Медный кувшин старика Хоттабыча - Обломов Сергей - Страница 6
- Предыдущая
- 6/53
- Следующая
Джинн пошел на кухню за ножом, чтобы расковырять сургуч.
«Я буду это делать медленно, — думал он. — Когда появится старичок, я уже буду готов заказать ему… э-э, что же заказать-то? Ну, денег, понятно, компьютер помощнее и личный самолет — летать к Этне по выходным…».
Тут Джинну стало стыдно.
«А как же мир во всем мире? — ехидно спросил он сам себя. — Как же война в Югославии, экономика в России, голодные в Африке, наркоманы, экологические катастрофы и все такое?»
Джинн вздохнул и начал отколупывать сургуч.
«Ну, война в Югославии — это, конечно, да. Первым делом война в Югославии. Потом, конечно, с коммунистами разобраться. И с бандитами. Тут даже непонятно, с кого начать. Потом экология…»
Он так всерьез размечтался, что даже стал беспокоиться: а вдруг желаний будет всего три или, скажем, семь. Тогда надо будет первым желанием сделать так, чтобы их было сто. Или триста. В триста можно уложиться.
От этих мыслей он сам не заметил, как снял печать. Оставалось только отщелкнуть задвижку, и крышка откроется.
«Ну что же — дым, огонь, ужас, — и старенький идиот, покорно исполняющий желания освободителя…»
Он откинул крышку.
Никакого ужаса, дыма и огня. В кувшине было пусто. Правильнее, впрочем, было бы сказать, что в кувшине была пустота. Самая настоящая пустота, самая пустая из всех пустот, которые когда-либо приходилось видеть Джинну. Она была еще пустее, чем все его мечтания и желания, пустее, чем воздух в комнате, пустее, чем свет луча, пустее, чем какой-нибудь несуществующий сайт в Интернете. В кувшине была абсолютная пустота, правда — с легким налетом горечи вполне ожиданного облома.
«Ну, конечно, — подумал Джинн, — раз даже у нас на таможне не взяли денег за содержимое, значит, его действительно нет».
Он взял пустой стакан и до половины наполнил его пустотой из кувшина. Потом поднял наполовину полный пустотой стакан к окну и посмотрел его на свет. Пусто.
«Ну что же, — Джинн попытался оптимизмом придавить разочарование. — Пустота — это уже кое-что. Пустоты мне как раз и не хватало. Все-таки пустота — это почти как свобода, с нее все начинается. Правда, и заканчивается тоже пустотой. Интересно, это начало или конец?»
Он взял кувшин и аккуратно наклонил его, выливая (высыпая?) оставшуюся пустоту на пол, перевернул его и постучал по донышку. Из кувшина выпал маленький кусочек отслоившегося окисленного до черноты металла, и на этом пустота прекратилась. Джинн перевернул кувшин обратно горлышком вверх и набросил сверху крышку, не застегивая ее.
«Ладно, если ко мне придут гости, я всегда смогу угостить их свежей пустотой, — подумал он и ногой задвинул кувшин под стол почти без злости. — Я нахаляву стал обладателем предмета за тысячу фунтов. К сожалению, совершенно бесполезного. Все справедливо».
Про двести долларов для Олега он совершенно перестал помнить.
Было уже половина восьмого. Это значило, что в «Турандот» уже собирается тусовка и можно развеяться. Он быстро собрался и вышел на улицу.
И все же человеку, который так воспринимает действительность и играет с пустотой, как маленький мальчик, только-только переставший играть в Чапаева, жить должно быть гораздо легче, даже если он признанный неудачник.
Краткое содержание второй главы
Звонок в дверь заставляет Джинна проснуться. Его знакомый Олег, таможенный брокер и вообще человек деловой, помогавший в свое время оформить на Джинна квартиру, приносит ему купленный им через Интернет запечатанный медный кувшин. Олег требует денег за растаможку кувшина, но денег у Джинна нет. Джинн мечтает найти в этом кувшине джинна, который исполнит заветные желания не столько самого Джинна, сколько всего прогрессивного человечества, чем проявляет крайнюю непрактичность своих жизненных ориентиров. Однако надежды на джинна из кувшина оказываются обломанными — кувшин пуст. Что вполне естественно, учитывая, что кувшин, прежде чем попасть к Джинну, прошел через сотни рук вполне практичных людей, а сюжет с невесть откуда взявшимся волшебником — через фантазии тысяч авторов. Будучи человеком непрактичным, Джинн никак не может применить кувшин.
