Серебряная воительница - О'Доннел Питер - Страница 33

• Предыдущая
• 33/69
• Следующая

Рене Вобуа, руководитель Второго отдела, посмотрел на часы.

— Получилось быстрее, чем я ожидал.

Модести, разложив на столе три фотографии, сказала:

— Мне повезло. Если бы у Бурже и Гара были фальшивые документы, я провела бы тут весь день.

— А этот Серваль? — спросил Рене, показывая на третий снимок. — Он тоже участвовал?

— Да. — Модести обратилась к сотруднику Сюрте. — Как вы полагаете, мсье, тут есть связь?

— Вне всякого сомнения. — Он положил на стол листок из картотеки. — Они работают втроем. Живут в Марселе.

— Унион Корс? — спросил Вобуа.

— Нет, эти действуют самостоятельно.

— Отлично, инспектор. В таком случае оповестите всех, к кому это относится, чтобы как можно скорее все трое были задержаны.

— Для допроса в вашем отделе?

— Да.

— Хорошо, мсье. Надеюсь на скорый успех, но если эти трое решили лечь на дно…

Вобуа мрачно кивнул. Сейчас был полдень. Модести Блейз позвонила ему в восемь утра, а в десять он уже ждал ее в аэропорту Орли. Он подытожил:

— Будем надеяться на удачу.

Пять минут спустя, сидя рядом с Модести на заднем сиденье своей машины, которая катила по бульвару Осман, Рене Вобуа спросил:

— Вы действительно полагаете, что мой друг Таррант еще может быть жив?

— Меня решительно не устраивает, что он может быть мертв, Рене.

— Даже если ваша гипотеза справедлива, может оказаться трудно отыскать и освободить его. Если это вообще возможно.

— Сначала хорошо бы понять, где он находится, а потом уже думать, насколько это сложно…

— Мы окажем вам все необходимое содействие. — Рене чуть покривился и продолжил: — Что и говорить, задачи наших отделов порой вступали в противоречие, но мы с сэром Джеральдом всегда находили взаимопонимание…

— Я знаю, Рене. Если вам удастся найти тех троих и выяснить, кто напустил их на Квинна, пожалуйста, позвоните мне.

— Конечно. А теперь могу предложить вам ранний ланч до того, как отвезу обратно в Орли.

— Спасибо, Рене, но мне надо как можно скорее вернуться в Лондон. Мой рейс в двенадцать сорок пять. Есть еще одна версия, которую неплохо бы отработать.

— А этот самый Квинн…

— Он сейчас у меня. Он явно видел что-то важное, иначе они не предприняли бы попытки устранить его.

— Модести, послушайте. Если есть причины полагать, что сэр Джеральд сейчас находится не на Западе, то можно считать его покойником. Тут уж мы ничего не сможем поделать.

— И пусть его режут на части?

— Извините… Вы правы.

— Хорошо, Рене…

Тот посмотрел на нее, потом тихо чертыхнулся.

— Я зря трачу слова.

За час до того, как Модести начала знакомиться с досье и фотографиями в отделе Сюрте, Квинна разбудил какой-то крупный мужчина и сообщил ему, что к его услугам ванная комната, что его одежда вычищена и висит в шкафу и что через полчаса дворецкий Венг подаст завтрак в столовую.

— Где Модести? — спросил все еще сонный Квинн.

— В Париже. Вернется сегодня попозже.

Прежде чем Квинн сумел сформулировать следующий вопрос, гигант исчез. Квинн вылез из кровати. Она была тут, рядом с ним, еще несколько часов тому назад. Он это отлично помнил. Но Париж? И сейчас? Что, черт побери, происходит? Надо спросить того громилу — как, кстати, его зовут? Да, Вилли Гарвин… Так, кажется, сказал ему в пивной Дагган. Квинн вдруг решил, не имея на то никаких оснований, что Вилли Гарвин ему не по душе.

