Капитан Ульдемир (сборник) - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 17

На пару мгновений я опешил и чуть было не возмутился – эти иглы проходили по разряду запретных артефактов. Лишь немногие чиновники и важные государственные лица могли ими владеть. Но потом припомнил, что на островах некоторые запреты королевства не действуют или на них мало кто обращает внимания. Так что никакой подоплеки или желания в дальнейшем меня подставить в поступке Тирка не было. Или просто я так думаю… хм.

Иглы эти применялись в алхимии и артефактах, оказывающих действие на физиологию живых существ. В любом живом организме есть несколько центров, влияющих на многие аспекты. Например, одним из таковых является всем известная в моем мире точка дань-тань, или же чревная точка, располагающаяся чуть ниже пупка и считающаяся энергетическим центром организма человека. В нее и другие точки вонзаются иглы и проводится ритуал по сбору энергии. Далее снимаются шарики, которые аккумулируют полученную энергию, и используются в артефакторике или алхимии. Из рук мастеров выходят амулеты, которые лечат от болезней, улучшают внешность и устраняют шрамы или недостатки в облике. Или эликсиры, которые продлевают молодость, придают сил и бодрости. Обычно в качестве жертвы используют домашних животных, вроде тех же свиней и коров. Но запрет ввели на эти артефакты по другой причине. Кроме свиней под нож можно пустить и разумное создание, и тогда эффективность амулетов и зелий повышается на порядок.

– Ладно, – согласился я после того, как привел свои мысли в порядок от увиденного, – принимаю ставку. Надо же тебе дать шанс, Тирк. Сам говорил, что удача – капризная штука, и не угадаешь, когда она отвернется от тебя или наоборот.

От моих слов фона буквально перекосило. Я почти буквально повторил его слова и передал тон. Я видел, как он сильно хотел сказать какую-то гадость, но сдержался. Что-то прошептав себе под нос, фон ухватил кубок с вином и осушил в несколько глотков. При виде нескольких капель, сорвавшихся с края посуды и разбившихся о столешницу, у меня засосало под ложечкой и пересохло горло. Я пришел в это заведение перекусить, но вот уже три часа только и делаю, что перебираю карты и бросаю кости. Есть во время игры правилами запрещалось, только пить. Но я стремился сохранять разум трезвым, а иначе какая же это игра.

Последняя партия длилась долго, очень долго по сравнению с предыдущими. Мы с Тирком больше часа тасовали карты, бросали кости и набирали очки. Особенную осторожность проявлял соперник. Но результат все равно оказался для него грустным.

– Я выиграл, – с легкой улыбкой сообщил я Тирку, – удача оказалась на моей стороне. Ничего, Тирк, в следующий…

– Ты шельмовал! – заорал фон, перебив меня. Недавний соперник по игре вскочил со своего стула и ухватился за эфес шпаги. Окружившие нас зрители, наблюдавшие за ходом игры с самого начала, испуганно прыснули по углам.

– Что? Игра была честная с моей стороны, – отчеканил я. – Это мне было впору обвинить тебя в мухлевке.

Это было правдой. Тирк на протяжении всей последней партии старался перетянуть удачу на свою сторону и не чурался грязных приемчиков. Не то чтобы я сам был честен, но мои действия являлись лишь ответом на его. Только, в отличие от фона, я действовал гораздо тоньше и незаметнее. Тирк догадывался, что я, как и он сам, шельмовал, но поймать меня за руку не мог. Ничего удивительного в том, что жульничество присутствует в игре, я не вижу. Правила фаас настолько этому способствуют, что подобное вылилось в еще один свод правил – неписаных. И чем тоньше и незаметнее сможет игрок применять «неспортивные» методы, тем он профессиональнее. Что-то подобное есть и на Земле. Например, в покере тот же блеф также можно посчитать жульничеством, но за пару веков он настолько сросся с игрой, что больше не считается чем-то криминальным. А в фасасе таких методов еще больше…

– Лжешь, мерзавец. Я тебя…

Недоговорив, Тирк выхватил шпагу и направил ее на меня. Понимая, что могу и не успеть обнажить свое оружие, я схватил со стола пистоль и направил его в грудь разъяренному фону. То, что оружие было незаряженным, никому известно не было. Догадываться могли, но… ошибка могла стоить жизни.

