Кэтрин Эбдон и школа волшебников (СИ) - Танеева Селина "Люцина" - Страница 54

Впервые очутившись в воздухе, Кэти была в таком восторге, что забыла все наставления мадам Хуч, и в результате спикировала с трёхметровой высоты и с головой зарылась в сугроб. Из снега ей помог выбраться Патрик Уэйк – шустрый темноволосый паренёк, первокурсник из Ровенкло, который тоже остался на каникулы в школе и в тот день тоже тренировался.

Оказалось, что летать на метле совсем не просто: нужно было учитывать множество факторов: направление ветра, температуру и влажность воздуха, постоянно контролировать высоту и своё положение относительно сторон света. Мадам Хуч сказала, что со временем придут все необходимые навыки, нужна только практика, и тогда всё то, что теперь так сложно, будет получаться само собой.

Патрик, с сочувствием наблюдая, как Кэти постигает азы этой знакомой ему с детства науки, подсказал:

– Вспомни, как ты училась ходить: сначала ты постоянно падала, набивала синяки и шишки, тебе нужно было держаться за что-нибудь или за кого-нибудь. Помнишь?

– Нет, – честно ответила Кэти, – не помню.

Патрик засмеялся:

– Вообще-то, я тоже не помню, это я летом наблюдал за младшим братом. Теперь, наверное, он уже носится как угорелый.

Но такого совершенства в воздухе Кэти ещё не достигла. И тогда Патрик придумал:

– Давай устроим гонки. Я полечу, а ты старайся меня догнать. Во-первых, ты будешь видеть, что делаю я и сможешь просто повторять мои действия, а во-вторых, ты перестанешь постоянно контролировать себя: тебе будет не того.

И, действительно, после нескольких таких гонок Кэти почувствовала себя в воздухе свободно, теперь, когда нужно было повернуть, или снизиться, или подняться, она уже не думала, что нужно делать – её тело само делало всё, что нужно. А она наконец смогла наслаждаться полётом.

Теперь, когда она освоилась в воздухе, мадам Хуч выпускала снитч. Тут Патрик уже ничем ей не мог помочь: в своей команде он был загонщиком. Но Кэти прекрасно справилась: оказалось, что в воздухе она видит снитч даже лучше, чем с земли. И ей теперь нужно было только достичь мастерства в искусстве полета. И здесь снитч оказался непревзойдённым учителем. Теперь Кэти гонялась за золотым мячиком с серебряными крылышками, точно так же, как до этого гонялась за Патриком.

Кроме тренировок, Кэти также упорно занималась с МакГонагал и Флитвиком. В этих занятиях Кэти очень скоро достигла уровня своих одноклассников: сказалась многомесячная практика, когда она, по настоянию профессоров, работала со своей палочкой «вхолостую».

Нарисовала она и портрет сэра Николаса. Девушка-с-портрета научила Кэти заклинанию, с помощью которого можно было оживить картину. Кэти сделала ошибку, применив это заклинание в самом начале. В результате её постоянно отвлекал своими замечаниями и сэр Николас, и его собственное изображение, оказавшееся таким же дотошным, как и сам сэр Николас. Хорошо хоть, что лошадь получилась не говорящая. Кэти раз пятьдесят пришлось перерисовывать то камзол, то плащ, то шляпу, то воротник сэра Николаса. А вот с башмаками приключилась такая история. Кэти нарисовала их так, как хотелось сэру Николасу: с вытянутыми и заостренными носами, почти метровой длины. Но в такой обуви сэр Николас на картине никак не мог взобраться на коня. После многих переделок и перерисовок Кэти махнула рукой на все их уговоры и нарисовала сэру Николасу сапоги со шпорами. Оба сэра Николаса немного поартачились, но в конце концов смирились с сапогами. Теперь сэр Николас учил сэра-Николаса-с-портрета скакать на лошади. Поприсутствовав на таком уроке, Кэти заподозрила, что сам сэр Николас на лошади никогда не ездил, но решила умолчать о своей догадке.

В школе было непривычно тихо и пусто. Почти все ученики разъехались. В башне Гриффиндора, кроме Кэти, осталось только несколько старшеклассников. В первый же день каникул, спустившись в Большой Зал на завтрак, Кэти обнаружила, что со всего первого курса их осталось всего четверо: кроме неё и Патрика – ещё двое ребят из Хаффлпафа: Мэтью Стивенс и Луиза Харм-Хилл. Уже в обед они решили, что глупо сидеть поодиночке за разными столами, и уселись вчетвером за один из столов Хаффлпафа.

