Неведомый Памир - Потапов Роальд Леонидович - Страница 29
- Предыдущая
- 29/50
- Следующая
Особенно я упирал на Караджилгу: было очень заманчиво побывать в северной, наиболее труднодоступной части озера и осмотреть там группу островов.
Каракульская рыба настолько заинтриговала начальника, что он решил завтра же ехать на рыбалку вместе со мной. Эта поездка, правда, чуть было не закончившаяся крупной аварией, очень помогла мне в дальнейшей работе на озере.
Утро было ясное и тихое. Дюралевый корпус катера сиял под лучами солнца. Мотор взвыл с первого рывка и быстро развил отличную скорость. Мы неслись по неподвижному, застывшему озеру, мирно дремавшему в великолепном обрамлении снежных хребтов. Вода казалась абсолютно прозрачной, но разглядеть внизу ничего не удавалось - там, глубоко, ультрамарин переходил в черную глубину. Временами нам встречались плававшие по поверхности длинные нити водных растений. В одном месте мы прошли очень близко от группы ангыров. Три ярко окрашенные птицы медленно покачивались на синем зеркале воды.
Восточный плес мы пересекли менее чем за час, войдя в пролив между Северным островом и материком. Как только мы вышли из ветровой тени последнего мыса на главный плес, в лицо ударили брызги и ветер. Катер, задирая нос, круто забирался на очередную волну и затем с размаху падал на следующую, громко шлепаясь при этом о воду плоским днищем. Тучи брызг мгновенно вымочили нас с головы до ног.
Хозяин катера в ответ на мои тревожные взгляды только посмеивался. Ловко маневрируя катером, он старался срезать гребни наискось. Однако шторм усиливался, волны росли, и скоро стало ясно, что нам сегодня до устья Караджилги не добраться. Впереди, совсем недалеко, высилась группа островов. Еще минут двадцать отчаянных прыжков с волны на волну, резкой качки в реве ветра и тучах больно секущих брызг - и вдруг все стихло: катер ворвался в ветровую тень первого острова и мирно закачался на небольших волнах. Корпус мягко стукнулся о берег, мотор замолк.
Здесь, с подветренной стороны, было тихо, а главное, тепло. Порядком продрогшие, мы с удовольствием растянулись на нагретом солнцем крутом склоне и блаженно продремали с полчаса под ровный шум озера. Чистое небо постепенно затягивало пылью; из глубоко-синего оно стало каким-то серо-желтым.
В тишине подветренного берега мне показалось было, что ветер начал стихать; но, отправившись на разведку острова и выйдя на вершинный его гребень, я понял, что заблуждался: шторм бушевал по-прежнему.
На другом конце острова мы увидели четыре гнезда горных гусей с сидевшими на них гусынями. Птицы заметили нас и опрометью бросились к воде. Метеоролог, совершенно неожиданно для меня, вдруг вскинул ружье, и я еле успел дернуть его за локоть. Дробовой заряд поднял пыль метрах в десяти перед первым гнездом. «Ты что, обалдел? - заорал я,- на гнездах?!» Стрелок озадаченно уставился на меня - и вдруг понимающе кивнул головой: «И то верно, они же сейчас тощие, мясо что дерево!»
Мы позавтракали под тем же подветренным берегом и решили трогаться обратно: уж очень разгулялось озеро. Мой гид отлично знал все острова вокруг и на каких из них есть гусиные гнезда. «А вон там,- он ткнул пальцем в чернеющие недалеко, у коренного берега, островки,- на том, который поменьше, чаек - навалом! Ну, мы близко подойдем, покажу!»
Отплыв от гостеприимного берега, мы направились к северному мысу большого острова, чтобы обойти остров вокруг. Здесь, среди больших островов, ветер не мог разогнать большой волны, и мы добрались до мыса довольно спокойно. От острова с чайками мы прошли метрах в двухстах. Самой колонии не было видно, но чаек здесь летало гораздо больше, чем где-либо на нашем пути. Я с радостью заметил, что пролив, отделяющий остров от берега, имеет в ширину не более ста пятидесяти метров. Значит, сюда можно попасть с берега в любой шторм.
Катер завернул за мыс Северного острова, выйдя на малый плес, и некоторое время шел вдоль берега, защищавшего нас от ветра. Неожиданно мы увидели группу линяющих крохалей, отдыхавших на берегу. Летать они не могли совершенно. Часть их кинулась удирать по воде, то и дело, ныряя, а оставшиеся, неуклюже переваливаясь, побежали вдоль прибоя по берегу, прячась за большими камнями. Одного из удиравших по воде мы быстро настигли, и я некоторое время в упор «расстреливал» его из кинокамеры.