Так мы и простояли друг напротив друга, пока рядом не возник напуганный трактирщик с парочкой амбалов-вышибал.

– Господа, господа, – затараторил хозяин, крутясь в нескольких шагах от нас и опасаясь подойти ближе, – прошу опустить оружие и примириться.

– Я приму извинения вместе с выигрышем, который незаконно присвоил этот проходимец, – прошипел Тирк, не сводя с меня своего взгляда.

– А я хочу увидеть твой язык, прибитый к столу, чтобы в следующий раз ты им не трепал не по делу, – холодно процедил я, касаясь рукояти шпаги. Честно признаться, у меня было желание прибить этого мерзавца на месте. Будь у меня в стволе пуля, то непременно нажал бы на спуск.

– Это вызов? – прохрипел Тирк. – Тогда я к твоим услугам.

– Да, это вызов.

Для драки нам выделили просторный двор позади трактира. На миг у меня в голове промелькнула мысль, что я сильно рискую. Выбери соперник пистолеты, и я в четырех случаях из пяти гарантированно покойник. Но удача вновь оказалась на моей стороне. Наверное, тут сыграли свою роль несколько факторов: хмель в голове у Тирка, потом вид моей шпаги, длина клинка которой уступала вражеской. Еще клеймо на пистолете от известного оружейника в городе.

Могу предположить, что Тирк подумал, что я больше стрелок, чем фехтовальщик, раз огнестрельное оружие выбрано с большим толком и я ухватился за него в самом начале конфликта, оставив шпагу в ножнах.

В общем, Тирк фон Сарадон выбрал шпаги. У моего соперника был трехгранный клинок длиной около метра. Это почти на двадцать сантиметров больше моего. Неприятный фактор, когда он играет на стороне противника. На моей же стороне было выпитое Тирком вино, его злость и мой опыт. Не думаю, что завалящий фон имеет столько же опыта в дуэлях, сколько дворянин, всю жизнь варившийся в столице с ее вечными интригами и соперничеством. Пусть и выбирал я противников заведомо слабее себя, но и против знаменитых бретеров тоже несколько раз выходил. Не сдай нервы у меня (тьфу, Славара) в последней схватке и не воспользуйся я запрещенным артефактом, мог бы до сих пор кутить в столичных ресторанах. Ладно, это все лирика, пора начинать бой.

Из толпы зевак выдвинулись двое – трактирщик и аптекарь. Они добровольно взяли на себя обязанности секундантов. Причем на моей стороне выступил аптекарь.

– Господа, – торжественно произнес трактирщик, стоя между нами, разведенными на десять метров друг от друга, – предлагаю забыть обиды и примириться.

– Ни за что, – ответил Тирк.

– Я за бой.

– Очень жаль, – произнес трактирщик, и ему удалось так искренне изобразить грусть, словно он и в самом деле сожалел о нашей с Тирком ссоре.

– Господин Славар, – проговорил аптекарь, – попрошу снять вашу кирасу, чтобы поединок был честным.

– Как скажете, – не стал перечить я и быстро скинул броню. Следом снял камзол и пистолетную сумку. Все свои вещи уложил на большую бочку, приткнувшуюся возле стены трактира.

– Схватка продолжается до того момента, когда один из бойцов не сможет сражаться. Запрещается добивать упавшего или тяжелораненого, применять артефакты, чары или зелья. Господа, прошу вас избегать бессмысленного убийства. Это не нужно никому, – громкой скороговоркой сообщил правила поединка трактирщик, под конец речи на секунду взял паузу и потом четко произнес: – Сходитесь, господа.

Тирк атаковал сразу же, как только замолчал его секундант. В правой руке у него была тяжелая трехгранная шпага, вполне способная как колоть, так и рубить. В левой он держал длинную дагу с П-образной гардой, у которой «ножки» были направлены в одну сторону с клинком. Похожее оружие я видел в своем прежнем мире, когда наткнулся на разрекламированный фильм-комикс. Там симпатичная героиня, затянутая в красный латекс, парой подобных клинков легко резала и колола противников, обладающих паранормальными способностями. Вот с чем-то похожим напал на меня Тирк.