Черная Дорога - Одом Мэл - Страница 11
- Предыдущая
- 11/80
- Следующая
Довольный, что жизнь его вне опасности — если только женщина не занесла в рану какую-нибудь пока не проявившуюся заразу, — Райтен вынул из кармана платок и повязал его вокруг шеи.
— Неплохая идея, Крох.
— Спасибо, кэп. Уж я люблю на досуге подумать. А тут, в этом заброшенном городе, да посередь всех историй о демонах и прочей нечисти, так грех не проделать что-нибудь такое-эдакое. Вот тогда мы точнехонько выясним, кто из компании Чолика истинно верующий, — Он ухмыльнулся, демонстрируя оставшиеся еще во рту немногочисленные шатающиеся гнилые зубы.
— Кто-то из наших тоже может встревожиться.
Райтен разглядывал обновку. А ведь неплохо смотрится, весьма неплохо. Со временем, когда рана заживет, он сочинит историю о том, как получил ее от рук заколотой любовницы, или украденной красавицы, помешавшейся от страсти, или принцессы из Кураста, похищенной ради выкупа и возвращенной отцу-королю обесчещенной, после того как тот расплатился золотом — да, а золота было столько, сколько он весит.
— Ну, мы можем рассказать своим, в чем тут дело, капитан.
— Тайну, Крох, должен хранить один. Раздели ее… да хоть меж нами двоими, и тайна уже в опасности. Рассказать же всему экипажу? — Райтен покачал головой, стараясь не морщиться от пронзившей шею боли. — Это было бы глупо.
Крох нахмурился:
— Что ж, все равно что-то сделать надо. Эти жрецы раскопали там у себя какую-то дверь. И если судить по их поведению в прошлом, вряд ли они позволят нам взглянуть, что там, за этой дверцей-то.
— Дверь? — обернулся Райтен к своему помощнику. — Какую дверь?
Верзила Лон набросился на Дэррика Лэнга, не притворяясь, что искушен в искусстве фехтования. Он просто вскинул двумя руками свой огромный меч и уронил его, целясь в голову Дэррика, намереваясь расколоть ее, как перезревшую дыню.
Взметнув вверх саблю, зная, что мечу ничего не стоит сломать его клинок, но все же не видя другого выхода, Дэррик встретил несущееся на него оружие. Он не пытался остановить падающий меч, но отвел его вбок и сам шагнул в сторону, ожидая ответного хода пирата. Однако полностью блокировать удар не удалось, и меч плашмя опустился на голову, чуть не сбив моряка с ног и не лишив сознания.
Инстинктивно, повинуясь отработанным навыкам боя, Дэррик ухитрился отразить клинок противника, пытаясь одновременно прийти в себя. Зрение и слух притупились, мир плыл, словно «Одинокая звезда», покорная воле волн, а не гордо разрезающая их носом.
Оправившись от неудачи, Лон замахнулся снова — и опять не добился успеха.
Двигаясь умело и ловко, переполняемый, как всегда во время схватки, черной яростью, Дэррик шагнул вперед и ударил пирата головой в лицо.
Лон, взвыв, отшатнулся.
А не знающий сейчас жалости Дэррик снова бросился вперед. Очевидно призвавший в этот момент все свое мастерство, чтобы выжить, пират начал отступать, но споткнулся и покатился со скалы, на, которую так стремился взобраться. Секунда — и его было бы уже не достать.
Словно издалека Дэррик слышал, как скребут, по пыльному камню подкованные сапоги, а потом увидел, как пират упал и пошел кувыркаться, вопя и чертыхаясь, обхватив в конце концов голову руками. Беспощадно и быстро Дэррик выбил оружие неприятеля: меч, вращаясь, взлетел в воздух и приземлился в кустах в дюжине ярдов от противников. Лон поднял руки:
— Я сдаюсь! Сдаюсь! Пощади!
Но полуоглушенному, едва не зарубленному мечом пирата Дэррику было не до милосердия. Он вспомнил покачивающиеся на воде тела убитых, выброшенные с захваченного корабля морскими разбойниками. Но видение не задержалось в голове — сознание скользнуло еще дальше в прошлое, к трепкам, которые задавал ему отец, когда Дэррик был еще ребенком. Отец был мясником, здоровым, грубым, с могучими мозолистыми руками, способными одним ударом содрать кожу со скулы.
Шли годы, а Дэррик так и не мог понять причину вечного гнева отца; он всегда полагал, что делал что-то не так, был плохим сыном. И лишь повзрослев, он догадался, отчего их взаимоотношения складывались именно так.