Выяснилось, что Патрик остался в школе на каникулы, потому что его отец, магический директор ОНО «Гугол», на целый год был откомандирован в Бразилию. А вместе с ним туда перебралась и семья. Кэти не сразу сообразила, что ОНО означает «Общество с немагической ответственностью».

Луиза была сиротой и жила в большой шумной семье тётки. Луиза решила, что каникулы, проведённые в Хогвартсе, будут не хуже домашних, а она отдохнёт от маленьких племянников и племянниц. Целыми днями она пропадала в теплицах, где помогала профессору Спраут заматывать теплолюбивые растения ветошью и обкладывать саженцы соломой.

Мэтью остался за компанию с приятелем – Патриком. Мэтью был полной его противоположностью – высокий, со светлыми волосами, рассудительный и основательный. Воспользовавшись удобным случаем, он заодно решил дополнительно позаниматься. Ему совершенно не давалось зельеваренье: он постоянно сбивался – что, когда и в каких количествах нужно добавлять в котёл, а вместо того, чтобы аккуратно перемешивать зелье, так взбалтывал его, что однажды котёл взорвался, а в другой раз поднялась настолько обильная и густая пена, что пришлось вмешаться Снейпу. Он поспешно уничтожил содержимое котла, наорал на перепуганного Мэтью и влепил ему пятнадцать штрафных баллов. Теперь Мэтью, под руководством мадам Помфри, помогал ей готовить простейшие зелья.

К всеобщему облегчению, Снейпа в Хогвартсе не было. Он воспользовался каникулами и отправился в Гималаи за какими-то необыкновенными и редкими ингредиентами для волшебных зелий.

Так что, в то время, когда она не летала, не рисовала и не занималась с Флитвиком или МакГонагал, Кэти, вместе с Патриком и Мэтью, устраивалась в библиотеке. Иногда к ним присоединялась и Луиза. Они играли в волшебные шахматы и нарды, делились впечатлениями о школьной жизни, вспоминали дни, проведённые дома, и просто болтали.

Частенько Кэти приносила свою папку и делала быстрые зарисовки со своих новых знакомых, рисовала по памяти портреты одноклассников и преподавателей. Мэтью заинтересовался её работами, и Кэти охотно показала ему и Патрику старые наброски и этюды. Показывая портрет сэра Николаса на фоне «живописной» стенки, Кэти задумалась. Что-то не давало ей покоя – она никак не могла понять, что. Наконец сообразила: это связано с той самой трещиной через всю стену. Что-то она ей напоминала. Только вот что?

– Наверное, ты очень хорошо нарисовала эту стенку, и теперь рисунок тебе её и напоминает, – предположил Мэтью.

– Нет, у меня такое впечатление, что я где-то видела ...не знаю, как сказать. Где-то я видела похожий рисунок.

Патрик пожал плечами. Он разглядывал портрет Реддла.

– Ты его не любишь, да? – спросил он.

– Кого?

– Своего декана.

Кэти заглянула через плечо Патрика на рисунок в его руке.

– Это он меня не любит. Ладно, оставь, не хватало ещё и на каникулах думать об этом... Милашке, – фыркнула Кэти.

Приближалось Рождество. В подарок матери Кэти выбрала рисунок с изображением замка. Ещё осенью ей удалось улучить часок и сделать эскизы. А дяде Вилли Кэти решила послать тот самый портрет сэра Николаса. Перед тем, как упаковать рисунок, Кэти опять долго разглядывала его, но так и не вспомнила, где же она могла видеть похожий.

Стоило подумать и о подарке для мисс Обрайт. Кэти решила, что картинка с полянкой, полной сниджетов, вполне подойдет. С помощью заклинания Кэти оживила рисунок, и теперь сниджеты мельтешили в лучах солнца, и приходилось щуриться, чтобы рассмотреть их.

Для Ребекки и Алисы Кэти выбрала подарки по рождественскому каталогу лавочки Сонцоньо. Для Алисы она заказала очки, меняющиеся по настроению. Если настроение было весёлым, то из оправы очков разлетались во все стороны разноцветные искорки, если же вас одолевали мрачные мысли – стёкла очков становились розовыми. А для Ребекки Кэти выбрала набор для выдувания мыльных пузырей. Пузыри получались цветными, долго летали, не лопаясь, и изменяли форму, принимая очертания разных животных.