Один плюс один - Мойес Джоджо - Страница 38

• Предыдущая
• 38/82
• Следующая

Мама сидела и смотрела на свой мобильный.

Мистер Николс заморгал, глядя на нее, заметил телефон и пробормотал:

– Вы пытались до меня дозвониться?

– Он меня уволил, – сказала мама. – Поверить не могу. Этот сукин сын меня уволил.

Джесс все равно спала бы плохо, учитывая, что к прочим бедам добавилась потеря работы в «Перьях». Но большую часть ночи она ухаживала за мистером Николсом. Она никогда еще не видела, чтобы человек был так болен и при этом не кашлял, как чахоточный. К полуночи он превратился в пустую оболочку. В нем буквально ничего не осталось.

– Мне уже лучше, уже лучше, – уверял он.

А через полчаса хватал ведро, которое Джесс вытащила из-под раковины, и выкашливал тонкую струйку зеленой желчи.

Ночь стала странной, бессвязной, часы набегали друг на друга, текучие и бесконечные. Джесс больше не пыталась уснуть. Смотрела на чисто вымытые стены карамельного цвета, читала, дремала. Мистер Николс стонал рядом и время от времени вставал и тащился в туалет. Джесс закрыла дверь в комнату детей и ждала его в маленьком трейлере, иногда засыпала на дальнем конце углового дивана, протягивала мистеру Николсу воду и салфетки, когда он, пошатываясь, возвращался.

Вскоре после трех мистер Николс сказал, что хочет принять душ. Джесс взяла с него обещание не запираться в ванной, отнесла его одежду в прачечную (стиральная машина с сушилкой в сарае) и потратила три фунта двадцать пенсов на стирку при шестидесяти градусах. Мелочи на сушилку у нее не было.

Мистер Николс еще мылся в душе, когда Джесс вернулась в трейлер. Она развесила его вещи на вешалках над обогревателем, надеясь, что они хотя бы немного высохнут к утру, и тихонько постучала в дверь. Ответа не было, только шум бегущей воды и клубы пара. Она заглянула за дверь. Стекло было запотевшим, но она разглядела, что мистер Николс неподвижно лежит на полу. Мгновение она подождала, глядя на его широкую спину, прижатую к стеклянной панели, неожиданно красивую – бледный перевернутый треугольник; затем увидела, как он поднимает руку и устало проводит по лицу.

– Мистер Николс? – прошептала Джесс, вставая у него за спиной. Он не ответил, и она повторила: – Мистер Николс?

Он обернулся и увидел ее и, возможно из-за воды, показался ей самым разбитым человеком в мире. Его глаза покраснели, голова ушла в плечи.

– Вот дерьмо. Я даже встать не могу. А вода остывает, – сказал он.

– Вам помочь?

– Нет. Да. О господи!

– Подождите.

Джесс развернула полотенце, чтобы защитить не то мистера Николса, не то себя, забралась в душ и выключила воду, намочив руку по локоть. Затем присела, чтобы мистер Николс прикрылся, и наклонилась:

– Обхватите меня за шею.

– Вы такая крошечная. Я вас уроню.

– Я сильнее, чем выгляжу. – (Он не пошевелился.) – Вам придется мне помочь. На плечах я вас не унесу.

Мистер Николс закрепил полотенце на талии и обхватил Джесс мокрой рукой. Джесс оперлась о стенку душа, и наконец они встали, покачиваясь. К счастью, трейлер был таким маленьким, что по дороге к дивану мистер Николс мог прислониться к стене. Шатаясь, они дошли до так называемой гостиной, и он рухнул на диванные подушки.

– Вот до чего я докатился, – застонал он, разглядывая ведро, которое Джесс поставила рядом с кроватью.

– Ага. – Джесс изучала слоящиеся обои, краску с пятнами никотина. – В моей жизни тоже бывали субботние вечера получше.

Она приготовила себе чашку чая. Было чуть больше четырех. Ей словно насыпали песка в глаза, голова кружилась. Джесс села и на секунду закрыла веки.

– Спасибо, – слабо произнес мистер Николс.

– За что?

Он с трудом сел прямо:

– За то, что принесли мне рулон туалетной бумаги посреди ночи. За то, что постирали мою отвратительную одежду. За то, что помогли мне выбраться из душа. И за то, что ни разу не намекнули, что я сам виноват, купив сомнительную шаурму в заведении под названием «Кебаб у Кита».

