Контракт на Фараоне - Олдридж Рэй - Страница 7

• Предыдущая
• 7/61
• Следующая

— Ну, зачем так говорить? Сеть финальной необходимости — это просто страховочный механизм. Мы, разумеется, надеемся, что вы вернетесь в добром здравии, но дело рискованное. Если с вами случится беда, хотелось бы знать причины. Лига с гораздо большей вероятностью сможет отомстить за вашу гибель, если сеть передаст нам обстоятельства вашей кончины. Разве вы этого не хотите?

Руиз вздохнул:

— Да, конечно. Конечно. Когда?

Миктиас наклонилась вперед, глаза требовательно сверкнули.

— Сегодня. Сейчас. Наш сотрудник-генш ждет вас в лаборатории. Он готов установить сеть. Что вы на это скажете?

Руиз долго сидел молча, взвешивая, прислушиваясь к своему сердцу. Наконец он поднялся:

— Почему бы и нет?

Миктиас провела Руиза двенадцатью уровнями ниже, в медицинские отсеки Лиги.

Из уважения к ночному образу жизни существа, которое здесь работало, лаборатория освещалась неяркими полосками красного люма. Генш не обратил внимания на посетителей. Он пребывал в неподвижности, если не считать трех крохотных глаз, бесцельно блуждавших по черепу хозяина. На самом деле на коже головы последовательно вспыхивали и гасли волоски сенсоров, что и создавало иллюзию движения.

Руиза замутило. Во влажном воздухе лаборатории запах генша, похожий на вонь от разложившегося дождевого червя, действовал одуряюще. Из мешковатого трехногого тела торчали пучки жестких желтоватых волокон. Когда фактотор приблизилась к чужаку, пучки сжались в маленькие плотные бутоны, а затем опять распустились.

— Ваш пациент, уважаемый генш, — произнесла Миктиас, похлопав Руиза по плечу. — У вас есть спецификации?

Генш задвигался на стуле, и его глазные пятна собрались в кучку на передней части черепа. Вертикальная щель на горле раскрылась, и оттуда донесся шепот:

— Разумеется.

— Прекрасно, прекрасно, — оживилась Миктиас, потирая запястья. — Тогда, может, начнем?

Генш пожал плечами — при этом по всему его телу слева направо прошла волна — и встал на ножные присоски.

— Как вам будет угодно.

Существо жестом указало на стул, приспособленный для человека, и Руиз уселся, откинувшись на спинку.

Генш не делал никаких приготовлений, не применял ничего похожего на сложную технологию, которой затем пользовался Накер, чтобы распутать его работу. Он просто встал перед Руизом и вытянул изо рта блестящую белую нить. Она растягивалась, пока не сделалась тоньше волоса, затем коснулась правого виска Руиза и пронзила кожу.

— Я вспомню вас, — сказало существо, и Руиз провалился в беспамятство.

Как всегда, он проснулся раньше, чем положено, но глаз не открывал и поэтому расслышал последние реплики фактотора и геншианского медика.

— Операция прошла успешно? — озабоченно спросила Миктиас.

Генш вздохнул:

— Вполне. Океан сознания — это всегда непросто. Там трудно плавать. Этот хорошо себя защищает — почти как Истинная Раса.

Миктиас хихикнула:

— Истинная Раса…

— Смейтесь, если можете. Мы, генши, становились богами, когда люди еще плавали вокеане комочками слизи. Думаете, они все, как я — дрессированные животные при вашей лавочке? В других местах генши все еще пребывают в Становлении.

Ничто в этом шепчущем голосе не выдавало гнева или иных эмоций, но Руизу показалось, будто его коснулись чьи-то ледяные пальцы.

— Ладно, не сердитесь. Сеть закреплена надежно, императив внедрен?

— Да. Ваша крыса пробежит свой лабиринт, а когда она умрет, вы узнаете то, что стало известно ей. Этот, по крайней мере, даст мощный сигнал, — ответил генш.

Руиз позволил векам затрепетать. Фактотор бросилась к нему, чтобы помочь подняться:

— Гражданин Ав! Как вы себя чувствуете?

Руиз провел непослушной рукой по лицу и взглянул на генша. Тот снова угнездился на стуле, и глазные пятна уже мелькали на обратной стороне головы, лишь изредка появляясь на виду.

