Путь магии и сердца - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/65
• Следующая

— Эмелис…

Рука сообщника ласкает нежно и умело, а губы прокладывают дорожку из поцелуев, стремятся вниз, к ключицам. Я уже не горю, я начинаю плавиться. Пропитанный ароматом роз воздух плавится вместе со мной.

Дыхание Кира всё тяжелей, касания всё настойчивей. И они подтверждают уже известное — я сошла с ума. Да, я маг-защитник, но… но я всё-таки леди. А леди подобные прикосновения нравиться не могут. Ну никак!

А потом боевик добрался до завязок моей сорочки и замер.

Тишина, которая воцарилась в палате, показалась невыносимо долгой и очень неприятной. Я глубоко вздохнула, намереваясь высказать недостойное воспитанной девушки требование — «не останавливайся…», но Кир опередил:

— Нет, любимая. Не здесь. Не здесь и не сейчас.

Волшебство развеялось. О нём напоминал только неистовый пожар в сердце и пламя, которое по-прежнему плясало на губах. Вопреки всему безумно хотелось ещё один поцелуй. Пусть короткий и невесомый, но…

Кир моё желание услышал. Осторожно коснулся губ, тут же отстранился. Собственноручно запахнул казённый халат и поцеловал снова.

— Господин Жарк нас убьёт, — сказал синеглазый.

Я смысла фразы не поняла. Вернее — в тот момент не поняла. А чуть позже, когда сообщник покинул палату, а я выпила залпом почти целый кувшин воды, разобралась.

О Богиня… Что я творю? Что творю…

Из лазарета меня выпустили через три дня. Целитель хотел продержать дольше, но я взбрыкивать начала, и старик сдался. Правда, отыгрался — тренировки на три недели запретил. Но это была мелочь в сравнении с тем, что встречать меня пришла… Милли.

Вернее, как встречать? Она одежду принесла. Ведь платье, в котором загремела в лекарский корпус, грязным было — кровь, снег, взбитая ногами грязь. Его, как пояснила помощница господина Жарка, вместе со всей прочей одеждой декану моего факультета отдали, на хранение.

Милли учтиво постучалась и лишь после этого вошла в палату. Заметив, как меня перекосило, поджала губы. Молча дошла до кресла, положила объёмный свёрток.

— С пуговицами помочь? — В голосе девушки сквозило нечто сильно похожее на презрение, и меня перекосило снова.

Тем не менее ответила я ровно, как положено воспитанным людям. В конце концов, Милли не виновата, что именно её в лазарет послали.

— Благодарю. Я сама.

Ведь пользоваться бытовыми заклинаниями господин Жарк не запрещал…

Сокурсница пожала плечами, тряхнула бледно-каштановыми кудряшками. Она честно пыталась казаться равнодушной, но я-то видела — в глазах цвета изумрудов сверкает злость.

Магичка круто развернулась на каблуках и направилась к двери, но, не дойдя пары шагов, остановилась и снова повернулась лицом.

— Эмелис, вот объясни, почему ты так поступаешь? — выпалила она.

— Как — так?

Милли скорчила гримасу, зато ответила искренне:

— Некрасиво!

Я не выдержала: сложила руки на груди и надменно заломила бровь.

— То есть? — Нет, действительно не понимаю.

— Ты воротишь нос и упорно делаешь вид, будто мы незнакомы. Я понимаю, отношения с Кирстеном — отличный повод зазнаться, но, Эмелис… это чересчур.

— Что?.. — изумлённо протянула я.

А сокурсница продолжала:

— Дирра, Веза и Жез делают вид, будто им плевать. Но я-то знаю, как они переживают! Эмелис, ты могла расстаться с нами по-хорошему?

И тут до меня дошло…

Я глубоко вздохнула, пытаясь вернуть уверенность. Спросила тихо:

— Милли, а что тебе о девичнике на развалинах замка Тердона известно?

Собеседница одарила ещё одной неприятной гримасой и промолчала. Вот только я сдаваться не собиралась.

— Милли, почему ты на тот девичник не пошла? Только честно.

Магичка фыркнула.

— Ты сама попросила Дирру, чтобы меня не брали, а теперь спрашиваешь? — И столько негодования, столько неприязни в голосе.

— Я?

— Ты, — сказала Милли уверенно. — Уж не знаю, чем я тебе не угодила, Эмелис. Да и… всё равно!

