Карибский реквием - Обер Брижит - Страница 22

• Предыдущая
• 22/70
• Следующая

Может быть, Фрэнсис Го солгал Лестеру, уверяя, что являлся членом подпольной оппозиционной организации?

Даг добрался до Вье-Фор около половины девятого вечера, весь в поту, со сбитыми в кровь ногами. Казалось, город уже уснул. Он вспомнил, как, будучи мальчишкой, удивился, когда узнал, что в период сухого сезона – лета, по-европейски, – здесь бывало светло до десяти часов. Здесь круглый год солнце вставало около шести и заходило неизменно в девятнадцать часов. Он решил повременить с чтением украденного в комиссариате дела. Сейчас нужно было быстро переодеться и бежать к Родригесам. Просто адский ритм для Леруа Дагобера!

Отец Леже встретил его приветливой улыбкой. Он сидел за письменным столом в ризнице и копался в своих бумагах.

– Венчания, крещения: понемногу привожу все в порядок, – объяснил он. – Вы упали в воду?

– Почти. Я тороплюсь, меня ждут у Родригесов на поминках.

– Вы с ними знакомы? – удивился священник.

– Нет. Я солгал Луизе Родригес, что был другом ее отца, – ответил ему Даг, роясь в своем рюкзаке в поисках чистой черной футболки.

– Зачем?

Из-за Луиса Родригеса. Он был уверен, что Лоран Дюма убили. Возможно, он говорил об этом со своими детьми, кто знает.

Отец Леже удивленно приподнял брови:

– Судя по всему, ваше расследование приняло другое направление. Я думал, что вы ищете отца Шарлотты, а не убийцу ее матери.

– Возможно, это одно и то же лицо. И Лоран, похоже, не единственная жертва.

Удивленный аббат выпрямился.

– Вот как?

– Я все вам расскажу, когда вернусь, если вы еще не будете спать, – бросил Даг, извиваясь всем телом, пытаясь скинуть грязные брюки и натянуть линялые джинсы.

– Я буду у себя дома, это рядом. Я вас дождусь!

Даг был уже на улице. Он отыскал клуб подводного плавания возле дебаркадера и быстрым шагом направился к нему.

Жилище Родригесов находилось как раз напротив, совсем простой белый дом, окруженный садом, где в изобилии росли цветы. Находясь метрах в десяти от входа, он уже услышал шум разговоров. Сквозь широко распахнутые окна видны были многочисленные гости. Открыла ему Луиза. Она была в черном платье с оборками, которое, по его мнению, больше подошло бы для какой-нибудь вечеринки. Остальные приглашенные тоже приоделись, и Даг в своих джинсах и футболке чувствовал себя не в своей тарелке. Луиза протянула ему руку: кожа у нее была мягкой и нежной.

– Входите. Выпейте что-нибудь, – предложила она своим певучим голосом.

Он прошел вслед за ней до стоящего посреди комнаты стола, который ломился от закусок: несколько видов баранины, жареная балау[47], нежные хлебцы, папайя, гуайява и еще много чего. Он с видом знатока вдохнул аромат, поднимающийся от большого котелка с шеллу. Он обожал это блюдо из потрохов с рисом, но его очень редко ели в Сен-Мартен. Луиза протянула ему стакан ледяного пунша.

– Возьмите. Так вы были другом моего отца?

– Да, я познакомился с ним очень давно. Я был тогда лаборантом, мы как-то сразу друг другу понравились.

– Он нам никогда про вас не рассказывал.

– Близкими друзьями мы не были, просто хорошими приятелями.

– Но вы же моложе его…

Еще бы! Усопший был на двадцать лет старше! Не отвечая, он сделал большой глоток крепкого пунша. Скоро все напьются и станут оплакивать достоинства покойного Луиса Родригеса. Он не знал, как приступить к теме, которая его интересует. Заметив, что Луиза стала оглядываться по сторонам, он поспешил заговорить сам:

– Вы работаете во Вье-Фор?

– Да, в начальной школе. Я занимаюсь с первоклассниками.

– Им повезло! Наверно, не часто детям попадается такая очаровательная учительница, как вы.

С какой стати он несет эту пошлятину? Он готов был сам себя отхлестать. Смутившись, Луиза повернулась к нему.

– Простите, мне нужно уделить время гостям. Угощайтесь, не стесняйтесь.

