Повести каменных горожан. Очерки о декоративной скульптуре Санкт-Петербурга - Алмазов Борис Александрович - Страница 77

• Предыдущая
• 77/110
• Следующая

^{Ул. Чайковского, 62}

^{Ул. Лизы Чайкиной, 22}

Возможно ли теперь, глядя на маскароны, в основном женских лиц, порою спрятанных в цветочном декоре, в извивах стеблей и изгибах листьев, догадаться, кто изображен, и распознать послание, которое вложили скульптор и архитектор в свои создания.

Можно! Это все те же античные богини, только в иной интерпретации — Флоры, Деметры, Цереры, Хотя круг персонажей расширился. Особенно популярна стала Офелия. Хотя как сказать! Имя Офелия в переводе «нимфа», а нимфами и менадами — полна архитектура первой половины XIX столетия.

^{Большой Казачий пер., 4}

А вот символика, пожалуй, даже усилилась! Собственно символизм, в том числе в поэзии, — язык модерна. Поэтому, например, так много в декоре «говорящих» цветов, среди которых главное место принадлежит ромашкам, подсолнухам, лилиям, ирисам и макам. Одним — за солнечную символику, другим — за возможность мягкие стебли и листья сделать органичной частью струящегося орнамента, третьим — за символику сна золотого. О нем грезили, предчувствуя надвигающуюся грозу революций и войн ХХ века.

Характерный барельеф в Большом казачьем переулке дом № 4 (1914–1915 гг., арх. С. Г. Гингер) — это все те же Гермес и Эрот, но мало того, что их образы решены в эстетике модерна, на Эроте (Амуре), с горьким юмором, как дань военному времени, надета стальная немецкая каска!

Маскарон в значительной степени утратил значение оберега, апотропея, а вот содержательная сторона, образность, на мой взгляд, усилилась, только она перестала быть легко читаемой, явной, стала смутной, загадочной и даже мистической.

Горгона Медуза не утратила свой популярности, но рядом с ней появилась новая героиня — Клеопатра.

«Елисеевский» и многие-многие здания Петербурга предреволюционной поры — модерн! Удивительный, прекрасный стиль! Стиль человечный, комфортабельный, уютный, где в основу философии положена не умозрительная идея гражданственности или утверждения имперского всевластия, а удобство, полезность, соразмерность человеку и человеческой жизни, что не исключает пафоса, гражданственности, пышности и много чего еще.

Я «Елисеевский» люблю! И не только потому, что без него невозможен Невский моей судьбы. В этом удивительном творении архитектора Барановского органично уживаются лучший в Питере гастроном и театр!

Но мы говорим о маскаронах и декоративной скульптуре, и я утверждаю, что маскароны на фасадах — лицо здания, его портрет, его судьба. Потому сначала о Елисеевых, убежден — в маскаронах и скульптурах здания на углу Невского и Малой Садовой судьба этой династии, ее зримое и трагическое воплощение.

По преданию, основатель династии Петр Елисеев был крепостным садовником в имении у графа Шереметева в Ярославской губернии. Долгие годы он пытался выкупиться на волю, да барин не отпускал. Помог, как всегда в России, случай. Однажды зимой, когда в имении собрались многочисленные гости, Елисеев подал на стол выращенную им свежую землянику. За окном вьюга, а перед гостями в вазочках пламенеют свежие ягоды! Ответить на это надлежало только широким жестом! И граф, к восторгу гостей, «подмахнул» садовнику вольную, да еще деньгами прибавил. Россия — страна театрального широкого жеста! Сказывают: потом об этом очень сожалел.

Слово сказано, дело двинулось! Не с этапом, как при родной советской власти, а с обозом, как Ломоносов. Не в Магадан, а в Питер явился Елисеев и не стал садовничать, начал торговать дорогим вином, фруктами и прочим «колониальным» товаром, чему, возможно, способствовал Заграничный поход русской армии. Европа, а стало быть, и ее колонии, приблизились! В 1813 году открыл Петр Елисеев первую свою небольшую лавку на Невском, а через пять лет уже арендовал помещение в здании Петербургской Таможни, где нынче Институт русской литературы — Пушкинский Дом.

