Вперед, к победе! Русский успех в ретроспективе и перспективе - Фурсов Андрей Ильич - Страница 61
- Предыдущая
- 61/69
- Следующая
На рубеже XX–XXI веков информированный и проницательный американский аналитик Чалмерс Джонсон в трилогии «Отдача» («Blowback»), «Печали империи» («The sorrows of Empire») и «Немезида: последние дни американской республики» («Nemesis: The last days of American Empire») предсказал: в XXI веке Америка получит отдачу, прежде всего в Азии и Африке, на то, что она делала во второй половине XX века (начиная с бомбардировок Хиросимы и Нагасаки), и ей, Америке, придется уходить. И вот теперь США действительно уходят (не случайно в Голливуде начали снимать фильмы о забытых на периферии Римской империи легионах), в том числе с Ближнего Востока (то есть из Северной Африки и Юго-Западной Азии). Но уходят не вообще, а стараясь сменить форму присутствия с пря-
Геополитика и геоэкономика, как и природа, не терпят пустоты. На место американцев могут прийти конкуренты — китайцы, западноевропейцы. Как сделать так, чтобы Ближний Восток не достался заклятым друзьям? Возможно ли это? Возможно. В начале было слово. И слово было — «хаос»-управляемый, разумеется (приветразработчикам из Института Санта-Фе и аналогичных структур). Похоже, стратегию именно управляемого хаоса избрали американцы в качестве решения ближневосточного вопроса. А что? Они ведь уже применяли эту стратегию, и успешно. Стивен Манн, высокопоставленный американский чиновник, несколько лет назад откровенно признал, что в 1980-е годы США применили против СССР стратегию управляемого хаоса, а средствами ее реализации стали рыночные реформы и «демократия» как форма политической модернизации.
Логика американцев, скрывающаяся за событиями на Ближнем Востоке, такова: если не можешь непосредственно удержать некие зоны и уходишь, то, во-первых, надо создать в них хаос, раздробив крупные властные образования по возможности на более мелкие; во-вторых, организовать нестабильность. Кто лучше всего подходит для организации нестабильности на Ближнем Востоке? Конечно же, исламисты. Тем более они и созданы американскими спецслужбами — об этом много написано (например, «Доллары террора: США и исламисты» Р. Лабевьера, «Исламизм и США: Союз против Европы и др.). Кроме того, у исламистов и транснациональных корпораций, кластером которых являются США, объективно общий враг — национальное государство. И ТНК, и исламские террористические (по сути — политико-экономические) корпорации носят наднациональный характер и сообща работают на свое «светлое будущее».
Зачистке подверглись даже те люди и режимы, которые были более чем лояльны по отношению к США, например, режим Хосни Мубарака. Их время прошло, они больше не нужны, и их «сливают». На Ближнем Востоке, однако, есть две страны, в которых исламисты относительно слабы, и хаотизация а 1а Тунис и Египет здесь не проходит. Эти две страны — Ливия и Сирия. Их правящие режимы отличаются не только тем, что исключили исламистов из игры, но вообще хорошо контролируют ситуацию, а значиточень мешают, например, наркотрафику и связанным с ним финансово-политическим и криминальным кругам (кланам) Запада. В этом контексте журналисты часто называют троицу: Ахмад Вали Карзай — главный наркобарон Афганистана, недавно убитый младший брат президента Афганистана (его смерть, кстати, странным образом совпала со смертью еще одного персонажа, чье имя журналисты активно связывают с наркотрафиком — Холбрука), бывший министр иностранных дел Франции, связанный с Збигневом Бжезинским Бернар Кушнер, и не нуждающийся в представлении Хашим Тачи. Помимо экономических интересов, троицу связывают и определенные пристрастия — нетрадиционные. Разумеется, этой несвятой троицей дело не ограничивается, но она очень на виду.