— Вполне, — ответил Руиз.

Руиз оставил бренди и поднялся на ноги. Прохладный пастельный тон стен соответствовал оттенкам мебели. Единственное цветовое пятно сияло из ниши в дальней стене. Руиз подошел ближе. Каждый день «Вигия» помещала сюда очередной шедевр из коллекции хозяина. На сей раз это была маска духа с Линии. Ее гуманоидные черты, вырезанные из цельного лунного камня редкой синевы, поблескивали вкраплениями красного желеобразного опала.

Корабль выбирал наугад, но порой Руиз придавал почти суеверное значение тому, какое украшение появится в нише. Он взглянул на маску, и его передернуло: свидетельство его же собственной глупости и неуместной доверчивости. Своеобразный сувенир предательства. Руиз сохранил ее не только ради красоты, но и в качестве напоминания о том, как опасно доверять кому бы то ни было.

Руиз тогда влюбился, а его возлюбленная доставила его прямо в руки врагов. В результате он научился цинизму, который теперь заменял совесть.

Он понял, что сейчас ему очень хочется разорвать контракт на Фараон, но при мысли об этом в его сознании, оттесняя желание, зашевелился императив. Руиз почти физически ощущал смертную сеть в глубинах мозга, словно глубоко укоренившуюся раковую опухоль, которая только и ждет сигнала, чтобы убить.

— Слишком поздно, — сказал он маске из лунного камня.

Она, казалось, смеялась в ответ, в ее пустых глазницах застыла обреченность.

Он отвернулся, уже не в силах расслабиться.

— Поехали, — сказал он «Вигии».

Часом позже сияние Дильвермуна на экранах заднего обзора потускнело, и Руиз приступил к обучению. За время трехнедельного перелета он погружался в информационный поток каждые восемь часов, заполняя память Фараоном — язык, обычаи, религия — миллионы деталей, которые понадобятся, чтобы проскользнуть незамеченным сквозь чужой мир. В промежутках он как можно больше спал, а просыпаясь, изучал карты единственного обитаемого плато. Плоскогорье высоко вздымалось над кипящей пустыней, каковую представляла собой остальная поверхность планеты. Много лет назад в центре плато приземлился корабль-матка с грузом эмбрионов. Вероятно, произошла ошибка, поскольку кругом имелась масса куда более пригодных для жизни миров. Но колония укоренилась и теперь, пусть и на ограниченном пространстве, процветала.

Погруженная в голорезервуар карта мерцала разноцветными яркими линиями, и перед глазами Руиза вставали образы, полученные в результате информационного погружения. Пронизанная миллионами мертвых оттенков бесплодная глина сухого плато. Кружевное переплетение водных резервуаров и каналов, словно гигантская паутина с вкраплениями зелено-лиловых оазисов.

В мутном тумане у подножия плато обитали чудовища. Время от времени они забирались на плато и разоряли страну до тех пор, пока не погибали от недостатка воздуха и относительно низких температур. В результате чудища сделались частью религии фараонцев, превратившись в демонов, и жители плато выстроили вокруг своего мира стену, чтобы отражать нападения монстров.

Недостаток дождей явился почти непреодолимой проблемой, и люди Фараона посредством священного отбора жестко ограничили рождаемость. Постепенно жизнь сделалась стабильной, прочной и достаточно безопасной, что вызвало расцвет искусства.

Фараонцы стали непревзойденными камнерезами, изготавливали бесподобное стекло и фарфор, которому не было равных по качеству и красоте линий. Некоторые изделия оказались достаточно ценными, что позволило вывозить их на экспорт. Из яда местных рептилий получали мощные галлюциногены, которые пользовались спросом (правда, ограниченным) на пангалактическом рынке. Эти наркотики покупали богатые клиенты, которым нравилось испытывать взрыв примитивных эмоций.

Технология на Фараоне представляла собой причудливую смесь, типичную для миров, на которых колонизация протекает долго и трудно. Существование человечества на подобных планетах весьма хрупко. Здесь неплохо была развита металлургия, и фараонцы строили довольно сложные паровые машины. Но все попытки провести железную дорогу подавлялись агентами Лиги, которые стремились предотвратить формирование базы для широкомасштабного развития промышленности.

• Предыдущая
• 7/61
• Следующая