Агенты школьной безопасности - Гусев Валерий Борисович - Страница 25

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая

– Сдаюсь, – сказал я. – Рассказывай.

Уговаривать его не пришлось.

– Иду, Дим, вдоль девяносто первого дома…

Это знаменитый дом. Его еще называют «Кошкин дом». Там, в подвале, целая кошачья колония. И все наши бабушки-пенсионерки их подкармливают. Носят им кулечки с едой со своего стола. И оставляют их у отдушин. Кошки в свое обеденное время вылезают из подвала и торопливо кушают. Пока собаки не набежали, тоже покушать.

Дверь в подвал из-за борьбы с терроризмом забрали решеткой и повесили на нее здоровенный замок. А потом решили из-за борьбы с терроризмом заложить и отдушины. Чтобы террористам некуда было бросать всякие эквиваленты тротила. Бабушки встревожились за судьбу животных. И устроили возле дома пикет и митинг протеста…

Лешка продолжал свой рассказ:

– Иду я вдоль дома, а отдушины там уже закирпичили. И возле одной отдушины кудахчет, знаешь, кто?

– Курица, – поспешил я с ответом.

– При чем здесь курица? – удивился Алешка. – Артоша кудахчет.

А при чем здесь Артоша, хотел спросить я. И чего она вдруг закудахтала.

– «Куда, куда теперь денутся бедные кошечки? Куда им деваться? Как они будут гулять и кушать?» А у самой, Дим, прозрачный пакетик с едой будто бы для кошек. А в пакетике – капуста. Скажи, самая любимая еда для бедных кошечек!

Совсем Артоша голову потеряла, а еще биологию преподает.

Теплее, теплее, теплее…

В общем, опять сбежались пенсионерки, опять поднялся шум, и пришла какая-то тетка из ЖЭКа. Пенсионерки на нее набросились, стали обзывать бездушной живодеркой, и она сдалась.

– Она, Дим, сказала: «Так и быть, завтра в три часа слесарь разблокирует одну отдушину». А Артоша, Дим, как заорет: «Вот эту, вот эту! Там моя кошечка!» – Алешка вдруг замолчал, вскочил: – Дим, а сколько времени?

– Без двадцати три.

– Побежали! А то деньги провороним.

Но мы успели. Слесарь, конечно, в три часа не пришел. Пришел в четыре. Артоша засеменила ему навстречу. Что она ему говорила, мы, конечно, не слышали – довольно далеко от них находились. На детской площадке. Покачивались себе на качелях, как будто нас это все не касалось, а сами не сводили глаз с Артоши.

– А чего делать-то будем? – спросил я Алешку.

– Без нас сделают. Чтоб все по закону было.

– А когда сделают-то? – не терпелось мне.

– Когда надо. Ты наблюдай, не отвлекайся.

А что там наблюдать? Все произошло в несколько секунд. Слесарь коротким ломиком расшуровал кирпичную кладку в отдушине и ушел. Артоша дождалась, пока он скрылся за углом, присела на корточки и как будто звала кошечку покушать. Огляделась, что-то сделала, и в руках ее оказался хорошо знакомый нам чемоданчик. К ручке его был привязан кусок провода.

Тут же рядом с ней откуда ни возьмись оказались два человека. Один из них с небольшой видеокамерой. И тут же оказалась тетка из ЖЭКа и слесарь, который никуда не уходил. Это были свидетели и понятые.

И разыгралась драматическая сцена. Артоша прижимала к груди чемоданчик и сначала орала: «Это мое! Не троньте!» – а потом стала орать совсем наоборот: «Это не мое! Это я нашла!»

Затем она замолчала, и ее посадили в машину, которая тоже неизвестно откуда взялась.

Тетка из ЖЭКа отперла подвал, и все туда спустились.

Ну, нам с Алешкой там делать было нечего, мы свое дело уже сделали. Поэтому в подвал вместе со всеми мы не полезли, а просто подошли к отдушине. Нам все было видно и слышно.

Возле отдушины стоял противопожарный ящик с песком. Между стеной и ящиком была узкая щель – как раз по размеру чемоданчика. Артоша, значит, привязала к его ручке кусок провода и опустила чемоданчик в отдушину. И он спрятался за ящиком. Другой конец провода она закрепила у края отдушины. Вот и все.

Правда, когда отдушины закрыли, Артоша запаниковала. И вдруг полюбила кошек. Тем более что Валюша Баулин сказал ей, что деньги нужны срочно.

