Зеленый дождь (СИ) - Востоков Станислав Владимирович - Страница 5

• Предыдущая
• 5/7
• Следующая

— Да что ж это за напасть такая, что от нее деревья на приличных людей кидаются! — вознегодовал Родент. Марсупал кружился на одном месте и, как всегда, ничего не замечал.

— В принципе, одним философом больше, — проговорил Примат, — осматривая балалайку, — одним меньше… Хотя, пожалуй, лучше больше.

Тут еще ко всем удовольствиям добавился сильнейший ветер, мечущий зеленые струи с удвоенной силой.

Марсупал продолжал упражняться.

Ланг схватил трепещущие на ветру уши и в этот момент увидел еще более жуткое явление. Вдалеке показался смерч.

— Кто-то блины жарит! — сказал Марсупал, завидев огромную воронку.

— Как бы эти блины нам не достались, — проворчал Родент.

Вдруг Артиодакт подпрыгнул оттого, что кто-то схватил его за ногу. Отскочив, он посмотрел назад. На отряд, аппетитно чмокая и хлюпая, из своего ложа выползало болото.

— Ему-то чего неймется? — проворчал Родент, отступая к реке.

Это было в первый раз за все путешествие, когда у Примата пропала всякая охота играть на своем инструменте.

— Конечно, не важно перед кем ты играешь, но все-таки перед болотом что-то не хочется, — почесал он затылок.

Отряд молча отходил к реке. Марсупал делал петли и круги вокруг членов колонны. Смерч подлетал все ближе. Деревья смыкали свои ряды. К ним с боку, чмокая и посапывая, пристроилось болото. И все они медленно наступали.

— Пожалуй, кто тебя съест, не принципиально, — задумчиво продолжал Примат, — принципиально, чтобы это не сказалось пагубным образом на организме.

— Чьем? Болота?! — ужаснулся Артиодакт.

Тут смерч ворвался на небольшое пространство, все еще свободное от Грозных деревьев и жуткого болота, и ринулся к реке.

На этот раз ум не подвел Ланга.

— Вперед! — крикнул он и первым прыгнул в смерч. Его подхватило, закрутило и унесло наверх. За ним в серую круговерть рванули Артиодакт и Родент. Примату пришлось немного побегать за смерчем, прежде чем нырнуть, потому что тот не стоял на месте и мотался из стороны в сторону. Марсупал вообще ничего не заметил и только удивленно оглядывался, не понимая, куда делись остальные. И деревья уже готовы были схватить его, когда смерч сам метнулся к прыгуну и выхватил того из лап растений. Болото и сосны остались с носом. А путешественники летели на запад вместе со смерчем. Неуклонно продвигаясь к своей цели.

Ланг вообще был склонен к головокружениям, а уж этот полет довел геройского зверька до полной потери ориентации. Он уже не понимал, куда и зачем летит. В голове только застряло то, что Зеленый Дождь — это плохо, и то, что это безобразие надо прекратить.

Родент отличался крепкой нервной системой, и это позволило ему даже в бешеном верчении определить, что летят они, тем не менее, на запад и летят с приличной скоростью.

Артиодакт даже сумел как-то принять позу, в которой он обычно сидел в своем кресле у окна, только он временами стукался о Примата, вертящегося ниже, и тогда приходилось начинать все сначала.

Примат, разумеется, наигрывал на балалайке. Наигрывал он: "Карусель, Карусель, это радость для нас". Правда, иногда об него стукался Артиодакт, и тогда приходилось играть все снова.

Марсупал даже в таком неестественном состоянии умудрялся подпрыгивать.

Единственное, что осознавали все без исключения, это то, что кружит их довольно сильно, и что это был первый раз, когда им удалось основательно просохнуть.

А смерч летел через леса и поля, которые становились все некрасивее и ненормальнее. Скоро он влетел в места, где не было уже никакой растительности. Наконец, пейзаж стал настолько унылым, что даже смерч не захотел лететь дальше и, раскидав путешественников в стороны, распался на маленькие ветерки и вихри. А потом и они пропали.

Один за другим члены отряда очнулись и начали собираться в кучку.