В 1824 году Петр Елисеев смог купить целый дом на Биржевой линии, где открыл солидный магазин. На следующий год Петр Елисеев скончался, но во главе фирмы встала его жена — энергичная и властная Марья Гавриловна. Она приумножила нажитые мужем капиталы и трем сыновьям бывшего крепостного мужика — Сергею, Григорию и Степану — досталось процветающее дело, которое они превратили в крупнейшую мировую торговую империю.

А причем тут маскароны и скульптура? Приглядитесь к фасаду, украшенному скульптурами, символизирующими Торговлю, Промышленность, Науку и Искусство. С Меркурием — понятно. Это необходимый знак и покровитель торговли. А вот промышленность?! Рядом и вровень с античным богом — русский ярославский мужичок, такой как Петр Елисеев? Тот, что не знал грамоты, крест вместо подписи ставил, а вот — поди ж ты!.. Не зря у него в руках модель парохода — это ведь не просто символ риска и надежды, это «фруктовоз» — начало флота, которым будут владеть Елисеевы. А кто эти, преисполненные достоинства женщины, символизирующие Искусство и Науку? Лицо-то одно. Не думаю, что — портрет, хотя кто его знает, не видел я ее портретов, но убежден: скульптуры — почтительная дань памяти Марьи Гавриловны.

После смерти матери (1841) и старшего из братьев Сергея (1858), семейное дело продолжили Григорий и Степан.

^{Невский пр., 56}

Умные и хваткие, в 1857 году они учредили Торговый дом «Братья Елисеевы» с капиталом, равным почти 8 млн рублей. Компания создала свой торговый флот, открыла закупочные миссии во многих странах. По всей России были построены хранилища, арендованы складские помещения в Испании, Франции и на острове Мадейра, где производили знаменитое на всю Европу вино. Только в Петербурге на Биржевой линии Елисеевы имели подвалы общей площадью около семи квадратных километров! Сооружены эти хранилища настолько грамотно, что за 125 лет своего существования их ни разу не затопляли ни грунтовые воды, ни частенько выходившая из берегов Нева.

С 1858 по 1877 год Елисеевы ежегодно оптом скупали весь урожай винограда в лучших винодельческих областях Европы! И сегодня новое поколение российских менеджеров можно обучать по их бухгалтерским книгам более чем столетней давности. Организация дела в Торговом доме «Братья Елисеевы» была безукоризненной, и везде, от зарубежных закупочных миссий до магазинного прилавка, царил идеальный порядок.

^{Невский пр., 56}

В 1874 году купцам 1-й гильдии Елисеевым высочайшим указом пожаловано звание поставщиков Двора Его Императорского Величества и почетное право печатать на собственных товарных этикетках государственный герб — такая привилегия служила самым лучшим знаком качества. Только в Петербурге Торговый дом имел пять собственных магазинов. Фирма приобрела завод «Новая Бавария», на котором был налажен выпуск множества сортов пива, покрывавших треть всероссийского спроса. Из безалкогольных напитков на «Новой Баварии» производили медовый и различные фруктовые напитки, русский квас. Огромное значение предприниматели придавали чистоте и качеству воды. Брали только родниковую из Таицких источников и поступала она на завод по специальному водопроводу.

С 1896 года единственным владельцем огромного предприятия стал Григорий Григорьевич Елисеев. Под его руководством финансовые активы компании возросли до фантастической суммы 64 млн рублей! Этих денег хватило бы на то, чтобы на треть удовлетворить потребность российского флота в линкорах и тяжелых крейсерах — самых дорогих военных кораблях того времени.

• Предыдущая
• 77/110
• Следующая