– Несмотря на то, что вы сами виноваты.

– Ну вот. Вы все испортили. – Он снова лег на подушку, закрыв глаза рукой.

Джесс старалась не смотреть на широкие просторы его груди над стратегически расположенным полотенцем. Она и не помнила, когда в последний раз видела обнаженный мужской торс, не считая соревнования паба по пляжному волейболу в прошлом августе. Не надо было слушать Деса.

– Идите в спальню. Там удобнее.

Мистер Николс открыл один глаз:

– А мне дадут одеяло с Губкой Бобом?

– Вам дадут мое розовое полосатое одеяло. Но я обещаю, что это не уронит вашего мужского достоинства.

– А вы где будете спать?

– Здесь. Меня вполне устраивает. – А когда он начал возражать, она добавила: – В любом случае сомневаюсь, что крепко усну.

Он позволил отвести его в крошечную спальню. Со стоном рухнул на кровать, как будто даже это причиняло мучения, и Джесс бережно накрыла его одеялом. Под глазами мистера Николса лежали пепельные тени, язык заплетался.

– Я только пару часов отдохну, и в путь.

– Ну конечно, – заверила Джесс, изучая призрачную бледность его кожи. – Отдыхайте.

– Кстати, а куда нас занесло?

– На Дорогу из желтого кирпича.

– Это где Великий Лев всех спасает?

– Вы перепутали с Нарнией. Здесь лев трусливый и бесполезный.

– Ясно.

И наконец он уснул.

Джесс молча вышла из комнаты. Она лежала на узком диване под персиковым одеялом, пахнущим сыростью и выкуренными украдкой сигаретами, и старалась не поглядывать на часы. Они с Никки изучили карту, пока мистер Николс сидел в туалете, и постарались составить новый, лучший маршрут. Времени полно, сказала себе Джесс. И наконец тоже уснула.

Большую часть утра в комнате мистера Николса царила тишина. Джесс подумывала его разбудить, но всякий раз, направляясь к двери, вспоминала, как он лежал на полу душевой кабинки, и ее пальцы замирали на ручке. Она открыла дверь только тогда, когда Никки заметил, что мистер Николс вполне мог захлебнуться собственной рвотой. Похоже, Никки самую малость расстроился, когда оказалось, что мистер Николс всего лишь крепко спит. Дети прогулялись с Норманом по дороге (Танзи – в темных очках для достоверности), купили продукты в магазине и позавтракали, разбежавшись по углам. Джесс превратила оставшийся хлеб в бутерброды («Обожаю», – сказал Никки), прибралась в трейлере, чтобы чем-то заняться, вышла на улицу и оставила сообщение на автоответчике Деса, еще раз извинившись. Трубку он не взял.

В десять тридцать дверь комнатки со скрипом открылась, и на пороге появился мистер Николс в футболке и трусах-боксерах. Он поднял ладонь в знак приветствия. Он выглядел растерянным, как будто потерпел кораблекрушение и очнулся на острове. Его щеку рассекала длинная вмятина от подушки.

– Мы в…

– Эшби де-ла-Зуш. Или где-то неподалеку. Это не то что «Бичфрант».

– Уже поздно?

– Без четверти одиннадцать.

– Без четверти одиннадцать. Ясно.

На его подбородке пробивалась щетина, волосы топорщились. Джесс притворялась, будто читает книгу. От мистера Николса пахло теплым сонным мужчиной. Она совсем забыла, какой странной властью обладает этот запах.

– Без четверти одиннадцать. – Мистер Николс поскреб подбородок, неуверенно подошел к окну и выглянул на улицу. – А такое чувство, будто я проспал миллион лет. – Он плюхнулся на диванную подушку напротив Джесс и провел рукой по подбородку.

– Эй, приятель, – окликнул его Никки, сидевший рядом с матерью. – Побег из тюрьмы!

– Что?

Никки помахал шариковой ручкой:

– Верните заключенных на место.

Мистер Николс уставился на него и повернулся к Джесс, как бы говоря: «Ваш сын сошел с ума».

– О боже!

– Что – о боже? – нахмурился мистер Николс.

Джесс проследила за взглядом Никки, опустила глаза и тут же отвела.

– Могли бы, по крайней мере, угостить меня ужином. – Она встала и убрала оставшуюся после завтрака посуду.

• Предыдущая
• 38/82
• Следующая