Полчаса спустя, появившись в столовой, Квинн увидел, что за столом сидит Вилли и читает газету, а молодой индокитаец принес для него, Квинна, еду: кофе, сливки, тосты, а также яичницу с беконом и почками.

— Еще чашечку кофе, Венг, — сказал Вилли, кладя газету. — А это мистер Квинн.

Венг слегка поклонился.

— Доброе утро, мистер Квинн.

— Привет, — отозвался Квинн и сел. Он вдруг испытал приступ голода.

— «Черный бархат» — вещь суровая, — сказал Вилли. — Как себя чувствуете?

— Неплохо, — ответил Квинн и начал есть. — А где Модести?

— В Париже. Улетела восьмичасовым рейсом. Сказала, чтобы вам дали выспаться.

— Я выспался. А вы где ночевали?

— Здесь. У меня тут своя комната.

— Ясно. Впрочем, ничего мне не ясно. Но не в этом дело. А почему она так внезапно понеслась в Париж?

— Увидеть знакомого. Хочет узнать о тех троих, что пытались напасть на вас.

— На меня?

— Вот именно.

— А зачем ей это?

— Все скажет Модести. Ей хочется кое-что у вас узнать.

Квинн почувствовал приступ ярости. Бог знает, что она там надеялась услышать от него, но неужели прошлая ночь — исключительно предлог для допроса? Приласкать старину Квинна, чтобы он был паинькой и рассказал все, что ее интересует?..

— Ну что ж, — буркнул он, — я порядком повеселился, а теперь, пожалуй, мне пора.

— Нет, вам придется подождать Принцессу. Я же сказал: она хочет кое-что у вас узнать.

— Кто-кто?

— Модести.

— А, ласкательное обозначение… Очень трогательно. Очень мило. Но кто может заставить меня торчать тут, Гарвин?

— Отчасти это делается ради вашего же блага. Не исключено, что некто все еще надеется добраться до вас, довести до конца то, что тогда сорвалось из-за Модести.

— Добраться до меня? Чушь. Так кто же меня удержит?

— А, давайте без конфликтов, — устало вздохнул Гарвин. — Они меня утомляют.

Квинн стал намазывать маслом тост, внутренне бурля от гнева. Фальшиво улыбнувшись, он доложил:

— Модести вчера пришла ко мне в постель.

— Угу, — кивнул Вилли. — После того кошмара. Она мне говорила, что осталась…

— Отлично потрахались. — Квинн не успел выговорить это слово, как возненавидел себя. Он понимал, что портит что-то очень хорошее, но уже не мог остановиться и продолжал злобно улыбаться.

Вилли снова взялся за газету. Он словно не услышал Квинна. Тот же доверительно продолжал:

— Теперь хотелось бы знать, приятель, сколько я должен оставить на каминной полке? Сколько принято? Обычная такса — гинея?

Вилли Гарвин задумался на мгновение, потом встал, похлопал Квинна по плечу.

— Не то говоришь, приятель, — сказал он. Затем одной рукой он стиснул его плечо, а другой ударил Квинна по щеке. Раздался такой звук, словно лопнул бумажный пакет. У Квинна чуть не вылетели зубы, а перед глазами поплыли круги. Если бы не ручища Вилли, крепко державшая его за плечо, он бы полетел на пол. Но он остался на стуле. Вскоре в голове прояснилось. Квинн попытался встать, но ничего не вышло. Ручища держала его мертвой хваткой. — У тебя плохие манеры, Квинн, — мрачно сказал Вилли. — Учти, мне плевать, что ты там думаешь о Модести Блейз. И говорить тоже можешь все, что взбредет тебе в голову. Но когда ты заявляешься в ее дом пьяным, потом блюешь на нее, потом остаешься на ночь, а она приходит отогнать твои дурные сны, когда ты находишься под ее крышей, завтракаешь за ее столом, тогда думай, прежде чем ляпнуть что-то лишнее в моем присутствии. Потому что по части правил хорошего тона я большой консерватор.

• Предыдущая
• 33/69
• Следующая