Путь магии и сердца - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая

Потом-таки открыла глаза, обвела комнату взглядом. И вздрогнула, заметив на письменном столе нечто громоздкое — что именно, в утреннем мареве, да ещё при задёрнутых шторах, не разглядеть. Но вчера громадины не было, точно-точно!

Поёрзала, пытаясь устроиться поудобнее, не сразу сообразив — меня нервирует тот факт, что нечто тяжёлое давит на бёдра, а спине слишком жарко.

Поёрзала снова. Медленно, не без труда, перевернулась на другой бок и нос к носу столкнулась с Кирстеном.

Боевик спал. Причём прижавшись ко мне, водрузив руку на мои бёдра и сбросив плед. Последнее стало причиной того, что взгляду предстало не только лицо с идеальными чертами и колючей порослью на щеках, но и обнажённый торс.

В голове мелькнула мысль: Кир слишком мощный для мага, сейчас он больше на воина элитного гарнизона похож. И я, пожалуй, могла бы восхититься телом сообщника, если бы не одно но — при взгляде на Кира моя злость усилилась.

— Опять фырчишь?

Снова вздрогнула. Оказывается, кое-кто уже не спит, а просто притворяется, да?

— Эмелис, любимая…

— Посмотри на меня, — потребовала тихо.

Брюнет шумно вздохнул и распахнул глаза.

Какие они всё-таки потрясающие… пронзительно-синие, в обрамлении коротких чёрных ресниц. Вероятность утонуть близка к абсолюту, но…

— Что случилось, любимая?

Хороший вопрос. Вот только ответ на него до невозможности глупый. Дохлый тролль! Я же сейчас себя такой дурой выставлю! А не сказать не могу, потому что иначе лопну от возмущения.

— Мне сон приснился. Ужаснейший сон! Ты… ты… такую гадость совершил!

На последнем слове голос сорвался, выдав все мои эмоции.

Боевик тут же нахмурился, поджал губы, а глаза… они как будто виноватыми стали. Может, поэтому Кир снова их прикрыл, а?

— Какую гадость? — переспросил сообщник хрипло.

— Ты мне врал! Ты… ты…

Нет, это невозможно. Это просто невозможно и глупо донельзя! Ведь сон! Только сон, и в этом никаких сомнений, потому что… ну не мог наследный принц появиться в общаге дурборской академии магии! И вообще…

Давным-давно доказано: сон — это производная подсознания. Именно там, в подсознании, скапливаются страхи и проблемы, думать о которых человек отказывается. Когда уровень тревоги достигает пика, когда подсознание становится неспособно удерживать дурные мысли, приходят сны. Бредовые, но очень реалистичные…

Я запретила себе думать об отце. Я запретила себе любопытство в отношении Кира. Ещё запретила себе вспоминать о том, сколь несладко мне пришлось вначале — одно только предательство Дирры чего стоило. И это лишь малая часть моих «запрещено».

Да, я запретила! А подсознание не выдержало и напомнило обо всём. И вот результат — веду себя как последняя… ну даже не дура, а истеричка!

— Врал? — переспросил боевик. — А может… может, просто чуть-чуть недоговаривал, а? — И столько надежды в голосе…

Мне бы промолчать, но я не сдержалась, сказала:

— Нет, именно врал.

— Я ужасен, — выдохнул брюнет. Чтобы тут же сцапать в охапку вместе с одеялом, уткнуться носом в мои волосы и прошептать: — Прости, любимая. Мне очень-очень жаль. Клянусь, я больше никогда так не поступлю. Ни во сне, ни наяву, нигде.

В словах Кира было столько искренности, что я не только сдулась, но и устыдилась. О Богиня, за что я его отчитываю? Совсем из ума выжила, да?

А он? Слишком мудр, чтобы сражаться с женской глупостью. Вот и извиняется за то, чего не совершал.

Чтобы хоть как-то сгладить неловкость положения и увести разговор от этой щекотливой темы, коснулась растрёпанных чёрных волос, спросила:

— Любимый, а что это на твоём письменном столе стоит? Вчера не было.

— Шоколад, — не поднимая головы, пробормотал Кир.

— Что? — переспросила изумлённо.

— Шоколад. Ты вчера только о нём и говорила, вот я и…

О Всевышний! Я? Про шоколад? Да, кажется, было такое. В перерывах между поцелуями.

Стоп. То есть вчера кто-то всё-таки приходил?

