Поздний экспресс (СИ) - Волкова Дарья - Страница 33

• Предыдущая
• 33/44
• Следующая

   - Спросить хочу.

   Он удивлен, но пытается не показать виду. Лишь плечом как-то странно дергает, засовывая руки в карманы джинсов.

   - Ну... спрашивай.

   Она синхронно засовывает руки в карманы своих джинсов. Она думала об этом, много, долго думала. А теперь... Его новый облик ее странным образом выбил из колеи. И поэтому...

   - Вик, почему ты уехал?

   Он снова дергает плечом.

   - Работа... интересная. Перспективы. Здесь, в Кремниевой Долине, Мекка всех айтишников.

   - Работа? И все? В этом причина?

   Он отводит взгляд. И отвечает негромко:

   - Да.

   - А я? Я не заслужила даже "До свидания" от гениального господина Баженова? - интонации в голосе те самые, от которых предостерегала мать. Но рвется изнутри неконтролируемо. Пусть отвечает. Пусть объясняется!

   А он отвечает, после паузы и неожиданно:

   - Надя... отпусти меня.

   - Отпустить?!

   А что он еще мог ей сказать? Когда увидел ее, ее, о которой думал каждую проклятую минуту перед сном! Такую вот непривычную - бледную, без косметики, в совершенно простой одежде. И все. Ноги едва не подогнулись. Пропал. Сердце рвется к ней, гордости уже нет и следа. Остается так только... Хоть как-то. Лишь бы снова не упасть на колени.

   Зачем она приехала? Успокоить уязвленную гордость? Наказать непокорного, осмелившегося от нее сбежать?

   - Пожалуйста. Я прошу тебя. Я же не нужен тебе. Позволь мне... сохранить хоть что-то от себя.

   - Ты сам понимаешь, о чем говоришь?!

   - Понимаю, - кивает невесело. - Прекрасно понимаю. Зачем я тебе? У тебя таких много...

   - ЧТО?!

   - Надь, мы оба это знаем, - говорить об этом больно, но надо. Иначе нельзя, никак. - Я для тебя просто один из... - он замолчал. Как же это трудно... - Тебе же неважно...

   - Неважно что?!

   - У тебя были, есть и... будут другие, - произносит он тихо, но твердо. - Зачем тебе именно я? Я понимаю, что задел твою гордость, когда уехал. Но так было нужно. Дай мне уйти, пожалуйста. Я... не могу так...

   - Витя... - она говорит тоже тихо. - Ты что такое говоришь?! По-твоему, я только и делаю, что прыгаю от парня к парню, из одной койки в другую?

   - Я тебя не осуждаю, - как-то торопливо. - Это твоя жизнь, ты вольна...

   - Так, стоп! - она повышает голос. - Ты именно так обо мне и думаешь? Что я такая доступная, что мне все равно - с кем?

   - Я этого не говорил!

   - Ты именно это и сказал! Что у меня много, что я... - она задыхается.

   - Надя, правда, я тебя не виню. Ты очень привлекательная, и ты имеешь право...

   - Ты считаешь меня шлюхой!!!

   - Да нет же!

   - А как это назвать?! Если ты считаешь, что я меняю парней как перчатки! Что у меня каждый день в постели новый... - у нее пресекается голос.

   - Слушай, я не думаю, что у меня есть право тебя судить, правда...

   Она поднимает руку, призывая его к молчанию. И он подчиняется, настороженно глядя на нее.

   Надя вздыхает глубоко, проводит ладонями по лицу. А потом, нарочито спокойно и негромко:

   - Трое.

   - Что? Я не понял...

   - Их было трое. Тех, кто был до тебя. Те легионы парней, о которых ты говоришь. Которые прошли через мою постель. Их было трое. Трое!

   - Я не...

   - Не веришь? Мне плевать! Мне плевать на твое мнение, плевать на то, веришь ты мне или нет! - Надя с отвращением чувствует в своем голосе истерические нотки. Надо успокоиться! С горькой усмешкой: - Вик, я же... Ты что, правда, считаешь, что я обращала внимание на каждого, кто домогался меня? В том самом... смысле обращала внимание?! Это смешно! Это не... Меня не так воспитывали, если хочешь знать! У меня есть самоуважение, чувство собственного достоинства и разборчивость, в конце концов! - вдохнуть, медленно выдохнуть. Не позволить себе потерять то немногое, что у нее еще осталось - то самое достоинство, о котором она только что говорила. - Вокруг было много, ты прав. Много, очень много парней. И мне это нравилось, я врать не буду. Но неужели ты думаешь, что я позволяла каждому?.. Я же... Неужели ты не понимал?!