— Пощади, — умолял пират.
Но Дэррик слышал лишь голос отца, проклинающего и бранящего его, грозящего забить до смерти или оставить истекать кровью, как свежезарезанного борова. Дэррик замахнулся саблей и рубанул — сейчас он снесет пирату голову.
Внезапно метнувшийся из темноты меч отразил удар Дэррика, заставив саблю воткнуться в землю в дюйме от прикрытой огромными руками головы пирата.
— Нет, — произнес кто-то.
Все еще погруженный в воспоминания о побоях отца, Дэррик, у которого прошлое смешалось с настоящим, развернулся, готовый к бою. Невероятно, но кто-то поймал его еще не успевшую взлететь руку и остановил удар.
— Дэррик, это я. Это я, Мэт, — Густой, хриплый от волнения голос Мэта звучал не громче шепота. — Проклятие, это я, очнись. Этот человек нужен нам живым.
Голова раскалывалась от боли, перед глазами до сих пор плыли круги, так что Дэррик протер глаза и попытался сосредоточиться. Он постепенно приходил в себя, но память о прошлом отступала неохотно.
— Это не твой отец, Дэррик, — сказал Мэт.
Моряк пристально посмотрел на друга, чувствуя, как все возбуждение улетучилось, оставив его слабым и трясущимся.
— Я знаю. Знаю.
Но он ничего не знал, ни в чем не был уверен. Удар пирата едва не лишил его чувств. Он вдохнул поглубже, надеясь, что в голове прояснится.
— Он нужен нам живым, — повторил Мэт. — Вспомни о королевском племяннике. Этот человек владеет информацией, которую мы можем использовать.
— Я знаю. — Дэррик снова взглянул на Мэта. — Отпусти меня.
Глаза друга искали его взгляд, но рука, сжимающая запястье, не дрогнула. — Ты уверен?
Глядя через плечо приятеля, Дэррик увидел и других матросов из своей группы. Один лишь старый Малдрин, казалось, не удивился кровожадности, проявленной их товарищем. Не многие члены экипажа знали о темной ярости, иногда вырывающейся из-под контроля Дэррика. Правда, с ним уже давно такого не случалось.
— Уверен, — буркнул Дэррик.
Мэт разжал пальцы:
— Те времена ушли. Тебе не надо больше возвращаться к ним. Твой отец не последовал за нами из Дальних Холмов. Мы покинули его давным-давно. И тем лучше!
Кивая, Дэррик убрал саблю в ножны и отвернулся. Он озирал горизонт, все еще ощущая на себе взгляд Мэта. Тот факт, что друг не поверил ему даже после того, как он сказал, что с ним все в порядке, тревожил и злил его.
А в ушах звенел издевательский смех отца, тычущий в его беспомощность и бесполезность. Не важно, что он сбежал из дому, что служит в Королевском Флоте Западных Пределов, — ему никогда не оставить этот голос в Дальних Холмах.
Дэррик вдохнул, глубоко, захлебываясь воздухом.
— Ладно, забыли, парни. Малдрин, бери пару человек, и, если не трудно, раздобудьте немного воды. Я хочу залить этот костер, чтобы он уже не разгорелся снова — ни нарочно, ни случайно.
— Есть, сэр, — ответил Малдрин, немедленно развернулся и ткнул пальцем в двух первых попавшихся матросов, веля им сопровождать его.
Быстро обыскав припасы часового, моряки выудили пару бурдюков с водой. Вылив их на промасленные факелы, они отправились к кромке утеса, чтобы попробовать набрать еще воды и закончить работу.
Развернувшись, Дэррик шагнул к верзиле-пирату, которому Мэт связывал за спиной руки шейной косынкой.
— Сколько дозорных на берегу? — спросил он.
Человек молчал.
— Я не собираюсь задавать один и тот же вопрос дважды, — предупредил Дэррик. — С этого момента позаботься сразу понимать то, что я тебе говорю, и учти, что ты мне полезнее мертвым, чем живым. Я не хочу завершать предприятие, волоча за собой пленника.
Лон сглотнул и попытался выглядеть вызывающе.
— На твоем месте я бы ему поверил. — Мэт легонько похлопал пирата по щеке. — Когда он в таком состоянии, то предпочтет приказать, чтобы тебя сбросили с горы, нежели ждать, пока ты решишь, стоит ли отвечать на его вопросы.
- Предыдущая
- 11/80
- Следующая