Они сидели на самой неуютной в мире земле. Она была сплошь зеленая. Такой они раньше не видели. Зеленая пустая поверхность тянулась до горизонта. Вокруг из-под земли поднимался пар. В небольших зеленых лужицах что-то клокотало и пузырилось. Время от времени кое-где в вышину взмывали горячие зеленые фонтаны, били с минуту и снова опадали. Из-за завесы клубящегося пара, сливавшегося вдалеке в сплошную белую полосу, поднимался толстый столб зеленого дыма. Дождь здесь был прямо-таки горячим.

О зонтиках уже никто и не вспоминал. Их растеряли еще при наводнении.

— Этого только не хватало, — сказал Родент, глядя на фонтаны, — мало нам воды было сверху, теперь она еще и снизу хлещет.

— По большому счету, — сказал глубокомысленно Примат, — для существ на девяносто процентов состоящих из воды внутри, немного воды снаружи — пустяки.

— Этот дождь перевернул все с ног на голову, — сказал Артиодакт, — я уже начинаю сомневаться, я ли это вообще? Или, может, кто-нибудь другой?

— Все мы лишь думаем, что являемся тем, чем принято думать, — сообщил Примат, пряча балалайку в свою густую шерсть. — Хотя, на самом деле, вполне вероятно обратное от предполагаемого.

Все замолчали, пытаясь осмыслить высказанную мудрость, и при этом уходя В себя настолько, насколько каждому позволяла его глубина ума.

Сильнее всех пришлось напрячься Марсупалу, но больше первых трех слов он так и не понял. От этого поднялся и принялся подскакивать, может быть, надеясь, что его мысли станут глубже и он сможет до конца понять фразу, высказанную Приматом.

Ланг побоялся, что такие умственные упражнения могут сказаться на целостности отряда и поспешил сообщить:

— Примат хотел сказать, что нам надо идти на дым.

— Конечно, мои мысли можно трактовать по-разному, но не думаю, что я имел в виду именно это, — задумчиво проронил Примат.

— Как же нам пройти-то туда? — загрустил Артиодакт, глядя на очередной взметнувшийся фонтан. — Тут мигнуть не успеешь, как окажешься на верхушке такой вот штуки.

Хозяйственный Родент принялся за пересмотр сумки Марсупала. Оказалось, что из вещей уцелели только полпакета подмоченной муки да Лангов коврик.

Ланг критически посмотрел на подпрыгивающего Марсупала. И тут его осенило.

— Слушай мою команду! — крикнул он.

Все вытянулись в струнку. Марсупал при этом вертикально подпрыгивал.

— Единственная возможность миновать долину, это пройти ее очень быстро. И единственный, кому это может удасться, это…

Он сделал паузу.

Все выжидательно посмотрели на Ланга.

Его палец уткнулся в подскакивающего члена отряда.

— …Марсупал!

— Один я не пойду! — захныкал Марсупал, — я хочу со всеми.

— Одного тебя никто и не отпустит, — нахмурив брови, сказал Ланг. — Тем более с моим ковриком.

— А тогда как же? — спросил Родент удивленно. — Скакать-то он один умеет.

— Он и будет скакать один, а мы все будем…

— За него переживать, — вставил Артиодакт.

— А МЫ БУДЕМ СИДЕТЬ В ЕГО СУМКЕ!

Все молча начали обдумывать эту мысль. Но времени не оставалось.

— В сумку, в порядке очереди по колонне, шагом мар-рш!

В сумке Марсупала оказалось тесно до невозможности. Всем мешала И балалайка Примата.

— Никогда не думал, — что она такая огромная, — проворчал Ланг, — Ты уверен, что это не контрабас?

Марсупал уже не подпрыгивал, он собирал силы для прорыва сквозь кипучую долину.

— Слушай, — предложил Ланг Примату, — может, высадим твой инструмент?

Примат глубокомысленно ответил:

— По большому счету абсолютно не важно, что мы высадим, будь это моя балалайка или твой коврик…

Такие разговоры Лангу решительно не понравились.

— Итак, — крикнул он, — Родент предупреждает о гейзерах, Артиодакт — о горячих источниках, Примат играет для бодрости на балалайке, если при этом он нас всех не выкинет наружу.

• Предыдущая
• 5/7
• Следующая