Даун Хаус - Охлобыстин Иван Иванович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/18
• Следующая

– Я вам деньги от Гавриила Ардалионовича принес, – напомнил о себе Мышкин. – Он решил эти деньги вернуть истинному владельцу за их абсолютной ненадобностью для личной совести.

– Весь мир рушится! – употребил еще одну рюмку и отстрелил еще одну висюльку Рогожин. – Одна дрянь в окно сортира пролезла, передумала, другая деньги отдает, побрезговала. Нет порядка. Вот мне и папаша мой покойный, мир его праху, говаривал: Мир Парфеша можно изучать разными способами: умственно, религиозно и гастрономически. Все дает ошибку, кроме последнего. Вот автобус съесть нельзя, а водителя автобуса можно. Эх!

– Не расстраивайтесь, Парфен Семенович, – успокоил его князь, – при ваших красоте и остроумии, вы еще найдете свое счастье.

– Это точно! – согласился тот, – Но главное в средствах. Они дают надежду. Вот, предположим, пришел я сюда перекусить, а эта гадость в передниках кричит – «Закрываемся! Закрываемся!» А я взял, хоп, и ресторан купил. Теперь он работает для меня круглосуточно. Хороший ты, князь, хоть и больной.

– Нет, нет! – засмущался Мышкин, – Я уже здоровый. Я реабилитировался!

– А мне вот плохо, брат, – неожиданно очень искренно признался Рогожин. – Измучила меня Настя, извела до не могу. Глаза закрою – она, выпью – к ней, сплю – с ней разговариваю. Вслух. Девки обижаются до слез. Вот скажи: как бы забыть о ней, как избавиться от этой напасти?

– Даже не знаю! – вздохнул князь и тоже признался. – Я ведь тоже к Настасье Филипповне не совсем равнодушен, но только это не совсем страсть, скорее это жалость. Жалко мне ее до слез. Не пойму отчего, но как первый раз в ее глаза взглянул, так сразу понял, что это очень несчастная и одинокая гражданка.

– Эх, брат! – всхлипнул Парфен. – Один крест несем! – и тут же предложил. – Давай крестами меняться. В знак братского родства по несчастью.

– Давайте, – ответил Мышкин, снял с груди оловянный крестик на веревочке и протянул собеседнику.

Тот, в свою очередь, достал из-за пазухи полукилограммовый, золотой крест, усеянный крупными бриллиантами, и поменялся с Мышкиным.

– Зачем тебе этот пистолет? – неожиданно поинтересовался князь, разглядывая оружие в руках соседа.

– Пусть будет, – неопределенно ответил Рогожин и отстрелил еще одну висюльку, которая упала прямо в чан с икрой.

– Пойду я, – решил Мышкин, – Что-то мягкий я совсем, наверное, у меня давление поднялось.

– Иди, брателлово, – кивнул Парфен, поднялся из-за стола, троекратно расцеловал Льва Николаевича в губы и шепнул на ухо:

– Вот что я решил: бери Настасью Филипповну себе. Только береги ее.

Князь вышел из ресторана и побрел по темной улице.

У него за спиной с грохотом распахнулась дверь, и на улицу в своей моторизированной коляске выехал пьяный Рогожин с оружием в руке.

– Что Парфен? – спросил Мышкин.

Но тот не говоря ни слова, поднял пистолет и произвел несколько выстрелов по стоящему. Пули просвистели в нескольких сантиметрах от головы Льва Николаевича и расколотили витрину парфюмерного магазина напротив.

Мгновенно осознав бессмысленность, каких-либо уточнений, князь подхватил магнитофон и, петляя, побежал прочь. Рогожин хмуро сплюнул и поехал вслед за ним, на ходу заменяя в пистолете обойму. Пустая обойма гулко звякнула по мостовой и исчезла в водостоке.

За Парфеном из ресторана выбежал официант с подносом в руке, на котором находились графин водки, рюмка и плошка икры, за официантом выскочили цыгане, не переставая визжать свои песни, за цыганами швейцар вытащил на цепи медведя. Вся эта орава загромыхала по пустому городу.

Через десять минут погони, Мышкин окончательно выбился из сил и остановился посреди улицы, внутренне смиряясь с необходимостью собственной зверской гибели.

Однако тут за его спиной застрекотал двигатель и знакомый, звонкий девичий голос предложил:

– Может быть, прокатимся куда-нибудь отсюда, ваша светлость?

Князь обернулся и увидел лицо Аглаи. Девушка сидела на красном мотороллере в майке того же цвета и портретом Че Гевары на спине.

– Даже и не знаю – удобно ли!? – растерялся молодой Мышкин.

Впрочем, грохнувший за углом выстрел, вынудил его пренебречь приличиями, и он вскочил на мотороллер за спину генеральской дочке.

– Как вы здесь оказались? – крикнул он сквозь шум ветра, когда они выехали с улицы на шоссе.

– Мне позвонил в стельку пьяный Ганя, предлагал опять жениться, и сказал, что вы пошли к Парфену Семеновичу деньги отдавать и морду бить, – крикнула она ему в ответ.

– Едемте, едемте, – поторопил Мышкин и покрепче прижался к ее спине.

Ярости Рогожина не было предела, когда он понял, что Мышкин от него все-таки ушел.

Парфен здоровой ногой выбил поднос из рук запыхавшегося официанта и отстрелял все оставшиеся патроны в звездное небо. Когда патроны закончились, он повернулся к официанту и сказал:

– Ушел. Судьба видать такая!..

– Вот тебя как зовут? – спросил он у официанта.

– Ипполит, – ответил тот,

Так вот кстати Ипполит был у меня один мой знакомый наперсточник, тоже Ипполит…

Ипполит сидит на рынке за доской и колдует на ней наперстками.

Парфен: …тезка твой – Ипполит, перечитался книжек, естественно, впал в депрессию и решил свести счеты с жизнью…

Наперсточник Ипполит сидит на том же рынке, за той же доской, с теми же наперстками и читает книгу. Лицо у него белое, а над головой то и дело вспыхивают видения…

…то намыленной петли, то окровавленной бритвы, то прорубя заиндевевшего.

Парфен: …Этот придурок поехал на рынок у ДК «Горбунова» и купил гранату…

Ипполит бродит по рынку заваленному лазерными дисками, пока не видит сиротливо стоящую среди аудиокассет гранату РПГ-1.

Парфен: …вместо того, что бы поехать на нормальный рынок и купить там пистолет…

• Предыдущая
• 13/18
• Следующая