Промах киллера - Ольбик Александр Степанович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/29
• Следующая

Уже лежа в постели, вспомнил про записную книжку Солдатенка и его визитные карточки, которые вместе с документами и деньгами находились в его портмоне. Начал с визиток. На первой, довольно простенькой, значилось: «Никифоров Н.И. Владелец». Коротко и ясно. На другой, с сине-красной эмблемой, довольно известная в республике фамилия журналиста, пишущего на экономические темы.

Неожиданно обнаружились две визитные карточки известных депутатов Сейма. Один курировал комиссию по государственной безопасности, второй — занимал довольно высокий пост в министерстве иностранных дел. Что могло связывать их с уголовником? Впрочем, на то и визитная карточка, чтобы переходить из рук в руки…

Затем пошли титулы помельче: менеджеры, коммерческие директора СП, банков, какой-то босс из министерства приватизации…

И вдруг взгляд словно споткнулся. На глянцевой бумаге каллиграфическим почерком было выведено: «Велта Краузе». Шли номера телефонов, адрес офиса и факс. Я перевернул карточку — на обороте расхлябанным почерком, без точек и запятых, был записан ее домашний адрес, а под ним другим почерком и другим цветом приписка: «Пыталово, узнать через мужа». Запоздалая, а потому бесполезная для меня информация. И все же я до озноба испугался за Велту, мучило бессилие что-либо изменить в ее судьбе. Я открыл банку с пивом и вышел на веранду. Море уже забывало о прошедшем дне, о шумных отдыхающих и словно предавалось глубинным своим размышлениям. Справа проблескивали лиелупский и мангальский маяки. Но эти безобидные огоньки порождали не успокоение, а тревогу.

Усилием воли заставил себя заснуть, чтобы ровно в четыре быть на ногах.

Утром я сбегал к морю и окунулся, незамутненная вода была чертовски холодной. Сырой от ночной росы песок приятно холодил ступни.

Наскоро перекусив, я отправился за машиной. До похорон оставалось одиннадцать часов, а дорога предстояла долгая.

Езда по утренней зорьке — одно наслаждение. Ни машин, ни людей.

На границе с Ригой, на только что открывшейся бензоколонке залил полный бак и проверил давление в шинах.

Центр города еще был безлюден, и я быстро добрался до Юглы, чтобы оттуда, выехав на Псковское шоссе, дать волю восьмидесяти «лошадям» моего «ниссана».

К границе подъехал около семи часов. Проверку проводили добросовестно и, кроме паспорта, потребовали еще техпаспорт и водительские права. И это не удивило: в Латвии ежесуточно угоняется до двух десятков автомашин, след которых теряется в туманных далях России.

Через полчаса я уже был в Пыталово.

Машину подогнал к городскому отделу милиции и поставил метрах в тридцати от него. Пешком я добрался до Утрои и уже знакомой дорогой направился к дому, где жила Краузе.

Вот та самая толстая колода. Трава еще была мокрая, и штиблеты, купленные на рынке за четырнадцать латов, на глазах превращались в нечто сморщенное и расплющенное.

Я постучал в дверь и стал терпеливо ждать. Если бы я курил, то успел бы прикончить пару сигарет, прежде чем услышал глухой мужской голос.

— Назовите себя, — приказали из-за двери.

— Передайте — приехал Максим… Молчание. Шаги удалились. Потом снова приблизились, и тот же голос велел:

— Подойдите к окну…

Я обогнул угол дома и встал напротив окна. Оно было зашторено, и я увидел, как справа колыхнулась гардина. Потом штора поехала вбок и к стеклу прильнула Велта. Испуг на ее лице сменился удивлением, она грустно улыбнулась.

Я вошел в сени, где пахло свежезасоленными огурцами. Она стояла в проеме дверей и жестом пригласила войти в комнату. Вокруг с лаем носилась белая болонка.

Того, кто говорил со мной, как из бочки, не было. Возможно, он находился за занавеской, разделяющей большую комнату на две половины.

Мы сели на диван, и я окинул взглядом жилище. Чистое, по-городскому обставленное. На стене часы с гирями и кукушкой. За стеклами стенки книги вперемежку с посудой. Ружья нигде не было видно.

