Трудный Роман - Марчик Георгий - Страница 17

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая

— Да это же форменное безобразие! — запальчиво выкрикнула Наташа Семенцова.

То, что накипело у нее, разом вдруг прорвалось в этом возгласе. Костя и Роман переглянулись.

— Это почему же? — удивился Черникин, не ожидавший, впрочем, как и другие, такой бурной реакции на свою реплику.

Наташа быстрым, решительным шагом вышла к столу председателя. Оперлась о спинку стула рукой.

— Вот уж кто любит поспорить, — кивнул Роман. — Ей и неважно о чем. Ты еще и рта не открыл, а уж она твердит: «Я не согласна». А с чем, сама не знает.

Роман все никак не мог простить Семенцовой ту самую «одну девочку», да и дружбу Жени.

По правде говоря, Наташа заподозрила в Черникине автора заметки об эмансипации. Уж его-то она чаще других ругала за непочтительное отношение к девочкам.

— На днях я подошла к мальчишкам, вижу, спорят, аж чубами трясут. Думаю, о чем они так? Представьте, доказывают, что в силу ряда причин девушки в целом развиты хуже ребят. Разумеется, в умственном отношении. Ребята-де интересуются подводными киносъемками, электроникой, кибернетикой, а девчонки, мол, одними модами. Да это же несусветная чушь, типичные обывательские разговоры… Анти… анти… — Наташа едва не выпалила «антисоветская», да вовремя спохватилась и теперь заикалась, подыскивая нужное слово. — Антигуманная идея. Вот что это такое.

— Подслушала, так помалкивала бы, — укоризненно покачал головой Чугунов.

— А недавно на выставке, — продолжала Наташа изливать свои обиды, — спрашиваю у Гастева: «Что тебе больше всего понравилось?» — «Мумия», — отвечает. Разве не издевательство?

У Романа только чуть-чуть приподнялась левая бровь.

— И вот последний факт. Заметка, подписанная «Рыбий глаз». Спрашивается, на чью мельницу она льет воду?

— Конечно, на мельницу врага, — поддакнул неутомимый Черникин. — А враг, как известно, не дремлет…

— Тебя не спрашивают, — отрезала Наташа. — Так что сиди и помалкивай. Тоже умник выискался…

Роман раскрыл тетрадку и стал рисовать чертиков, прислушиваясь к тому, что говорит выступающая.

— Мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо, — запальчиво продолжала Наташа. — Перестань кривляться, Черникин. У тебя одно на уме. Не трудно догадаться.

— До чего ты догадливая! — в восторге кричит Черникин. — Конечно, одно! Уроки…

Наконец Наташа выговорилась и направилась к своему месту. Женя подалась вперед и помахивала ладонью вытянутой руки, привлекая внимание председателя.

— Мне бы хотелось сказать несколько слов о правде и честности, — начала она негромко, словно разговаривая с кем-то. — Потому что без честности не может быть настоящего человека, как без воздуха не может быть жизни. Помните, Горький сказал о Ленине: «Прост, как правда». Ленин был и велик, как правда.

А мы? Умеем ли мы быть правдивыми, не размениваться на мелкую ежедневную ложь? Умеем ли мы бороться с подлостью, какую бы форму она ни принимала? Быть в каждой мелочи честным? Не списывать, учить уроки, выполнять обыкновенные поручения, помогать дома, верить людям…

Иногда мне кажется, что мы решили: раз все хорошо, то и незачем с чем-то бороться, что-то отстаивать. Думаем одно, но ради собственного спокойствия говорим другое. Так постепенно, шаг за шагом и становятся обывателями, боятся риска, ошибок, не имея мужества признаться в этом даже себе. Маленькие соблазны побеждают волю. Чтобы угодить своим слабостям, идут на мелкий обман — «ложь во спасение», но при этом стараются казаться лучше и умнее, чем есть. Слышите, вы, люди? Так изо дня в день и гибнет человек. Человек… Вот что обидно.

Женя стала приводить примеры из жизни школы и класса, а Роман вдруг почувствовал, что первоначальный интерес к ее выступлению как-то незаметно уступил место смутной тревоге. Появилось опасение, что она может вот так же прямо и просто сказать и о нем, о той истории, которая заставила его бежать из прежней его школы. И еще, чего доброго, вслед за Фантазеркой назвать его подлецом.

