Антираспад - Орлов Антон - Страница 29
- Предыдущая
- 29/128
- Следующая
– Я не могу на это наступить...
Норберт молча подхватил ее на руки, прошел по луже, пересек зал, мельком оглянувшись на цепочку своих кровавых следов – тут его опять затошнило, и он ускорил шаги. Подошвы липли к полу. Никто из понурых охранников не пытался остановить детей губернатора. Снаружи совсем стемнело, вдоль аллеи сияли фонари – грозди шаров на тонких стержнях, которые тоже слабо светились.
– Отвезти тебя домой?
– Да... У тебя есть машина?
– Арендованная.
До выхода из парка он донес ее на руках – сестра весила даже меньше, чем он думал. У ворот стояли два фургона с включенными мигалками и «Скорая помощь», в небе висел полицейский магнитоплан. Кто-то направил на Норберта с Илси слепящий белый луч, но, узнав, не стал задавать вопросов. Отыскав среди скопища автомобилей свой «Хезнар», Норберт распахнул дверцу.
– Забирайся.
– Спасибо. – Она попыталась улыбнуться.
Когда парк и пульсирующие огни исчезли за поворотом, Норберт посоветовал:
– Расслабься. Отец в одном прав – все обошлось. Я вот не переживаю, хотя потерял больше всех.
– Почему? – удивилась Илси.
– Рассчитывал, что наемся на сутки вперед, а теперь ни черта в желудке не осталось.
– Тебе нечего есть? Я не знала... Зря ты раньше не сказал. Я могу давать тебе продукты из нашего холодильника.
– Влетит.
– Не влетит. Скажу, что я сама все это съела.
Сокьянский парк находился неподалеку от губернаторской резиденции, на дорогу ушло около пяти минут.
– Подожди здесь, – шепнула Илси в вестибюле.
На серовато-зеленом, с разводами, полированном камне блестели неподвижные блики; залитый ярким светом плафонов вестибюль походил на внутренность тщательно сработанной нефритовой шкатулки. Засунув руки в карманы, Норберт прислонился к прохладной круглой колонне.
– Что, праздник кончился? – спросил охранник.
– Ага.
Подумав о «празднике», Норберт криво усмехнулся. Потом его мысли вновь вернулись к сравнению дома, где живет сестра, с декоративной шкатулкой. Обеспеченное, но невеселое существование Илси имело еще один минус: невозможность наблюдать реальную жизнь, сопоставлять, анализировать – и, как следствие, отсутствие жизненного опыта. Кое-какие вещи, очевидные для Норберта, от нее ускользали. Например, Карен, чьей добротой Илси так восхищалась, вовсе не была доброй. Норберт отметил и уверенно-властное выражение, мелькавшее порой на ее лице, и насмешливые интонации (когда Карен разговаривала с губернатором), и то, что ее, одну из немногих, не вырвало. Она отлично владела собой. У Норберта возникло подозрение, что ей и раньше случалось убивать людей.
Послышались легкие шаги.
– Вот. – Сестра протянула пластиковый пакет – там много чего лежало, включая палку копченой колбасы с чесноком, которую Норберт очень любил. – Еле дотащила... Спрячь, а то тетя нас наругает.
– Спасибо. Я мигом.
Убрав пакет в багажник «Хезнара», он вернулся в дом. Илси ждала около лестницы.
– А охранники тетке не скажут? – спросил Норберт, когда поднялись на второй этаж.
– Нет. Она кричит на них. Говори мне, когда у тебя кончается еда, – для меня это нетрудно, честное слово.
Они устроились в маленьком кабинете с письменным столом и стеллажами, Илси включила бра. Пустой проем без двери неуютно чернел; девочка уселась к нему спиной, передвинув кресло.
– Не грусти, – подмигнул Норберт.
– Нор, я не знаю, что мне делать. Я ничего не могу сама... У меня совсем нет гордости, я неполноценная.
– Да кто тебе все это сказал?
– Харо. – Секунду спустя на ее лице появилось недоуменное выражение. – То есть папа. Не знаю, почему я вдруг назвала его по имени.
– Илси, они с теткой тебе внушают, что ты не такая, как на самом деле. Есть сам человек – и то, каким представляют его окружающие, понимаешь? Пожалуйста, будь собой! Не кем-то другим, внушенным, а собой.
Илси внимательно смотрела на брата, словно мысленно взвешивала его слова, и вдруг ее бледное миниатюрное личико сморщилось.