— Сегодня в четыре хоронят вашего мужа, — сказал я и поднялся с дивана. — В два надо быть в морге, в «Гайльэзерсе».

Все. Говорить больше не о чем. Я смотрел на Велту, на уложенные пирожком светлые волосы и два завитка, нежно подрагивающие у виска.

Хотелось не только защитить эту женщину, но и самому попросить у нее защиты. Но я знал, что ничего хорошего в этом мире мне не положено, не заслужил. Я снова уселся на диван и стал ждать ее реакции.

Из двери, которую скрывала большая кафельная печка, вышел мальчуган в синих трусиках и маечке с изображением волка и зайца. Он остановился в середине солнечного пятна и стал с интересом разглядывать меня.

— Денис, иди в кровать, — сказала Велта и повела сына в другую комнату.

— На чем мы поедем? — спросила женщина, когда вернулась в гостиную.

— На моей машине.

— Мой брат Гунар тоже хочет поехать. Это возможно?

Я ответил, что нет проблем, однако поинтересовался, с кем останется сын. С ним обещала побыть ее хорошая знакомая, которой она сейчас же позвонит.

Из-за ширмы вышел брат Велты — рыжий лобастый крепыш. О таких говорят: одним ударом быка валит. Он был в тельняшке и спортивных брюках.

Пока они собирались, я сидел за столом и хрумкал соленые огурцы с картошкой. Потом умял целую миску изумительного деревенского творога.

Без пятнадцати девять тронулись в путь. Правда, после небольшого маневра: я вышел первым и направился за своей машиной, а они — прямиком к железнодорожному вокзалу. Там и встретились.

На Велте было черное платье и черная газовая косынка. Вдовий наряд не старил и не лишал света, который она излучала. Наоборот, она стала еще краше.

Велта устроилась на заднем сиденье. Гунар сел рядом со мной. Он нещадно курил, а я терпеть не могу табачного дыма и форточку со своей стороны держал полуоткрытой. Но это только усугубляло дело — дым струился как раз в мою сторону.

Я думал о женщине, которая сидела у меня за спиной, и нет-нет, да бросал взгляд в зеркало заднего вида.

Не таясь, задал ей вопрос:

— Допустим, кто-то хочет разорить дотла своего конкурента… Лишить кредитов, закрыть счета и т.д. Есть ли какое-то самое уязвимое место, чтобы вышибить из соперника дух?

Воцарилось молчание. Наверное, мой вопрос прозвучал неуместно. Первым отозвался Гунар.

— Лучше лома нет приема… Все фирмы и эти вшивые совместные предприятия живут за счет тех капиталов, которые наворовали. Помните, как под шумок растаскивали государственные предприятия? Аж треск стоял…

— А если наложить арест на банковские счета и разобраться, откуда эти миллионы?

— Это нереально, — сказала Велта. — Поезд уже ушел, и сейчас не те времена… А что вы подразумеваете, говоря об уязвимом месте, или, точнее, кого?

— Я имею в виду фирму Заварзина.

— Их у него несколько и зарегистрированы на всякую шантрапу, хотя все дела ведет экономист Дудельзак. А это финансист от Бога.

— Значит, действительно, лучше лома нет приема? — сказал я, а про себя подумал — чего это я со своим свиным рылом суюсь в калашный ряд? Ни черта ведь во всем этом не соображаю, да и к чему? У меня другой профиль.

— Есть только один более или менее подходящий ход… Можно перекрыть бензиновый ручеек из России, — ответила Велта. — Рэм другим бизнесом заниматься не может, не то образование. Сейчас у него три бензозаправочные станции, на которых он делает большие деньги. И потихоньку скупает недвижимость, в чем помогают депутаты Сейма и Рижской думы.

Все просто, как апельсин. Стоит его станциям простоять неделю-другую, и убытки начнут съедать счета в банке. А потом все пойдет с молотка.

Наличку же он с компаньонами получает через розничную торговлю. Наверное, видели на дорогах бензовозы с девяносто пятым и семьдесят шестым бензином?

Это все его хозяйство, а процентов восемьдесят нелицензионный, контрабандный, бензин. Налоги с него платит сам себе…

— А куда же он эту наличку пускает? — поинтересовался Гунар и со смаком затянулся очередной сигаретой.

• Предыдущая
• 12/29
• Следующая