Глава третья,
«Турандот» — это было официальное название. Как и у большинства мест или имен, неофициальное название образовывалось путем простого сокращения. Ну, как «Пробка» — от «Пропаганды», «Кризис» — от «Кризиса жанра», «Позик» — от «Позитива» и так далее. Вот «Четыре комнаты», например, так и назывались — «Четыре комнаты», потому что сократить их было никак невозможно — ни прибавить, ни отнять. Комнат всегда оставалось четыре, кто бы там ни тусовался. Неофициальное название «Турандот» было «Тура». В зимнее и другое холодное время «Тура», особенно по пятницам, являлась выбранным для тусовок местом, где собирались живые участники виртуального клуба «РусЛав». Для них были предусмотрены скидки на вход и использование Интернета на втором этаже. Но и без всяких скидок Интернет-бар «Турандот», находившийся сразу за театром Вахтангова и являвшийся вполне приличным, хоть и небольшим заведением, был весьма недорогим местом: чашка кофе в нем обходилась в три раза дешевле, чем во многих других московских местах. Это ли заставляло собираться в «Type» тех, кто там собирался, неизвестно, но именно те, кто там собирался, и мотивировали Джинна там бывать.
На этот раз до «Турандот» Джинн добрался не сразу. На выходе из метро ему случайно попался Леший — хрупкий застенчивый мальчик, с неожиданной волей подбирающий произносимые слова. Леший учился. У него была с собой початая бутылка портвейна, к которой присоединился для поднятия настроения Джинн. Настроение поднялось за счет частичного опускания печени, и в таком виде — в приподнятом настроении и с приспущенной печенью — они показались в «Турандоте» только через два часа, потому что не удалось остановиться на одной бутылке, хоть и гадость.
Среди людей, в разной степени знакомых Джинну по никам, оказался один, которого Джинн знал по профессии и имени, — Сережа. Сережа утверждал, что он писатель. Но что именно он пишет, было неизвестно. Известно было только, что, несмотря на довольно подростковый вид, он уже истратил двадцать семь лет, имел один развод, двоих детей и кучу слов, которые он охотно раздавал подходящим прохожим, пересказывая мысли и истории из своей головы и общественной жизни.
Писатель был длинным и сутулым, одетым во все новорусски черное, и редко брился, давая волю бедной и нечастой щетинке. При этом в левом, слегка оттопыренном ухе у него торчали две золотые капли сережек — одна в мочке, другая высоко в хряще, — а большие глаза запальчиво горели по сторонам длинного носа, компенсируя общую представительскую недостаточность. Они познакомились в Интернет-салоне у метро «1905 года», где Джинн некоторое время тусовался, а писатель исследовал Мировую паутину. Писатель был Джинну просто приятель, но достаточно приятный, чтобы познакомить его с Лешим. Знакомство проходило под пиво, которое писатель для себя заменил на кофе.
— Что значит писатель? — удивился Леший. — Настоящий писатель?
— Самый что ни на есть, — подтвердил писатель.
— Как, ты говоришь, тебя зовут?
— Сережа.
— А фамилия?
— А при чем тут фамилия. Я — секретный писатель!
— А какие книги ты написал? — продолжал с надеждой Леший.
— Никаких. Ни одной книги в жизни я не написал. Для того чтобы быть писателем, написанные книжки не нужны. Важно писать.
— Значит, ты подпольный писатель? — спросил Леший.
— Не подпольный, — обиделся писатель, — а подстольный. Вернее, встольный, что настолько же типично для столицы, как и все столичное остальное. Но! — И тут писатель поднял вверх палец, отмечая следующие слова, как несомненно важные (очевидно, в отличие от всех остальных). — Но неделю назад я получил предложение написать настоящую книжку. На заказ. Чтобы напечатали. Обдумываю.
- Предыдущая
- 6/53
- Следующая
