – вероятно, там существо и пряталось, когда приходило его навестить. Из расселин доносились шорохи, порой в темноте что-то мелькало. Струящаяся черная жуть неопределенных размеров и очертаний, местами пестрая, напоминающая кошмарные живые заросли… Ник испытывал усиливающийся страх и, что еще хуже, чувство физического неприятия, отвращения. Он изо всех сил старался подавить это чувство, ему было отчаянно стыдно – ведь Король Сорегдийских гор так хорошо к нему относится, заботится о нем, и совсем недавно они общались как ни в чем не бывало… Но ничего не получалось.

– Так и должно быть. Действие снадобья ослабевает, и, сколько бы ты ни упражнялся в самовнушении, твои инстинкты бунтуют против соседства со мной, – Нику показалось, что он уловил вздох сожаления. – Если бы этого не наблюдалось, я бы решил, что с тобой что-то не в порядке.

Вода в янтарном озере оказалась чудесно теплой. Еще три-четыре дня он бездельничал, купался и загорал, не вспоминая больше о самоубийстве.

С пожирателем душ они разговаривали все реже и реже. Когда тот незримо находился рядом, Нику становилось не по себе, его снедала изматывающая тревога.

– Это нормальная реакция живого существа на мое присутствие, – констатировал Король Сорегдийских гор. – Тебе пора вернуться в Нойоссу.

– Но я ведь не хочу, чтобы у меня была на вас такая реакция! – Если раньше Нику просто хотелось остаться там, где хорошо, то теперь в нем проснулся протест, желание изменить несправедливый, как ему казалось, порядок вещей. – Биологически разные существа, если они обладают разумом, могут общаться, несмотря на различия. Этот психоз у меня пройдет.

– Да не в биологии тут дело, различия между нами на порядок серьезней. Советую получше усваивать то, чему вас учат на занятиях. Завтра утром перейдешь рубеж, сядешь на поезд и поедешь в Нойоссу. Твоего куратора предупредили, что ты в гостях, так что вопросов не будет.

– Они знают, что я здесь?

– Нет, они знают, что тебя пригласили в гости и что скоро ты вернешься. Куратору сказал об этом его начальник, узнавший от своего начальника, и так далее… Все улажено. И никому не рассказывай, где был и что видел. Это не запрет, а совет, тебе самому так будет проще. Если кто-нибудь спросит про браслет – ты купил его на улице с лотка, и у него застежка заедает, поэтому снять его трудно.

– Какой браслет?.. – переспросил сбитый с толку Ник.

– Вот этот.

Краем глаза он заметил движение на периферии – мелькнуло что-то темное, быстрое. Прикосновение прохладного металла к коже. Тихий щелчок. Посмотрев, Ник обнаружил у себя на левом запястье неширокий браслет, состоящий из прямоугольных звеньев с выгравированным узором, вроде как бронзовый.

Многие иллихейцы носят украшения, и большинство иммигрантов тоже следует здешней моде, так что вряд ли кто-нибудь удивится, увидев у него эту вещицу.

– Зачем он? Я раньше такое не носил…

– Пусть будет, – ответил Король Сорегдийских гор.

Ночью палатка вместе с Ником из затерянной в горах долины переселилась на склон Пятнистого отрога, в полукилометре от рубежа. Позавтракав, Ник отправился на станцию. Пожиратель душ не стал с ним прощаться, из-за этого он чувствовал горьковатый привкус обиды.

В кармане нашлись деньги на билет. Вообще-то, значительно больше, чем на билет, но от этого обида только усилилась, стала нестерпимо острой.

Сидя в дребезжащем вагоне, глядя на проплывающие за окном яркие пейзажи, Ник то размышлял о том, до чего одиноко это существо, то вспоминал, ощущая слабую тошноту, как оно выглядело, и как выглядел прикованный к скале Комар, то глотал слезы (выставили, сунув в карман пачку денег, даже не сказав «до свидания»). О чем он на обратном пути совсем не думал, так это о смерти.

– А, вернулся? – только и сказал куратор. – Ты занятия пропустил, посмотри материал по книжкам.

Через месяц в Нойоссу нагрянула инспекция. Среди иммигрантов ходили слухи, что столичная комиссия привезла какой-то особенный детектор лжи, называется Зерцало Истины, и обмануть эту крутую штуку невозможно. Всех по очереди вызывают и задают всякие вопросы, а некоторых после этого уводят в наручниках.

Когда дошла очередь до Ника, его колотило от напряжения – как, впрочем, и всех остальных. Мало ли какие там будут вопросы.

• Предыдущая
• 29/111
• Следующая