До чего занудный тип!

– Ваш отец много рассказывал о вас, он вас очень любил, – не желал ее отпускать Даг.

– В самом деле? Право же, трудно поверить, – возразила молодая женщина. – Он все время кричал на меня, потому что я замуж не выхожу, машину вожу слишком быстро, потому что курю… Его все во мне раздражало.

– Ну что вы, это совсем не так. На самом деле он очень вами гордился, – рискнул предположить Даг, которому казалось, что он идет по натянутому канату: он же ничего не знал об этой девице.

– Вы так говорите, чтобы мне было приятно. Вы бесстыдно льстите: похоже, вы из породы дамских угодников.

Он улыбнулся:

– Ну все, меня разоблачили! Что мне сделать, чтобы загладить вину?

– Помочь мне с пуншем… Идемте. Вот возьмите ковшик и наполняйте бокалы.

С видом послушного мальчика, который чувствует себя виноватым, Даг повиновался. Она улыбнулась. Когда он хотел, он мог быть милым.

– Вы так просто не отделаетесь. А, вот и мама. Я вас сейчас познакомлю…

Вот некстати!

– Мама, это Даг Леруа, папин приятель. Они вместе работали в Гран-Тер.

– О, вы знали моего бедного Луиса! Какая трагедия! Что же поделаешь, Бог дал, Бог взял…

Прежде чем пожать Дагу руку, Тереза Родригес перекрестилась.

– Это был очень добрый человек! И такой справедливый! Мужу никогда не везло, ему поломали карьеру из-за той истории, а ведь он был прав!

– О мама, ну не надо опять! – запротестовала Луиза. – Это было так давно.

– Давно? Но, детка, твой отец чуть было место не потерял из-за этого негодяя, а ты говоришь «это было так давно»! Что из того? Несправедливость она всегда несправедливость, разве не так, молодой человек?

– Вы совершенно правы, давность в таких делах не имеет никакого значения, – поддержал Даг, высвобождая свою руку из крепких тисков пожилой дамы. – Я так и не понял, что тогда произошло, ваш муж не хотел об этом говорить… – продолжал он, делая вид, что не замечает яростных взглядов Луизы.

– Он знал, что та женщина была убита, он мне сам сказал. Ведь он и делал вскрытие. Доктор пил, не просыхая, что вы хотите: халтурщик он и есть халтурщик! Но они не хотели раздувать историю и все замяли. Заключение Луиса отправили в мусорное ведро, а его самого услали подальше. А мы тогда только-только купили здесь дом, дети были совсем маленькие, а ему пришлось уехать, жить в какой-то конуре. И все для того, чтобы у ее мужа не было неприятностей…

– Чьего мужа? – заинтересовался Даг, застыв с разливательной ложкой над стаканом.

– Той девицы… У старика водились деньги. А его жена родила ребенка от одного парня из местных, муж ее выгнал, она жила в полной нищете. Красивая была женщина, Луис мне рассказывал. Красивая белая женщина, совсем молодая, ее задушили и изнасиловали!

Что? Даг вздрогнул, и немного пунша пролилось на стол.

– Изнасиловали? Но я думал…

– Я вам говорю, изнасиловали, – прошептала Тереза, наклонясь к нему, и он увидел ее дрожащие губы совсем рядом со своими. – Представляете, какой скандал? Разумеется, никто и слушать не захотел моего бедного Луиса. Он от этого просто заболел, так и не мог потом оправиться, никому больше не верил. Белых всю жизнь остерегался; вначале все время говорил об этом в своих письмах…

Даг положил ложку.

– А вы сохранили эти письма?

– Ну да, молодой человек, все до одного! Они у меня в буфете, в перламутровой коробочке, которая мне от матери осталась. Бедный мой Луис!

Она промокнула глаза, не в силах справиться с подступившими слезами. Даг растерянно повернулся к Луизе, но той уже рядом не было. Она беседовала с каким-то человеком лет сорока, с довольно светлой кожей, стройным и изящным, со множеством маленьких коротких косичек. Мужчина держал ее за плечи и улыбался. Даг мельком подумал, кто этот красавчик, а сам тем временем искал глазами кого-нибудь, кто мог бы заняться мамашей Терезой. Маленькая седоволосая старушка подоспела как нельзя вовремя.

• Предыдущая
• 22/70
• Следующая