   - Надя, подожди. Я не...

   - Я поняла - не веришь! Мне все равно! - злость - единственное, что поможет ей сохранить гордость. Когда он нанес ей такой удар. Когда он ТАК о ней думает. Но королевы, даже смертельно раненые, не падают на колени. И погибают с гордо поднятой головой. Расправила плечи, усилием воли заставила себя посмотреть ему в глаза. - Мне по фигу, что ты мне не веришь! В то, что у меня было всего трое, не три десятка, не три сотни, а всего лишь трое. Или в то, что ты первый с кем я... - тут она запнулась, говорить об этом неловко, но она же шлюха в его глазах, таким можно говорить все, что угодно. - Я оргазм в первый раз в жизни испытала... пару месяцев назад. Догадаешься, с кем?

   Вик попытался что-то сказать, но она его перебила.

   - Я раньше... до тебя... всегда терпела только... скорее бы кончилось. Всегда... старалась избегать этого... по возможности. Странно, да? Для той, которую ты считаешь такой... многоопытной. А мне не нравилось! Пришлось научиться притворяться, что мне хорошо. Чтобы не лезли лишний раз, чтобы быстрее отстали, - усмехнулась горько, над собой. - Могу сдавать экзамен по имитации оргазма. Хотя... в реальности все было по-другому. Гораздо... гораздо... не знаю! Иначе.

   - Надя, послушай...

   - Не буду я тебя слушать! Я уже поняла, что ты мне не веришь! Даже в то, что ты единственный... - тут щеки залило предательским румянцем, но она решила идти до конца в своей откровенности. Вряд ли им выпадет шанс еще так поговорить. Вряд ли она еще раз решится так открыться. - Ты единственный, кому я позволила... кто... - она прикусывает губу, как же неловко, почти стыдно об этом говорить. Но - к черту! Она же общедоступная в его глазах! - Ты первый... и единственный... кому я позволила... ласкать... целовать себя... там. Чтобы ты там ни думал - я перед каждым встречным ноги не раздвигаю!

   Все, а вот теперь надо уходить. Бежать. Спасать королевское достоинство. Потому что Надин Соловьева никогда не плачет. Но и любимый ее никогда до этого не предавал.

   Она делает два шага вперед. Он делает шаг навстречу.

   - Стоять.

   - Что?! Стоять?! Ты не путаешь меня с вашей таксой? Это ей ты можешь командовать - стоять, сидеть, лежать, голос! А я... я узнала все, что хотела, а теперь ухожу! - дернула головой: - С дороги!

   - Это правда? То, что ты сказала? - он взял ее за плечи, в глаза смотрит. Взгляд его слепит, руки на плечах, кажется, жгут. Так хочется вырваться, убежать! Но надо доиграть до конца.

   - Что, поверил? - смеется, громко и неестественно. - Ой, Витя, ты такой смешной и наивный! Конечно, нет, неправда. С тобой я тоже притворялась. Чтобы не нанести урона твоей нежной психике. Я виртуозно имитирую оргазм!

   В его лице не дрогнуло ничего. Смотрит все так же внимательно, и так же крепко держит за плечи, не вырваться.

   - Это правда? - повторил.

   А Надя вдруг понимает - не удастся сохранить лицо. Силы кончаются, что-то внутри рвется. Она закрывает глаза. И говорит, почему-то шепотом:

   - Как бы я хотела... Как бы я хотела сказать, что это неправда. Что ты такой же, как все. Что с тобой так же, как с другими. Только... только это не так, - она открывает глаза, и Вик почти с ужасом видит - глаза его королевы полны слез. - С тобой все по-другому... совсем по-другому... С тобой... Ты... особенный... Ты... - она снова закрывает глаза, будто не в силах смотреть на него. И совсем тихо произносит: - Как ты мог ТАК думать обо мне?..

   Он потрясенно, не веря своим глазам, смотрит, как из-под длинных темных ресниц сбегает первая слеза. За ней еще одна, и еще...

   - Надюша...

   - Как ты мог, Вик?.. - она словно не слышит его. - Что ты за человек, если мог так думать обо мне?! Когда ты для меня... Когда я тебя...

• Предыдущая
• 33/44
• Следующая