Президент - Ольбик Александр Степанович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/145
• Следующая

…Вода в болотце теплая, илистая, пахнет гнилью. Его надо преодолевать ползком — таковы условия гонки. Не во весь рост и даже не на корячках, а именно ползком, когда из воды торчит один нос, и в рот того и гляди заползут ершистые трубочки шитиков.

Громила, обвешенный диверсионным ранцем и автоматом, шумно, словно бегемот, преодолевал вонючую преграду. Выбравшись на берег, по-собачьи отряхнулся, шумно высморкался и, поправив ранец, устремился вперед. Шторм подождал президента и, глядя на него, пытался отгадать великую загадку — за каким лешим этот человек, имеющий почти абсолютную власть в стране, встал на эту задрюченную тропу? Не иначе, что-то замышляет. Это как раз в его характере: делать все своими руками. Но сказал Шторм ему другое:

— Володя, осталось пара километров и ты прекрасно знаешь, что их пройдешь… Может, сейчас сойдешь с дистанции?

Путин снял маску и стал ее вытряхивать. Вокруг глаз налипла тина, щеки были черны и лишь глаза двумя голубыми озерцами спокойно взирали на мир.

— Нет, я загадал: если дойду до финиша, значит, вытащу Россию из такой вот трясины, — он покосился на оставшееся за спиной болотце. — А такими вещами не шутят, верно, Андрей Алексеевич?

Он снова надел маску и устремился вперед. Шторм последовал за ним и вскоре они бежали рядом. У них появилось второе дыхание и, казалось, теперь легкие стали безразмерными и кислород в сердце вливается вольным потоком.

Где-то в конце дистанции они увидели сидящего у обочины человека. Это был тот, кто возглавлял группу.

— Это капитан Ершов, — сказал Шторм и завернул в сторону загнавшего себя человека.

Но тот сам поднялся.

— Все в порядке, товарищ подполковник, — обратился он к Шторму. — Временный сбой дыхания. Сейчас оклемаюсь…

— Дайте руку, — Шторм стал мерить Ершову пульс. — Какой пульс у вас в спокойном состоянии?

— Шестьдесят-шестьдесят пять…

— Сейчас 180. В принципе, при такой нагрузке это нормально. У вас аптечка в ранце?

— Обойдусь, я уже в норме. Сколько еще бежать?

— Полтора километра. И последнее препятствие — загазованный тоннель.

— Это не страшно.

— Конечно, если противогаз подобран по размеру. Ну что ж, курсанты, вперед! — И Шторм легко, словно позади не было пятнадцати километров труднейшей трассы, побежал вперед.

К тоннелю они подошли, когда начался проливной дождь. Путин натянул противогаз и ощутил во рту тальк. Противогаз был как раз впору и когда он преодолевал пятьдесят метров загазованной кишки, поймал себя на мысли, что это сон, или игра, что он снова в детстве, а никакой не президент… И все же он чувствовал, как сквозь клапан потихонечку просачивается вещество, которое поддувается в тоннель. Его слегка затошнило, но он упорно полз и полз, ибо уже видел впереди просвет…

До финиша дошли трое из десяти, не считая Путина. Шторм был недоволен. Он рассчитывал на лучший результат, поскольку эту группу готовили для засылки в тыл среднеазиатских террористов. Не снимая масок, эти трое и в их числе капитан Ершов, сидели на поваленном дереве и жадно курили. Президент тоже подсел к ним. Ершов из целлофанового пакета достал пачку «примы» и протянул ее президенту. Тот взял и сунул сигарету в обметанный дорожной пылью рот. Он никогда не курил и не умел этого делать. Просто сидел и дымил, чувствуя несказанное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Один из курсантов сказал:

— Я думал, это эта стежка страшнее, но только в одном месте чуть было не забуксовал. Никогда не думал, что простой бум станет непреодолимым препятствием. Раньше я мог по нему с закрытыми глазами…

— А меня достало болото, — проговорил Ершов. — Ненавижу пиявок и гадов. Когда были в Анголе, там этого добро по самые уши. Иногда по две гадюки приходилось доставать из-под куртки.

Шторм подошел и каждому и пожал руку. Поздравил с преодолением. Так и сказал: «Поздравляю вас, товарищи курсанты, с преодолением. Теперь вам сам черт не страшен…» При этом он уравнял со всеми и Путина.

Когда дыхание немного уравнялось, Шторм повел всех в хозяйственный блок. В баню. Однако президент мылся в отдельной душевой кабине. Ему очень хотелось пропотеть и похлестаться веничком, но его уже ждали начальник охраны Щербаков и его люди.

От обеда президент отказался.

Провожал его Шторм. Когда они остались одни, тот сказал: «Ну, что Владимир Владимирович, теперь мы за Россию можем быть спокойны?» — и ветеран разведки лукаво ухмыльнулся.

Путин понял и тоже в том же духе ответил:

— Пока у России такие орлы, как вы, ничего с ней страшного не случится. До встречи, Андрей Алексеевич, обязательно приеду пострелять…

— Приезжайте… Что для вас отобрать — «глок» , ПМ или «стечкин» ? За это время, что мы с вами не виделись, ваши предпочтения могли измениться…

— Да нет, я остался верен «стечкину»… А вообще, приготовьте что-нибудь из ассортимента многозарядных… В вашем хозяйстве должны быть мои параметры… рост, вес, размер обуви, головного убора. Подберите что-нибудь из боевой амуниции, — он замялся, подыскивая слова. — Ну как если бы вы меня отправляли в тыл врага. Все должно быть на уровне современных требований — от иголки до ствола…

Шторм, привыкший ко всему, эти слова воспринял спокойно.

— Все будет на уровне мировых стандартов и даже выше… В этом смысле у нас тоже есть свои сюрпризы… Приедете домой, натритесь водкой и хорошенько прогрейтесь.

Когда Путин уже сидел в машине, над лесом расчистилось небо и голубой его лоскут радужно заиграл в лучах предвечернего света. Тревожно и радостно было у него на душе. И с этими противоречивыми чувствами он тут же вырубился и погрузился в мертвецки крепкий сон. Ему снилась высокая гора, а внизу песчаные, желтые откосы и необозримые в дымке дали. А навстречу летят разноцветные шары… И как будто он, оторвавшись от скалы, начинает с дивными шарами полет над отрадно прекрасным и бесконечным миром… Ему легко и спокойно, красота земли приняла его в свои теплые объятия…

• Предыдущая
• 22/145
• Следующая