В Средиземноморье наркотрафик идет через тунисский порт, а сам порт контролирует одна из пяти крупнейших нью-йоркских гангстерских семей — Бонанно (другие семьи — Гамбино, Дженовезе, Коломбо, Декавальканте). Я присоединяюсь к мнению тех аналитиков, которые считают, что дестабилизацию Туниса и Магриба в целом невозможно рассматривать в отрыве от передела контроля над наркотрафиком. Аналитики также указывают, во-первых, на ту роль, которую портовые профсоюзы сыграли в «народном восстании» в Тунисе — то есть в падении первой «косточки» домино в так называемых «революциях арабской весны»; во-вторых, на тесные связи семейства Бонанно с ЦРУ и семейством Куомо (Эндрю, а затем его сын Марио Куомо — губернаторы штата Нью-Йорк; в промежутке между их губернаторством эту должность занимал Руди Джулиани, имя которого журналисты связывают с семейством Гамбино).
Ситуация с Тунисом заставляет нас вспомнить ту роль, которую американская и сицилийская мафии сыграли во время Второй мировой войны в высадке союзников на Сицилии, обеспечив начало этого процесса. С этого момента, кстати, началась активизация связей мафии с американскими спецслужбами. Итак, в Ливии и Сирии американцы (и евроатлантические элиты в целом) могут создать хаос только путем разрушения этих государств извне, путем агрессии. Что и происходит. При этом надо помнить, что Ближний Восток — лишь одна, хотя и очень важная «площадка» мировой кризисной перестройки. Перестройка носит глобальный характер и игроки у нее — глобальные. И ставки глобальные — власть и привилегии в посткризисном (возможно, посткапиталистическом) мире.
— Как вы думаете, какие мировые силы, кроме Америки, пытаются играть в эту игру? Кто-то еще замешан?
— Несколько лет назад журналисты запустили словосочетание «глобальные племена» («global tribes»), к которым отнесли англосаксов (англичан и американцев), евреев (Израиль и мировая еврейская диаспора), китайцев и арабов. По поводу арабов у меня есть сомнения, а вот три первые племени названы верно; я бы только сократил их число до двух, поскольку два первых «племени» за последние два столетия тесно переплелись друг с другом. Однако «племя» — «племенем», а реальных группировок, структур/ ведущих мировую борьбу за власть, информацию и ресурсы больше: примерно 10–15, по числу глобальных финансовых потоков и их коллективных контролеров.
Глобальные игроки — это, за исключением (возможно, пока за исключением) Китая — не государства, а устойчивые кластеры, сетевые структуры, организации орденского (а также нео-и квазиорденского)типа. Поэтому когда я говорю «США», я имею в виду не столько государство США, сколько США как кластер ТНК и финансово-информационных структур, как зону деятельности таких структур — прежде всего Федеральной Резервной Системы. Полагаю, что национальное государство США не дожило двух лет до 200-летнего юбилея: в результате ползучего переворота 1963–1974 гг., начавшегося убийством Кеннеди (замахнулся на ФРС) и окончившегося импичментом Никсона, США превратились, прежде всего, в кластер ТНК, финансовых олигархий и их наднациональных структур (например, Трехсторонней комиссии). Показательно, что, начиная с 1976 года, ни один президент США не был выходцем с восточного побережья, все президенты были либо с юга, либо с запада, причем все были теснейшим образом связаны с ТНК. Победа кластера ТНК над национальным государством — это поражение восточного (атлантического) истеблишмента США.
Современный мир так устроен, что одна структура в качестве мирового игрока может представлять несколько государств (или вообще, как Ватикан, не представлять никакие конкретные государства), а одно и то же государство может быть представлено несколькими игроками, входящими к тому же в различные наднациональные кластеры или ордены.
Отсюда — развитие, во-первых, принципиально новых форм тайной внешней политики, существенно отличающихся от тайной политики прошлого; во-вторых, развитие тайных «внешних политик» — именно так, во множественном числе. Субъектами тайных внешних политик выступают интегрированные кластеры ТНК, спецслужб, финансовых, религиозных, информационных и академических структур различных стран. Корпоратократия, в отличие от государственно-монополитической буржуазии носит характер одновременно супра(над-) национальный и инфра-национальный.
- Предыдущая
- 61/69
- Следующая
