Место под звездами (СИ) - Громов Вадим - Страница 41

Близилась ночь.

Валерий Гардюк добрался до своей койки. Аккуратно прислонил к дужке автомат. Затем снял противогазную сумку, положил её на тумбочку рядом с фотографией жены и дочери. Стащил с себя разгрузочный жилет и повесил его на один из вбитых в бетонную стену гвоздей, заменявших вешалку. На соседнем гвозде повисла куртка. Мужчина сунул в её карман шапку, после чего тяжело опустился на койку. Пружины сетки жалобно застонали. Гардюк опёрся спиной о шероховатую холодную стену. Опустил руки вдоль тела, вытянул ноги, чувствуя, как скопившаяся за казавшийся бесконечным день смертельная усталость начинает понемногу уходить. По одеревеневшим мышцам волнами разливалось тепло.

Очередное дежурство наконец-то закончилось, и Валерий получил право на отдых. Пусть и короткий — всего каких-то семь часов, — однако оттого не менее желанный.

Как грезил он той минутой, когда сможет смениться, смыть с себя грязь и пот. Как горячо жаждал вытянуться на койке, закрыть глаза и забыть обо всём — мутантах, крысах, радиации, голоде, серых буднях…

От одной лишь мысли о том, что в течение семи часов не нужно будет пристально вглядываться в чернильный мрак «кишки» метрополитеновской линии, со страхом ожидая нападения монстров или людей, гнуть спину на грибной плантации или разбирать завалы, выходить на поверхность в поисках артефактов, оставшихся после отгремевшей несколько лет назад ядерной войны, на душе становилось светлее, а окружающий мир уже не казался таким дерьмовым. Он старался не думать о том, что через семь часов всё начнётся сначала, что дьявольский хоровод вновь закружит его в безумном танце.

Ведь это будет завтра, а не сегодня.

Семь часов на то, чтобы позабыть о страхе и безысходности, не видеть грязи Ада, в который превратила многострадальную Землю человеческая раса. Семь часов, в течение которых Валерий Гардюк будет принадлежать не общине станции «Тракторный завод», а исключительно самому себе.

Взгляд Гардюка скользил по соседям. Дети, взрослые, старики обоих полов. Все — худые, однако крепкие, закалённые тяжёлой подземной жизнью. Одна большая дружная семья…

Несмотря на поздний час, большинство коек пустовало. Их хозяева были заняты на посадках белковых дрожжей, плантациях грибов, которые не нуждались в дневном свете, на свиноферме. Несли вахту в тоннелях. Бродили по поверхности в поисках жалких остатков былого величия Homo sapiens. Занимались множеством других дел. Всё для того, чтобы выжить.

Станция не спала никогда. Она была похожа на огромный живой организм. И люди являлись его клетками.

Ноги гудели. Нужно было снять ботинки и просушить портянки, однако двигаться совершенно не хотелось. Валерий ощущал себя полностью выжатым. Сегодняшний день вытянул из него все соки. Пешее патрулирование тоннеля, ведущего к «Пролетарской», кровавая стычка с мутантами, ликвидация последствий оползня, охота на крыс…

Дни были похожи друг на друга как близнецы. Рутина давила, вытягивала душу по жилам, заставляла скрипеть зубами от слепой ярости. Никакого разнообразия — лишь одно монотонное существование, больше похожее на погружение в бездонный чёрный омут. Бесконечная ночь, как вампир, высасывала всю жизненную энергию.

Атмосфера на станции была буквально пропитана невыносимым напряжением от постоянного балансирования между явью и навью. Каждый день являлся испытанием. Для воли, психики, организма. Бытие нещадно гнуло людей в попытках сломать, однако они как-то выдерживали, находили в себе силы противостоять давлению. Чем тяжелее было жить, чем больше проверок подкидывала судьба, тем крепче становилась любовь к жизни и большим оказывалось желание выжить. Это казалось парадоксальным, но было именно так. Люди жили вопреки всему.