– Нор, извини... У меня голова заболела, и еще плечо... Так сильно, как будто ударили. Наверное, это потому, что я на банкете испугалась. Сейчас... – не переставая морщиться, она выдвинула ящик стола, достала флакон с таблетками, проглотила сразу две штуки. Взяв с подоконника пластиковую бутылку с водой, запила, судорожно глотая.
– Сильная хреновина, – заметил Норберт, взглянув на этикетку.
– Это тетя принесла, она все время дает мне лекарства. Скоро подействует.
– Лекарства – отрава, с ними лучше не связываться.
– Я тоже такое читала. Если бы я смогла попасть в Тренажер... Там есть специальные процедуры, чтоб из тела человека вышли все яды. Здорово, правда?
– Илси, у нас нет денег на Тренажер. Пожалуйста, не принимай лекарства без необходимости – особенно те, которые дает тебе тетка. Ты ведь не больная.
Илси кивнула.
– Проходит...
Он взглянул на часы.
– Какой сегодня день?
– Сто тридцать шестой.
– Что?.. – Норберт озадаченно заморгал.
– Ой, не знаю, почему я это ляпнула... Какая-то глупость. Сегодня пятница, восемнадцатое.
– Пятница всегда считалась паршивым днем. По-твоему, Карен – добрая?
– Очень добрая!
– А в чем проявляется ее доброта?
– Ну... во всем. – Илси вдруг смутилась, даже уши покраснели. – Нор, она ведет себя со мной так, как будто я не неполноценная... И она всех спасла от того типа с топором.
– Да уж, удачно испугалась.
– Она совсем не испугалась. Нор, у меня «отлично» по физике. Для того чтобы так получилось, бросок должен быть очень сильным и точным.
– Думаешь, она его сознательно убила?
– Чтобы всех спасти. Только никому не говори, ладно? А то ее арестуют.
– Илси, с такими людьми надо поосторожней. Я никому не скажу о твоей догадке... но не забывай, что высоковольтный провод может шарахнуть насмерть кого угодно, в том числе тебя. Между прочим, это тоже из физики.
– Нор, она хорошая! – убежденно возразила девочка.
Домой Норберт вернулся в мрачноватом настроении. Гестен уже спал, директор «Антираспада» смотрела стереовизор в гостиной. Норберт предложил ей переночевать здесь – было поздно, в такое время по венедийским улицам лучше не ходить.
– Аманда, помните, вы говорили, что кто-то из ваших старых друзей мог бы по знакомству пустить меня в Тренажер?
– Говорила, – та устало посмотрела на него, – и что?
– Это надо устроить не для меня, для другого человека. Это очень важно.
– Нор, он трепался. – Аманда вздохнула. – Он там бухгалтером работает, это от него не зависит. В Тренажер не войдешь, если не заплатишь полтора миллиона империалов, за этим специально следят, а то бы все пользовались. Я расспросила подробней, и он объяснил. Славный человек, хотя любит прихвастнуть. Мы с ним в школе вместе учились.
Ясно... Итак, этот вариант отпадает. Норберт поднял пакет с продуктами и поплелся на кухную. Он чувствовал, что сестра в опасности, но не знал, как ее вытащить.
Зеруат запер дверь своей комнаты, проверил, заперта ли дверь в лоджию, нажал на кнопку. С потолка опустились жалюзи с абстрактным рисунком – во всю стену, от пола до потолка. Он прислушался: тихо. Расстегнув куртку, извлек из внутреннего кармана металлическую коробку с зондом Нуль-Излучателя. Зеруат ни на секунду не расставался с ней, даже спал, не снимая верхней одежды, – несмотря на то что от граней коробки на боку появились кровоподтеки. Святая цель того стоила. Скоро в этой Галактике не останется ни одного агрессивного существа, и мирные раглоссиане смогут вздохнуть спокойно. Открыв коробку, вынул листок – тончайший пластик, схема нанесена специальными несмываемыми чернилами. Зеруат колебался: не стоит ли скопировать этот документ? Некогда он обладал неплохой зрительной памятью, но теперь, когда его жизнь близится к закату... Схема исключительно важна, так как содержит скорее всего информацию о местонахождении пульта. Без него зонд бесполезен. Однако если копия попадет в чужие руки... Зеруат невольно напрягся, положил листок обратно, со щелчком захлопнул крышку. Мудрая раглоссианская пословица гласит: «Никогда не усугубляйте риск». Пусть схема останется в единственном экземпляре.
- Предыдущая
- 29/128
- Следующая