— Откуда этот шоколад?

— Курьер принёс, — пробормотал Кирстен.

Курьер… курьер… дохлый тролль, совсем как во сне. Но во сне этим курьером был наследник дурборского престола, что… да невозможно это! Просто невозможно, и всё. Принцы посыльными не подрабатывают. Тем более такие, на чьих плечах едва ли не половина обязанностей по управлению королевством лежит.

Я проглотила возмущение, усилием воли погасила остатки злости. Сказала самым миролюбивым тоном:

— Спасибо, любимый.

— Для тебя всё что хочешь, дорогая, — прошептал боевик. — И даже больше…

Когда я добралась до стола, то обнаружила огромную, совершенно неподъёмную корзину, перевязанную красным подарочным бантом. Чего там только не было. И плитки, и коробки с конфетами, и даже дракон! Огромный такой, отлитый из разных сортов шоколада, с разноцветными чешуйками и очень острым, невероятно красивым гребнем. Ну как такую красоту есть, а?

Покидая Верилию, я знала — тут, в Дурборе, всё будет иначе. Я понимала, что придётся столкнуться с трудностями, которых прежде не ведала. Что буду вынуждена доказывать, добиваться и убеждать.

Я была готова к навязчивым ухаживаниям боевиков, к придиркам, зависти, прозвищам и прочей неизбежной чепухе. И лишь одного предположить не могла… что в какой-то момент магия отойдёт на второй план.

Что вместо неё? Нет, не поцелуи, а невероятная, кружащая голову нежность. Кажется, мой синеглазый сообщник чуть-чуть сошёл с ума, и я вместе с ним…

Кир, как и раньше, встречал по утрам и вёл на завтрак. Мы снова сидели за общим столом, в привычной тёплой компании, но мы отсутствовали. Я не замечала ничего и никого, даже вкус еды чувствовала через раз. Он тоже не замечал, пропускал мимо ушей безобидные подколки Норта, далеко не всегда отвечал на обращённые к нему вопросы и в общих беседах не участвовал. Зато его губы с завидным постоянством шептали ласковые глупости на ушко, а рука неизменно пребывала на моей талии.

Шёпот и прикосновения действовали завораживающе, и окончание завтрака расценивалось как мелкая, но крайне досадная неприятность.

Ещё одной неприятностью была необходимость идти на пары. Общих занятий было так мало, что я даже начала жалеть, что создатели наделили даром к защитной, а не боевой магии. Кирстен неизменно провожал до аудитории, дарил долгий-долгий поцелуй, а отпускал лишь под визг звонка.

Сам на пары опаздывал, ничуточки не опасаясь выговоров.

Потом был обед, на который, равно как и на завтрак, водили за руку. Тот же шёпот, прикосновения и невероятное сожаление о том, что снова нужно подниматься и идти в учебный корпус. Зато позже, по окончании занятий, помешать нам не мог никто — ни ректор, ни комендант мужского общежития, ни дохлый тролль со вшивым гоблином в придачу.

Я плотно оккупировала письменный стол, вытеснив Кирстена на кровать. Наглость? Ну, если учесть, что боевикам задавали раз в пять меньше, нежели нам, то ничего особенного.

Кир временами вспоминал о том, кто в комнате хозяин, и принимался выковыривать зарвавшуюся блондинку из своего кресла.

Метод силы сообщник использовать, разумеется, не мог — это недостойно мужчины. Поэтому на меня обрушивался весь спектр диверсионных действий. От щекотных поцелуев в шею до смешных историй на ушко.

Я героически сопротивлялась. Методы противодействия были разными — от цитирования учебников до ответных диверсий. Последние, если честно, доставляли мне невероятное удовольствие, поэтому их применяла куда чаще.

Отодвинуть тетрадь, горько вздохнуть и встать, дозволяя Кирстену занять место за письменным столом. Пройтись до зеркала, поправить причёску и оборки на вороте платья. После прогуляться до окна и снова к письменному столу вернуться. Встать за креслом, положить ладошки на плечи боевика и замереть.

Если не помогает — наклониться и обхватить губами мочку уха.

Если опять не помогает — прикусить мочку уха и вот так, не разжимая зубы, начать рассказывать о структуре какого-нибудь особо мудрёного щита. Ну или о культурных особенностях жителей седьмого, шестого или пятого миров. В крайнем случае, взывать к совести синеглазого.

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая