Я — Люцифер - О'Доннел Питер - Страница 40

• Предыдущая
• 40/71
• Следующая

— Знаешь что?

— Вопросы потом, Джон. При встрече все расскажу.

— Ладно, ты тут босс, Вилли, тебе и карты в руки. Но ты уверен, что стоит играть соло? Это не опасно?

— Все, конечно, может рухнуть. Но я уверен, что это единственный разумный способ вытащить Модести живой.

— Я дам тебе знать, когда получу от них указания, — медленно проговорил Далл.

— Спасибо. Пока, Джон.

Далл положил трубку и уставился в стол. Джейн сказала:

— Я не все поняла. Дело действительно так плохо?

— Да, но пока не все потеряно. — Он нетерпеливо помотал головой. Открыл ящик стола и вытащил листок с текстом на машинке. — Обсудим это потом, а пока позвоните в «Нью-Йорк таймс» и продиктуйте им вот это объявление.

— Хорошо, мистер Далл. — Джейн взяла листок так, словно он источал заразу.

— Потом позвоните Торсену. Пусть приготовит промышленных алмазов на сумму в полмиллиона долларов.

— Да. — Она помолчала и добавила: — И еще нужен пароход? Для того, чтобы сбросить контейнер?

— С этим потом.

— Я рада, что вы решили заплатить, — сказала Джейн. — Я знала, что вы очень этого не хотите, и страшно за вас переживала.

— Знаю. — Он посмотрел на нее со странной улыбкой. — А теперь вот переживаю я.

От этих слов Далла Джейн снова сделалось не по себе.

На Модести было красное платье чонсам[5]. И это, и еще два — зеленое и желтое — купил Боукер во время двухчасовой стоянки в Макао. Сейчас красное платье намокло и липло к телу, потому что она плавала в нем, но жаркое солнце должно было вскоре его высушить.

В пятидесяти шагах от того места, где Модести сидела, скрестив ноги, на белом песке, стоял человек в зеленом тюрбане, американских брюках военного образца и в сандалиях, сделанных из автомобильной шины. Он был голый по пояс, и на плече у него висел карабин. Он был из племени моро. На этой узкой полосе суши, вдававшейся клином в Южно-Китайское море, жило тридцать два мужчины и двенадцать женщин моро.

Моро были профессиональными убийцами. Когда-то, много столетий назад, они появились на Филиппинах с юго-запада — пираты, отличавшиеся жестокостью и кровожадностью. Семьдесят лет назад они оказали упорное сопротивление регулярным частям армии США, и понадобилось семьдесят тысяч хорошо обученных и отлично вооруженных солдат, чтобы победить их. Во время второй мировой войны они стали ядром партизанских отрядов, сражавшихся с японцами. Тогда их называли хаками, что было сокращением от «хакабалахап», и несколько лет по окончании войны они пытались подчинить себе всю страну. Но, потерпев поражение, они забыли о политике. Движение «хакабалахап» раскололось. Его участники вернулись к прежнему существованию и снова стали называть себя моро. Вооружившись тем, что можно было украсть с американских складов, они разбились на маленькие банды, которые нападали на деревни и городки, пользуясь моторными катерами.

Один такой отряд теперь охранял новую базу Сеффа. Семь катеров моро стояли на якоре у южного мыса бухты. Сзади и слева от Модести, там, где низкие холмы спускались к каменистому берегу, стояло с десяток хижин моро, крытых пальмовыми листьями.

Этот отряд выполнял обязательства по контракту, заключенному между Сеффом и неким мистером Ву Смитом из Макао. Модести знала этого человека еще по прежним временам, и ее не удивило, что именно его выбрал Сефф в качестве делового партнера — мистер Ву Смит приобретал у него золото, наркотики и драгоценности. Он и Сефф составляли мощный криминальный дуэт. Ее также не удивило, что головорезы моро сдерживали свои кровожадные инстинкты и не уничтожили маленькую группу европейцев, оказавшуюся на их берегах. Они боялись очень немногих, но одним из этих немногих был мистер Ву Смит, а Сефф стал другим человеком, внушавшим им неописуемый страх. Даже Сангро, предводитель этой шайки, чувствовал себя в присутствии Сеффа очень неуютно. Возможно, именно так не по себе делается плотоядному животному, столкнувшемуся с ядовитой змеей.

Модести не знала, принадлежит ли эта бухточка Лусону, Минданао или какому-то другому из семи тысяч филиппинских островов, раскинувшихся на добрую тысячу миль. Она ничего не сумела увидеть на последнем отрезке их путешествия, когда гидросамолет произвел посадку в бухте, а затем снова улетел.

Теперь Модести видела воды бухточки между двух скалистых выступов вулканического происхождения. Вход в бухту раньше загораживал риф, но, как пояснил доктор Боукер, во время войны его взорвали японцы, разместившие здесь батарею береговой артиллерии. Модести видела сохранившиеся бетонные платформы, поросшие теперь бамбуком и ползучими растениями.

Из-за отсутствия рифов в бухте постоянно шумел сильный прибой. Волны шли под углом, разбиваясь о северный мыс, и потом словно проглатывались спокойными водами южной части бухты, где находилась стоянка катеров моро. Но спокойствие было обманчивым: течение тут отличалось быстротой и лишь в самом центре бухты можно было отыскать тихое место.

За спиной Модести начинался отвесный склон высотой в тридцать футов, а затем шло небольшое плато, где на тонком слое почвы, прикрывавшей камни, отчаянно боролась за существование трава. Ярдах в двухстах от края обрыва стоял дом.

Это сооружение было рождено прихотью испанского аристократа три столетия назад, когда Филиппины находились под испанским владычеством. Во времена американского господства здесь часто селились эксцентричные богачи, ценившие покой и уединение. В годы второй мировой войны в доме жили артиллеристы. После войны дом приобрел богатый малаец, но через год-другой ему это место наскучило.

Сейчас дом арендовал Сефф. Дом был выстроен в форме буквы «Т», и фасад — перекладина — был обращен к морю а «ножка» уходила к расщелине конусообразной юры, поднимавшейся сразу за домом.

Склоны горы представляли собой джунгли — темное, влажное царство деревьев и лиан, подступавших к сильно изрезанной береговой линии. Дом тем самым был отрезан зеленым барьером от остальной территории острова. Единственный способ связи с миром осуществлялся через море.

Дом был трехэтажный, и верхний этаж чуть отступал, создавая по всему фасаду длинную террасу. Плоскую крышу окружал невысокий каменный бордюр. Окна были снабжены решетками — предосторожность богатого малайца, опасавшегося налетов бандитов моро. В дальнем конце «ножки» на крыше возвышалась башня с резервуаром для воды. Когда-то предпринимались попытки справа от дома разбить, сад с тем чтобы пуанцетти, гибискус и орхидеи создавали цветное пятно, составлявшее контраст с темной зеленью джунглей.

Сефф и его команда прибыли сюда три дня назад после четырехдневного путешествия по задворкам Европы и Азии. Началось все с поездки на яхте, но она продолжалась всего несколько часов: «Риорка» быстро развернулась и двинулась на юг, как полагала Модести, в сторону Везермюнде, где заговорщики пересели в две легковые машины, доставившие их на маленький аэродром к специально нанятому самолету.

Модести решила, что Вилли Гарвин не сумел проследить их извилистый маршрут, даже с помощью Тарранта. Она попыталась представить, в каком направлении сейчас действует Вилли, но потом выкинула из головы все подобные мысли как бесполезные.

Сейчас ее больше волновала проблема Стивена Колльера. Им, по сути дела, не удалось пообщаться, хотя формально это не было запрещено Сеффом. Как только возникала такая возможность, Модести пыталась укрепить силу духа Стивена взглядом, а то и словом, но все же опасалась, что он может не выдержать чудовищного напряжения и сломается. Да, конечно, Колльер не был слабаком, но он не был также и глупцом. Он вполне трезво мог оценить перспективы и прийти к выводу, что, как только он перестанет быть необходимым Сеффу, часы его окажутся сочтены. Он также понимал, что жизнь Модести висит волоске и зависит исключительно от прихоти Люцифера. Пока, однако, Люцифер был к ней благорасположен, и тут на него не могли повлиять ни Сефф, ни Боукер.

• Предыдущая
• 40/71
• Следующая