Трудный Роман - Марчик Георгий - Страница 36

• Предыдущая
• 36/47
• Следующая

А что же было самому Роману в этом злорадстве, чем тешила его чужая неудача? А ничего, ничем. Он ждал одного — и не мог понять, — отчего не покидает самонадеянную Катьку это каменное упрямство, откуда оно в ней?

В одном только ошибался Роман. Ничего серьезного у них не было. Сама Катя так думала. Они познакомились, беззаботный, веселый, обходительный студент понравился ей. Они несколько раз встретились, прежде чем Катя поняла, что Генка совсем не такой. Но почему-то уже не могла с ним порвать. И теперь казнила себя за то, что не помогла человеку в беде. На кухне Женя ее успокаивала:

— Ничего не поделаешь, на всех тебя не хватит.

Катя молчала, и на лице ее застыла колючая гордость.

— А ну его к шутам, — грустно улыбнулась она. — Всю душу вымотал. Пообещает — и опять за свое. А я как увижу его, жалко так улыбается, и снова прощаю. Наконец собрала в кулак волю — да человек я или нет, могу быть сильнее самой себя? — и сказала ему: «Все, Генка. Отцвела яблонька, кончилась любовь. Прощай». Больше ни видеть, ни слышать его не хочу.

— Ну и нахал этот Генка, — вздыхает Женя, поражаясь твердости подруги.

Катя поводит плечом и добавляет:

— А я ему назначила год испытательного срока. Письмо написал: бросил, дескать, эту компанию. Надолго ли?.. Поживем — увидим. Главное, его самого жалко. Хороший ведь мальчишка, способный.

Они, не замечая того, говорили уже не как две девчонки, а как две взрослые, умудренные жизнью женщины…

Потом Женя включила магнитофон. Роман церемонно пригласил ее на танго.

— Разрешите?

— Да, конечно!

Роман положил руку на талию Жени, и они словно поплыли в задумчивый мир звуков. И вот уже берег остался где-то далеко за кормой, а потом и совсем исчез.

Они плыли и плыли в причудливую даль, где волны были звуками, а горизонт был окрашен в светлые полутона.

Роман слышал, как взволнованно стучит ее сердце у его сердца, и этот стук отдавался в его ладонях и висках громким стуком. Рядом с его лицом было ее лицо, нежное и пылающее, и на него с доверчивым любопытством и ожиданием смотрели ее большущие вблизи, чуткие и пугливые глаза, вобравшие в себя весь мир.

Музыка была сильным и гибким телом Жени, ее тонкими мягкими пальцами, девичьей грудью, которая чуть-чуть касалась его груди, едва уловимым ароматом ее духов, свежим запахом кожи, дыхания. И все это, сливаясь с ритмами звуков и движений, кружило голову… Но вот мелодия стала угасать и вдруг оборвалась, и они снова ступили на твердый берег реального мира.

— Спасибо. — Он легко пожал кончики ее пальцев.

Потом она танцевала с Костей, и Роману казалось немного странным, что Женя может так же беззаботно и весело шутить с ним. Будто она отдавала другому то самое заветное, что безраздельно принадлежало только ему одному, и он не мог с этим мириться, сердился на нее и в который раз решал не подходить больше к ней.

— Кто еще хочет кофе? — весело спрашивает Женя.

Казалось, она не замечает ни откровенно восхищенного взгляда Кости, ни внимательного взгляда Романа.

— Все хотим, — тотчас отозвался Костя.

Катя с Женей пошли на кухню. Костя остался с Романом.

Некоторое время они молчали.

— Ну что же ты? — с сожалением заметил Костя. — Ведь они с тобой по-хорошему. Как с товарищем…

— А ну их! Все равно не верю этим правильным мальчикам.

— Вот Фома, — нерешительно продолжал Костя, словно раздумывая вслух. — Не понимаю тебя. Из-за чего ты все время злишься?

— Отстань от меня… — раздраженно попросил Роман. Достал сигарету. Жадно затянулся. Уставился на Костю. — Ну чего пристал? Нравится — иди обнимайся с ними. А я не желаю. Понял? Не желаю. И не буду никогда якшаться с этими людьми, втираться к ним в доверие.

Роман поднялся с дивана, прошелся по комнате, аккуратно стряхнул пепел в пепельницу, подошел к окну и, не оборачиваясь, глухо сказал:

— Не сердись, Кот. Это мерехлюндия. Поверишь — даже пальцы дрожат. Все переворачивается во мне. А почему, сам не знаю… Когда у тебя начинаются соревнования?