Наконец, резко взяв влево, катер тронулся прямиком через бушующее озеро, держа курс на поселок, еле видный отсюда,- кучку белеющих пятнышек на берегу. Без удержу разгулявшийся ветер гнал большие валы, раз за разом осыпавшие нас белой пеной брызг. Ветер теперь был попутный, но опасность перевернуться от этого ничуть не уменьшилась. Время от времени мы седлали очередной пенящийся вал и на его вершине стремительно мчались вперед. Иногда катер попадал в такую толчею волн, что терял управление. Его разворачивало боком к волне, которая яростно била в борт и ставила судно чуть ли не на ребро. Дважды глох мотор, но, к счастью, его тут же удавалось завести вновь. Я перетрусил не на шутку. Конечно, сам корпус катера с двумя герметически закрытыми отсеками-поплавками был непотопляем. Но если бы мы перевернулись, конец был бы быстрый: мы не смогли бы продержаться и получаса в этой ледяной горько-соленой бурлящей воде.
Когда мы добрались, наконец, до берега, мне было очень неловко за свой испуг. Однако, как оказалось позднее, страх мой был не напрасен. Вскоре, после того как я покинул Памир, мой спутник ушел на катере в озеро с одним приятелем - и не вернулся. Шторм выкинул на берег непотопляемый катер, перевернутый вверх дном,- пустой катер, без людей...
Чтобы полностью закончить сбор материала по гнездовой жизни буроголовых чаек, мне необходимо было вернуться на Каракуль не позже чем через месяц. За это время птенцы чаек должны были подрасти и сменить свой первый пуховой наряд на так называемое гнездовое оперение. Окраска такого оперения - немаловажный систематический признак, который мог пролить свет на родственные связи вида. Поэтому в конце июля я снова был на Каракуле.
На этот раз попутчика найти не удалось. Я был один. Приходилось рассчитывать все чрезвычайно точно и брать с собой минимум груза - только то, что я смогу унести, и унести далеко, на своих плечах. В этот необходимый минимум входили пятнадцатикилограммовая резиновая лодка, ружье, кино- и фотокамеры, а также провиант на три дня; места для спального мешка и прочих одеял и тулупов, разумеется, не оставалось. О палатке и говорить нечего. Это означало, прежде всего, холодную ночевку на Каракуле - вещь весьма мучительная даже в конце июля. Но другого выхода не было.
И вот я вновь на берегу залива Музкол. Вечерело, северный ветер бушевал с особенной силой. Водитель машины, на которой я приехал, с сомнением поглядев на бурное озеро и безмолвные хребты вокруг, только покачал головой и, сочувственно пожелав «ни пуха», нажал на стартер. Машина ушла. Нужно было позаботиться о ночлеге. Я решил устроиться на ночевку в глубоком овраге, выбрав наименее продуваемое место. Совсем безветренного участка отыскать не удалось. Облюбовав место, я вырыл крутом склоне оврага небольшой очаг и все оставшееся до темноты время потратил на сбор топлива. Редкие кусочки кизяка, еще более редкие кустики терескена - всего этого удалось собрать небольшую кучку, которой могло хватить часа на два.
Берега озера были пустынны. Редкие чайки пролетали над линией прибоя, на самом берегу в пене набегавшей волны бродило несколько куликов. Горы вокруг выглядели совершенно мертвыми. Уже на закате картину несколько оживила небольшая группа архаров. Их было штук семь. Они сошли с пологого склона ближайшего хребта метрах в пятистах от меня и, пощипывая скудную траву, медленно тронулись к устью Музкола на водопой.
Стемнело. Ветер не утихал. Разжечь очаг и согреть банку тушенки было делом недолгим. Поев, я долго еще лежал вплотную к очагу, стараясь впитать тепло весело пляшущего огня. А когда, потрескивая, стала догорать последняя порция топлива, я поспешно, стараясь не растерять тепло, забрался в надутую предварительно лодку и постарался заснуть раньше, чем успел бы замерзнуть. Расчет состоял в том, что спать после тяжелого дня я буду крепко и холод поднимет меня на ноги только к утру. Однако расчетам моим не суждено было осуществиться.
- Предыдущая
- 29/50
- Следующая