Он опустил голову, весь как-то сник. Он пытался понять, что же его так поразило в ее фразе: «Быть в каждой мелочи честным…»

Да, черт возьми. Если бы это сказала одна Женя. Роману осязаемо отчетливо вспомнилось, что буквально те же самые слова не так уж и давно повторяла ему Фантазерка. Это было почти накануне того самого случая. У нее горели глаза: «Человек должен быть идеально честным». Он снисходительно посмеивался: «И идеально смелым?» — «Да, и идеально смелым!» — «И идеально умным?» — «Да, и идеально умным…» — «Наивно и глупо, — резюмировал он высокомерно, как будто был причастен к высшей истине. — Идеального ничего нет. Кому нужны эти крайности? Человек одинаково способен на подвиг и на подлость».

Роман внимательно рассматривал трещинки на крышке стола. До чего же они одинаково мыслят! Уму непостижимо.

Женя села, и сразу же вскочили двое или трое, многие тянули руки.

Так, стоило покатиться с горы одному камешку…

Как вслед за ним покатились другие.

… Прежде всего человек должен быть полезен. Да, да, да. Хотя бы тем, что делает гвозди. Полезен не себе, а всем…

… Слишком суровое время для нежностей. Нельзя расслаблять волю и чувства. Время мечтателей и поэтов еще не пришло. Суровость, собранность, деловитость — вот что такое современный человек.

… Не все в классе, кто впереди, — лучшие, настоящие люди.

… Хотим быть модными, а они ополчились. Вот и потеряли контакт. Вместо того, чтобы вместе найти золотую середину…

… Современный человек должен быть мечтателем и поэтом. Человечество движется от жестокости к гуманизму.

… Найти место в жизни — это первая и самая большая удача. Хочу, чтобы моя жизнь была похожа на жизнь моего поколения. Чтобы мне завидовали потомки…

Перебивали друг друга, вскакивали с мест, размахивали руками, кричали, спорили одновременно несколько человек. Казалось, в этом шуме ничего не поймешь, но они понимали. Обижались, хохотали, никак не могли добраться до истины, хотя и чувствовали, что она где-то совсем рядом.

Роман не участвовал в общем споре.

Хмурился. Покусывал губы. Было такое ощущение, будто косвенно, через всех участников диспута к нему снова обращалась Фантазерка, обвиняла его. А он возражал.

Все предельно просто. Мир, материя, молекулы. Встретились двое — разошлись. Зачем же усложнять очевидные вещи? Помилуй, бог, что за чепуха лезет ему в голову? Откуда взялись эти глупые мысли о подлости? Чьей? Какой? Все так относительно… Сколько у него было таких дней, когда вся душа потрясена какой-то, казалось бы, важной для дальнейшей судьбы мыслью. Но потом она блекла, терялась, исчезала навсегда. Потерянные мысли, обманчивые, потерянные чувства. Почему бы не жить спокойно? Ведь наверняка другие даже не подозревают, что тебя могут мучить какие-то проблемы. А это почти одно и тоже, будто их не существует вовсе. Она сама обманула его — втянула в глупую, никчемную игру в любовь, а затем предъявила счет. То есть свои права. На его честь, его солидарность. Неужели ей было не ясно, что все только игра, что он никогда не принимал ее всерьез?

А диспут продолжался…

… Идеал — это что-то такое, к чему все время стремишься, но чего никогда не можешь достигнуть. Так же, как и линии горизонта.

… Один мой знакомый весь день в бегах. Все куда-то спешит. Спрашиваю: «Куда?» — «Спешу жить». — «Для кого?» Удивляется: «Как — для кого? Для себя».

… Можно ли жить без ошибок? Нельзя. И незачем. Стерильных людей не бывает.

… Сильные чувства рождают чрезвычайные обстоятельства. В обыденной жизни нет места для сильных чувств.

… Неправда. Обыденные чувства у обыденных людей. У сильных — сильные…

Но разве он, Роман, виноват, что она такая взбалмошная? И что у них полная несовместимость характеров, взглядов. Все идеализировала и от него требовала того же. А если он другой? Если у него холодный, рациональный ум, которому подчинены чувства? Этого она не могла понять. Если он не слезлив и лишен глупой жалости. Кстати, прав Горький: зачем человеку жалость? Его уважать надо…

• Предыдущая
• 17/47
• Следующая