Сокурсница развернулась в твёрдом намерении уйти, а я…

Дохлый тролль! Теперь понятно, почему Милли не позвали: слишком принципиальная. Она бы ни за что не позволила девчонкам осуществить задуманное.

— Это не простой девичник был, — выдохнула я. — Это была засада. За стеной парни сидели, а Дирра пыталась меня подпоить и разговорить. Выспрашивала, кто из боевиков мне больше нравится.

Милли уже открыла дверь, статуей застыла на пороге.

— Что? — переспросила она.

— Девчонки меня подставили. Именно поэтому я перестала общаться с вашей компанией. Я была убеждена, что ты тоже в деле, просто… не смогла пойти, потому что контрольную Ликси пересдавала.

— Я?! Контрольную?!

Война взглядов была яростной, но недолгой — да, тут не только я факты сопоставлять умею. Ведь мы с Милли всегда ладили, у меня не было поводов обращаться к Дирре со столь дикой просьбой. Да и отношения с Киром завязались уже после того, как «зазналась».

— Ах вот оно что… — выдохнула собеседница.

До этого момента я причисляла Милли к разряду скромниц. Ошибалась. И если бы мне сейчас сказали, что она не защитник, а боевик, я бы не удивилась.

— Милли, подожди! — выпалила, предупредив очередную попытку уйти. Добавила тихо: — С платьем поможешь?

Сокурсница задумалась, но лишь на мгновение.

— Конечно, Эмелис. С удовольствием.

Каюсь, просьба была продиктована не только порывом, но и некоторой корыстью. Господин Жарк обмолвился, что в холле ожидает некий синеглазый боевик, встречаться с которым… ну не то чтоб не хочется, просто… боязно. А при мысли о том, что останемся наедине, бросает и в жар, и в холод одновременно.

Если выйду к Кирстену в компании Милли, будет легче — ведь девушка, как ни крути, посторонняя, при ней никаких особенных слов не скажешь, и вообще…

После того излишне фривольного поцелуя мы с Киром виделись трижды — он каждый день навещал. И всякий раз сидели друг напротив друга, болтали о пустяках и делали вид, будто ничего не произошло. Впрочем… вру. Это я притворялась, что всё в порядке, а Кирстен… он улыбался. Как-то по-особенному, но… Ох, Всевышний, за что мне такое испытание?

Сменив казённую сорочку на принесённое сокурсницей платье, натянув на ноги чулки и сапоги, я накинула подбитый мехом плащ и замерла в нерешительности. Розы, подаренные синеглазым, по-прежнему стояли на прикроватной тумбочке, источали удивительный аромат и даже не думали увядать.

Оставить букет в лазарете? Нет, это выше моих сил. Я осторожно, не без труда, вынула цветы из ведёрка, шумно вздохнула. Милли, глядя на мои старания, расплылась в широкой улыбке, но промолчала.

Из палаты вышли вместе. Вместе прошли по короткому коридору, миновали один лестничный пролёт и оказались в холле.

Холл был маленьким и по-домашнему уютным, выполненным в успокаивающих зелёных тонах. У правой стены располагались диванчики для посетителей. Посетители заглядывали в лазарет редко — просто среди магов болеть не принято. Кажется, Кир единственный с начала учебного года, кому довелось присесть на один из этих диванов.

Заметив нас, боевик поднялся. Он был свеж, улыбчив и… настолько притягателен, что пришлось закусить губу — просто иначе сдержать глупейшую из улыбок у меня бы не вышло.

— Привет, — сказал синеглазый и плавно двинулся навстречу.

Я же… мысленно возблагодарила небо за сопровождение в лице Милли и за охапку белых роз!

— Привет. — Выдохнула, вдохнула. Спросила, стараясь сдержать неуместную дрожь в голосе: — Поможешь?

Кир недоумённо приподнял бровь, и тут же был облагодетельствован тем самым букетом, который сам и подарил.

— Очень тяжёлые, — пояснила я.

Боевик мнения насчёт цветов не разделял: ему, чтобы удержать эту махину, и одной руки хватило. А вторая обвилась вокруг моей талии, притягивая вплотную. Я упёрлась ладошками в широкую грудь и, прежде чем успела опомниться, ощутила вкус его губ.

• Предыдущая
• 28/65
• Следующая