Алле-гоп! (СИ) - "Старки" - Страница 12
- Предыдущая
- 12/31
- Следующая
— Да… нет. Славка не отвечает, не натворил бы чего.
— М–да… эдак ты ещё месяц дёргаться будешь. Зачем вот эти игры? Да ещё и домой его привёз!
— Дэн, на меня что–то нашло там в этой придорожной богадельне. Так захотелось разнообразия. Я же давно уже не развлекался.
— Всякий раз подобные развлечения заканчивались скверно.
— Скверно не для меня.
— Но в этот раз ты его у себя поселил! Во–первых, он постоянно у тебя перед глазами, как бы ты не привязался к нему, во–вторых, как бы он не ограбил тебя, шкет–то ещё тот!
— Что он сможет вынести? Эбеновые статуэтки? Кружки? Серебряные ножи–вилки? Бутылки из бара? Или рыб из аквариума? Он им, кстати, смешные имена дал, разговаривает с карпами, я чуть от смеха не подавился, подслушивая!
— Вот–вот… уже.
— Аппаратуру, что подороже, вынести не сможет, — Влас не заметил реплику Дэна, — это ж нужно демонтировать, да и мимо охраны не проскочит. А ценности, они в сейфе, а там уже всё серьёзно: сигнализация, электроника, коды. А на себе он такую тяжесть не унесёт.
— Если ты так уверен в этом, почему психуешь?
— Да уже не психую… Он, конечно, может сломать что–нибудь, испортить, но не смертельно. Ещё может сбежать.
— И это тебя беспокоит более всего?
— Я не привык проигрывать.
— Ой ли! Какие–то побрякушки на кону. А сбежать–то почему? Боится тебя?
— Думаю, да…
— Понимаю его, — широко улыбнулся юрист. — Я бы сбежал. Знаю я твои методы педагогические! Хотя ты наверняка ему пообещал несколько тысяч баксов, и он ждёт теперь зарплаты.
— Тридцать тысяч рублей.
— Северинов? Ты никогда не был скрягой!
— Денис, он сам столько запросил! — довольно потирая руки и уже успокоившись, ответил Влас. — А я и не торговался.
— Он конченый лох! Тебе его не жаль?
— Прекрати. Я ему дам гораздо больше. И дело не в деньгах, и не в одежде, и не в кормёжке деликатесами. Я его сделаю другим человеком. Нор–маль–ным! Разве это не благородная цель? У меня даже особо корысти нет никакой…
— Нормальным? Для его образа жизни, в который он вернётся, нормально другое. И не обманывай себя, никакого благородства здесь нет. Сделав его «другим человеком», ты не поменяешь его жизнь, а нарушишь её. Ты узнавал, где сейчас Никитка? Что сейчас с Марусей? Хороша ли жизнь у Кости Малышева?
— Костя Малышев тут при чём? Я его не приручал вроде.
— Не надо! Если ты с нами на него не спорил, то это не значит, что ты «не приручал». Облагодетельствовал зелёного клерка, помогал, одаривал, влюбил, а потом…
— Так, Дэн, ты знаешь, что это нужно было для дела. И он взял ответственность на себя сам. Это был его выбор!
— К этому выбору ты его сам приготовил. Ты знал, что он возьмёт вину на себя в той сделке, станет разменной монетой, а гроза пройдёт мимо тебя… Ты узнавал, где он сейчас, после того, как его изгнал твой отец?
— Знаешь, твои нотации меня мало трогают. И мне неинтересно, где сейчас Костя. Отработанный материал, тем более я его материально не обидел. И не нужно меня увещевать. Тем более ты же и сам иногда участвовал. И сейчас вот, ты же в зрителях неслучайно!
— Да. Ты прав. Я соучастник. Это как порно смотреть: стыдно, но оторваться не можешь. Ты опасен, Влас.
— Я это знаю. И давай закончим этот разговор.
— А ты не боишься, что в один прекрасный день ты нарвёшься на более опасного типа?
— Это ты про Славика? — изумлённо выгнул бровь Влас.
— Славик–то вряд ли, хотя Гога с утра мне по ушам ездил, что парень оказался красивым и забавным; я в принципе: начнёшь обрабатывать кого–нибудь да и сам будешь обтёсан?
— Родился ли такой человек? Ладно, хватит разговоров, ты же с греческим проектом пришёл? Выискал в договоре люфты для партнёров? Давай, показывай. А я даже на обед домой не поеду. Пусть он там один будет. Вечером хочу купить ему гитару, простую, акустическую, он, оказывается, занимался музыкой да и поёт неплохо. Показывай бумаги…
Мужчины погрузились в работу, она обоих заводила и увлекала. Никакой обиды или раздражения между ними не возникло. Друзья. Настоящие. И хотя Дэн явно обвинял Власа, рефлексировал вместо него, не лилейничал, не лебезил, Влас позволял говорить тому правду, относился как к ровне, хотя Денис Столетов вовсе не был рождён в семье банкира или министра. Он добился всего сам, за что Влас его и уважал. Правда, в личной жизни Денису не везло: девушки его бросали, а он неизменно скатывался в депрессию. Однако здесь Влас не в силах был изменить друга, заставить его не влюбляться, не раскрываться полностью избраннице, не смотреть ей преданно в глаза. Дэн в любви слабый, ведомый, послушный — так считал Северинов, — поэтому и страдает. Власу оставалось лишь поддерживать, развлекать, вытаскивать того из депрессии, в этом он был незаменим. Так и дружили уже лет двенадцать, шли по жизни рядом, а Георг затесался в их компанию сравнительно недавно, как пришёл работать в «Северин–банк», хотя Влас знал его со школы. Георг — беззаботный, веселящийся мажор, помешанный на брендовых тачках и ожидающий, когда его мамаша отыщет сынку подходящую их состоянию и статусу невесту. Георгу было всё равно, он был давно и надёжно женат на своих бээмвэшках, бугатти, роллс–ройсах, бентли и, конечно, ГАЗ–13 «Чайке». Георг всегда подначивал, поощрял аморальные заскоки Власа, не парился угрызениями совести, не анализировал свою роль. С Гогой всегда легко и непринуждённо, поэтому он тоже всегда рядом. А ещё Георг специалист во всех отраслях нужных–ненужных знаний–сведений, без глубокого погружения, а так, шапочно, но человек нужный. Вот и сегодня покупать гитару Влас отправился вместе с ним, так как сам ни черта не смыслил в инструменте, был слушателем и ценителем музыки, а не исполнителем.
Как и ожидалось, Георг с лёгкостью согласился стать консультантом, и по окончании рабочего дня они заехали в «Динатон» и выбрали для Славика корейскую шестиструнку Crafter. Начотдела рисков долго выспрашивал продавцов о гитаре так, как будто рисковал своими кровно заработанными. Очевидно, у консультантов сложилось впечатление, что инструмент покупает профессионал, хотя Гога не то что на гитаре, на губной гармошке никогда не пиликал. Влас возвращался домой с нетерпением, хотелось увидеть реакцию Славика на инструмент. Да и вообще: целый день в неведении, что там парень делает.
Парень был в своей комнате, валялся на кровати, читал Гюго. Конечно, он прекрасно слышал, что Влас пришёл, но не вышел и даже не повернулся в его сторону, когда тот заглянул в комнату. Так, предъявив только свою спину, задницу и скрещённые ноги, «поприветствовал»:
— Хочу вас освЕдомить: я не баловАлся, костюмирОванных хреней не устраивал, джакузи не трогал, жалюзИ не ломал. За квартАл виден блеск начищенных ручек и надраенных плафонов. Рыбам облегчИл голод, не корЫсти ради, а милосердия для. КиломЕтры пропылесосил и могу предложИть на ужин варёные яйца с салатиком, так как в холодильнике у тебя нихрена нет! А предвосхИтив ярость моего господина, я не выходил в магазин, а когда звонИт телефон, я ваще как мышь сижу сейчас, не отвечаю даже шёпотом!
— Э–э–э… — Влас удивлён и не сразу сообразил, как отреагировать. — Это ты записал сей спич и сейчас читаешь?
— Не–а! — Слава стал болтать ногами. — Выучил.
— Ого! Можешь, значит! Может, и вилки выучил и мы в ресторан сходим?
— Так я ж яйца наварил! — и только на этой фразе Славик развернулся, и его лицо тут же исказила гримаса боли. — Блин, весь день болю! Придётся тебе опять мне массаж делать! Ой, это чо?
— Перебьёшься без массажа. Не «чо», а «что». А это гитара. Тебе.
— Ух ты! — Славик сполз с кровати и, влюблённо смотря на восьмерочную фигуру гитары, подошёл к Власу. — Ух ты! Нормально–о–о… Мне?
— Только чтобы я блатных песен не слышал!
— Слушаюсь, мой повелитель! — шёпотом ответил Славик и обеими руками стал водить ласково по грифу, по женским скатам обечайки. Замечал ли Славик, как вытянулось и напряглось лицо Власа? Ведь лаская гитару, он водил и по телу дарителя: задевал пальцами щеку и скулы, когда перебирал колки, проехался по шее и груди, здороваясь с грифом, а ощупывая обечайки, заводя пальцы на нижнюю деку, касался живота и даже самого чувствительного низа живота. Влас вдруг возбудился, тупо уставился на макушку парня и ещё крепче прижал к себе гитару. А тот всё миловался и миловался с инструментом, заставляя заодно откликаться и тело Власа. — Дорогая, поди? — И наконец Славик поднял хитрые глаза. И Влас вздрогнул, оторвал гитару от себя и просипел:
- Предыдущая
- 12/31
- Следующая