Человеческой прочности не было предела. Природа словно всё дальше отодвигала его, как будто поднимала планку, заставляла преодолевать трудности и выдерживать тесты для какой-то своей, неведомой цели. Валерий много раз ловил себя на мысли о том, что бытие напоминает ему плавильный котёл. Человечество — это руда. И выйдет оно из огня либо железом, либо шлаком. Иного просто не дано.

Вся людская история напоминала грандиозный эксперимент, своего рода проверку на крепость. Сможет ли Homo sapiens выдержать испытания, пройти через все невзгоды? Будет ли в состоянии доказать свою жизнестойкость и готовность стать частью Космоса?..

Право на Землю вновь нужно было заслужить.

Обитатели постапокалиптического мира, каким-то непонятным образом удерживаясь от падения в бездонную пропасть деградации, не только берегли культуру от исчезновения, но и двигали её вперёд. Платя за каждый промах кровью и жизнями…

Люди держались, казалось, благодаря инстинкту самосохранения, который не даёт надежде превратиться в труху. Мужчины и женщины работали, растили детей, защищали станцию от нападения врагов скорее по инерции, не осознавая смысла своих действий. За долгие годы, проведённые под землёй, люди стали похожи на призраков. Однако эти призраки отличались силой воли и неудержимым желанием выжить. И никакие невзгоды не могли вытравить из них этой извечной жажды бытия.

Слепое следование основным инстинктам заставало людей хвататься за жизнь куда эффективнее громких фраз и пышных лозунгов. Политика, ставшая основанием ядерного Рагнарёка, была позабыта, отброшена за ненадобностью. В новом мире больше ценилось не пустое слово, а конкретное дело.

Ни отпусков, ни праздников, ни выходных. Люди работали на износ, совершенно не жалея себя. Всё для того, чтобы не дать пламени жизни погаснуть. Не допустить, чтобы община повторила безрадостную участь старого мира. Работа была обязательной для всех. Начиная с двенадцатилетнего возраста, все жители «Тракторного завода» отрабатывали свою ежедневную норму пищи. Никто не мог игнорировать жёсткие рамки выживания.

«Боже, как же тяжело!»

Спутником выживших являлся страх. Обитатели «Тракторного завода» смертельно боялись, что однажды лишаться всех источников света. И тогда станцией овладеет тьма… Темнота была врагом. Чрезвычайно опасным. Не ведающим жалости и сострадания. Мрак скрывал нечисть, которая одним своим существованием отрицала все законы эволюции. Живое, как магнит, манило многочисленных тварей, о происхождении которых оставалось лишь гадать. Всех монстров объединяло лишь одно — жажда крови. Свет и автоматическое оружие служили единственной гарантией безопасности, дарили уверенность в завтрашнем дне, помогали справиться со страхом и как-то контролировать первобытные инстинкты. К несчастью, запас патронов и топлива для генераторов не бесконечен. Как только он будет исчерпан, настанет новый Судный день.

Проклятая усталость сводила с ума. Обволакивала, словно паук пойманную в сети жертву, заставляла терять ощущение времени. Смена дня и ночи давным-давно утратила всякий смысл и диктовалась скорее привычкой, чем необходимостью. Освещение «горело» круглые сутки. Тусклые лампы накаливания были слабым заменителем Солнца и звёзд.

Вечные сумерки… Существование в полутьме делало людей раздражительными и злобными. Им приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы держать себя в руках, гасить разрушительные порывы, поступаться частью собственного «Я» ради блага соседей и станции. Конфликты были неизбежны, однако обитатели «Тракторного завода» всячески старались минимизировать их последствия. Поскольку прекрасно понимали, что вырвавшаяся наружу звериная натура обернётся бедой.

Тяжелее всего оказалось жертвовать частью собственного мира, ограничивая себя в угоду коллективу, принимать правила игры. Но жёсткая необходимость просто-напросто не оставляла иного выбора. Ведь выжить в метрополитеновском подземелье в одиночку было невозможно. Подземелье убивало быстро и болезненно.