Оперативники прямо в подвале заполнили все протоколы и уехали вместе с Артошей.

– Тебе ее жалко? – вдруг спросил меня Алешка, когда мы пошли в школу.

– Не знаю, – сказал я. – Немножечко. Она ведь пострадала из-за любви. К своему племяннику.

– Она из-за жадности пострадала, – ответил Лешка очень сердито. И напомнил: – Когда они там в коридоре разговаривали, а я на лестнице подслушивал, Валюша ей так и сказал: «Отстегни там себе, как договаривались». Понял? Так что ты не очень-то ее жалей.

Но я видел, что и сам он не очень-то непримиримо настроен. Все-таки мы привыкли уважать наших учителей. Со всеми их недостатками. У нас их, кстати, тоже немало.

Семен Михалыч, конечно, был еще в школе. А Марина уже деятельно собиралась домой. Разложила и расставила на рабочем столе всю свою косметику и разрисовывала лицо всеми цветами радуги. Поделилась с нами радостью:

– Прямо не знаю, что с шефом случилось. Такой заботливый стал. «Мариночка, ну что вы сидите, идите домой пораньше». Поняли, Оболенские?

Мы-то поняли. А вот Марина… Где ж ей догадаться, что Семен Михалыч беспокоится за нее, потому и отправляет домой пораньше. Ведь такие, как Баулин, любят нападать на слабых и беззащитных.

– Все, я пошла. – Марина одним движением руки сгребла свое косметическое имущество в подставленную сумку и выскочила за дверь.

Семен Михалыч сидел за столом, он вскинул голову, когда мы вошли, и, похоже, обрадовался нам. Вернее сказать, обрадовался, что это именно мы пришли, а не кто-нибудь другой, крайне нежелательный.

В углу кабинета стояла толстая гимнастическая палка. Вооружился Полковник. Алешка это тоже заметил и тут же сказал:

– Сдавайте оружие, Семен Михалыч. Артоша арестована.

– Кто такой Артоша?

– Ваш любимый завуч.

И мы все ему рассказали.

Семен Михалыч сначала очень недоверчиво отнесся к нашему рассказу, а потом спросил:

– А что с этой запиской?

– С какой? – Мы похлопали глазами. Со всей наивностью, на которую были способны.

– Которую вы у меня сперли. И из-за которой вы такой прекрасный прибор расколотили.

– Да ладно, – сказал Алешка. – У нас такой прибор сто лет на антресолях валяется. Мы его вам подарим. На 23 февраля. Все равно его выбрасывать.

– Какие вы добрые, – усмехнулся Семен Михалыч.

– И умные, – похвалился Алешка. И ехидно заметил: – Мы бы у такого Баулина в подарок и коробок спичек не взяли бы.

Жестоко сказал. Семен Михалыч даже голову понурил.

– Мой промах, – сказал он. – Но уж очень деньги для школы были нужны. – И Семен Михалыч рассказал нам, как получилась эта история.

Пришел Баулин и спел красивую песню о том, как он очень любит нашу школу, как он очень страдает из-за того, что директор никак не может заняться ее ремонтом и реконструкцией из-за нехватки денег. И предложил свою помощь. Спонсорскую.

– Вы не беспокойтесь, Семен Михайлович, – сказал он. – Не обеднею. Денег у меня навалом. Даже не знаю, куда их девать. Лучше уж истратить их на доброе дело, чем прогулять, правда? Берите деньги, не сомневайтесь. Только никому об этом не говорите. Во-первых, я не только добрый, но и скромный. А во-вторых, если мы будем оформлять эту сумму официально, то на налогах прогорим. И вы, и я. Нам это надо?

– И я не устоял, – сокрушенно покачал головой седой полковник. – Соблазнился. Уж очень мне хотелось спортзал переделать и компьютерный класс организовать.

Алешка признался, что мы подслушали папин разговор о Садовнике.

– И все стало ясно! – Любимая Алешкина фраза. – Этот гад Баулин решил припрятать денежки и начать новую жизнь. В другой стране.

А меня больше всего возмутило, что он потребовал у Семена Михайловича вернуть деньги, которые сам же и украл.

– Я думаю, – сказал на это наш директор, – что он не очень-то рассчитывал, будто я где-то достану такую сумму. Ему нужно было правдоподобие. Чтобы подозрение в краже не пало на него.

• Предыдущая
• 25/27
• Следующая