— Завтра первый бой.

— Желаю тебе удачи, старина.

— Спасибо. — Костя недоуменно смотрел на Романа: «Что же все-таки с ним творится?»

— Все зависит от случая, — продолжал Роман, покусывая губы. — Повезет тебе — случай. Не повезет — тоже случай. Сам знаешь: все великие открытия сделаны случайно.

— Это-то так, — согласился Костя. — Но все открытия сделали, скажем, не сапожники, а великие ученые. А вот это не случайно.

— Послушай-ка, — вдруг быстро заговорил Роман, — а почему бы тебе не заняться Людочкой Маликовой? Очень красивая девочка. И фигурка, как у Венеры… Одевается по последней моде.

Костя только рассмеялся в ответ.

Из кухни донеслись оживленные голоса девочек, Кати и Жени.

— Я Костю знаю давным-давно, а Роман мне: «Знакомьтесь», — смеясь, рассказывает Женя. — Представляешь?

— Тебе нравится Костя? — спрашивает эта чудачка Катя. Ну и чудачка…

— Нравится, — с беспечной откровенностью отвечает Женя. — Симпатичная личность. Мой преданный друг. И к тому же немного курносый. Представляешь?

Обе прямо-таки зашлись от смеха, как будто Женя выдала бог весть какую остроту.

Они стучали и гремели чашками и ложками, и с этими звуками перемешивались звуки их голосов.

— Ага, Костя хороший мальчишка… Непосредственный, искренний.

Ну и Катя! Что ни слово — готовая характеристика.

— Верно, верно, — охотно поддакнула Женя. — Кроме того, до невозможности наивный.

— А как ты относишься к Роману? — спросила бесхитростная Катя.

Чашки перестали стучать. Наступила довольно продолжительная пауза.

— Женя! — вдруг закричал что есть силы Роман. (Костя даже отпрянул.) — Женя! Поди сюда.

Женя зашла в комнату слегка смущенная.

— Что случилось?

— Мы желаем опрокинуть еще по рюмке за твое здоровье, — не сводя пристального взгляда с лица Жени, произнес Роман.

— Сейчас достану бутылку. Если, конечно, там осталось…

— Я не буду, мне не надо, — решительно помотал головой Костя.

Вскоре и Катя стала собираться домой. Было уже около одиннадцати.

— Костя, ты проводишь ее? — настойчиво, с нажимом спросил Роман, когда Катя уже оделась. — Покажи, на что способен настоящий джентльмен.

— А зачем? — настороженно поджала губы Катя, словно в этом предложении крылся какой-то подвох. — Я живу в соседнем подъезде.

— Вот как! — хмыкнул Роман. — Ну, тогда конечно, конечно.

После ухода Кати Женя, Роман и Костя некоторое время сидели молча, погруженные каждый в свои мысли. Сразу же возникла какая-то необъяснимая натянутость, недосказанность. Женя поднялась и вышла в соседнюю комнату. Спустя минуту за ней последовал Роман и прикрыл за собой дверь. Костя в одиночестве листал журнал, пока не наскучило сидеть одному. Почувствовав беспокойство, он поднялся и направился вслед за Романом.

Дверь под его рукой бесшумно отворилась, он шагнул на мягкий ковер в темноту спальной комнаты. На фоне голубого лунного прямоугольника окна четко обозначились силуэты двух фигур. Костя сделал шаг назад. Затем еще один. Тихо притворил дверь, вышел в прихожую.

Он снял с вешалки пальто и никак не мог попасть рукой в рукав. Стараясь не шуметь, выскользнул за входную дверь. Замок предательски громко щелкнул за спиной. В лицо ему ударил холодный, колючий, отрезвляющий ветер…

— Женя, я одинок, живу, как в пустыне. У меня нет друзей, — приглушенно говорил Роман. — Я не могу понять твоего отношения. Меня истерзала неуверенность.

Женя покачала головой:

— Ну, какой же ты упрямый! Что я могу сказать, если сама ничего не знаю… У меня все мальчишки друзья. — Она улыбалась, и в темноте ее глаза и зубы блестели, и она была сказочно красивой.

— Ну хорошо. А встречаться с мужчиной вдвое старше — это, по-твоему, тоже в порядке вещей?

— А почему бы и нет? Мы любим друг друга. Ведь главное — не формальная разница в возрасте.

— Значит, ты любишь его? Ну, того, который провожал тебя с вечера? — напрямик, одним дыханием спросил Роман.

• Предыдущая
• 36/47
• Следующая