Смеющаяся богиня - Нэпьер Сьюзен - Страница 31
- Предыдущая
- 31/35
- Следующая
– Ты ведь понимаешь, что я не хочу унизить ее, правда, Ванесса? – тихо сказал он и положил руки на скамью, около которой стояла Ванесса. – Если она будет знать, что в моей жизни есть другая женщина, то станет винить меня, а не себя за свою неудачу…
Он прижал ее к металлической скамье, а кончиком языка водил по плотно сжатым губам.
– Вы хотите, чтобы мы сделали вид, будто между нами что-то происходит? – рассеянно спросила Ванесса.
– Думаю, притворяться не придется, – глухо проговорил он, покусывая ее нижнюю губу и слегка касаясь бедрами. Ванессу охватила дрожь.
– Я не стану лгать…
– Знаю, но тебе и не надо этого делать. – Бенедикт ткнулся носом в ее шею и поцеловал жилку, пульсирующую над строгим белым воротничком блузки. Она почувствовала, как у нее натянулась юбка: это он, согнув колено, просунул его между ее ног, пока не уперся в дверцу буфета у нее за спиной.
– Она не поверит, что вы серьезно увлечены мною… она ведь такая красавица…
– Поверит. – Бенедикт прижался губами к ее губам, заставляя открыть рот, и невнятным от прилива страсти голосом произнес:
– Если она увидит, что я влюблен в вас по уши, то гордость не позволит ей отмахнуться от этого…
Его слова окатили Ванессу словно ушат холодной воды. Выходит, ему нужны лишь внешние атрибуты любви, а вовсе не искренность ее чувств. Подразумеваемая ложь так же разрушительна, как ложь, высказанная вслух, – уж это-то Ванесса знала хорошо. Ложь лишила ее способности доверять, с самого начала оказала пагубное влияние на ее отношения с Бенедиктом. Она даже начала сама себе лгать, убеждая, что не любит его. А если она поддастся слабости и станет его любовницей, кем он ее заменит, когда она ему наскучит и он захочет от нее отделаться?
– Нет… – Ванесса схватила его за волосы и резко отстранила от себя. Он, ошеломленный, отпрянул, а она развернулась и кинулась в сторону.
– Нет уж, я в эти игры не играю. Лейси Тейлор – ваша проблема, и решайте ее сами. От меня помощи в этом грязном деле вы не дождетесь!
Он видел, что она на грани истерики, поэтому не стал догонять ее, а сказал что-то утешительное, но от этого ей стало только хуже: она хотела, чтобы ее любили, а не использовали. Любили такой, какая она есть, любили без хитрости и обмана.
Однако в течение следующих двух дней Ванесса успокоилась, поскольку Лейси Тейлор виду не показывала, что ее удивляют колкости, которыми вежливо обменивались Бенедикт и его дворецкий. Конечно, Лейси было не до этого – она без конца жаловалась на все вокруг: от отсутствия кондиционеров до малых размеров ванной, ясно давая понять, что живет в Уайтфилде только из-за Бенедикта, хотя он большую часть дня сидел в мастерской, погрузившись в кипу якобы срочных заказов, которые очень кстати привез его коллега.
Дейн Джадсон тоже был хорош. Ванессе пришлось смириться с тем, что он периодически весьма непочтительно обсуждал с ней Бенедикта. Дейн смотрел на жизнь цинично, а на любовь – тем более. Но Ванессе было с ним легко. Она понимала, что он специально взял на себя роль эдакого веселого буфера. Бенедикт тоже это заметил, что не улучшило его настроения. На третий день после приезда Дейна и Лейси он решил сам придумать какое-нибудь развлечение.
– Праздник? В честь чего? – безо всякого интереса спросила Ванесса, глядя на оживленные лица хозяина и его гостей.
Бенедикт недовольно скривился, видя равнодушие Ванессы.
– А о чем ты подумала, Ванесса? – ядовито спросил он.
– День рождения этой старой развалюхи – постоялого двора, в который Бен, судя по всему, влюблен. – Быстрая реакция Дейна избавила Ванессу от необходимости отвечать. – Бен высчитал, что в следующую субботу будет сто двадцать лет, как трактир был открыт, поэтому он решил устроить праздник и отметить это событие.
– Бал-маскарад, – радостным тоном заявила Лейси. – Я закажу костюм в Штатах. В деревне есть одно замечательное место…
– Не переходи границ, Лейси. Это не станет событием сезона, – сухо заметил Бенедикт. – Все исключительно для местных жителей, поэтому я хочу, чтобы было без церемоний. Миссис Райли сказала, что организует буфет, а историческое общество даст театральные костюмы…
– Вы уже разговаривали с кем-нибудь из его членов? – спросила Ванесса, внезапно испугавшись. Отчего это у него такая тяга к общению с людьми? Не потворствует ли он прихотям скучающей Лейси, устраивая сельский праздник?
Она увидела, как заблестели голубые глаза Бенедикта, словно он прочитал ее мысли.
– Разговаривал. С мисс Фишер. Такая очаровательная энергичная дама!
И это он говорит об этой тараторке и старой деве, от которой всегда прятался! Значит, он что-то задумал. Куда только подевался угрюмый и сердитый тип! Его место занял человек, владеющий собой и с которым опасно иметь дело.
– Но… остается совсем мало времени, – неуверенно пробормотала Ванесса. – Вы не успеете разослать приглашения и нанять прислугу…
Ей следовало бы знать, что он все учел.
– Приглашения можно передать устно, а прислуга нам не нужна. Я же сказал, все будет без церемоний – вечеринка для хороших знакомых, где каждому будет уютно. Многие с удовольствием помогут. – Бенедикт откинулся в кресле и внимательно оглядел Ванессу с головы до ног: от аккуратной прически до удобных туфель. – Мне кажется, я нашел для вас подходящий костюм…
Могу себе представить, что это за ужас, подумала Ванесса, глядя на его зловещую усмешку.
Прежде чем Бенедикт затянул ее в водоворот дел, Ванесса успела взять у мисс Фишер подходящий скромный костюм и заранее повесить его в своем шкафу.
До семи часов вечера следующей субботы время пролетело стремительно. Ванесса буквально обезумела от миллиона дел, свалившихся на нее, и когда стала натягивать на себя платье, то обнаружила, что оно на нее не лезет. Оказалось, что это не то платье, которое она выбрала и повесила в шкаф. То было простое и пристойное, подходящее для леди викторианской эпохи. А это – сплошь малиновые атласные оборочки с черным кантом. Вырез был настолько открытый, что у Ванессы глаза полезли на лоб, а в талии платье так ее стянуло, что стало трудно дышать. Другого платья нигде не было, а когда она в глубине шкафа нашла коробку с черными чулками и темно-красными подвязками, то поняла, в чем дело.
На крышке коробки четким, аккуратным почерком было написано следующее:
«Уверен, что платье ты узнала. В таком изображена Мэг на дагерротипе из театральной программки, найденной в папках судьи. Мне пришлось самому домыслить, какого оно цвета, но портниха уверяет, что все остальное полностью соответствует оригиналу».
Подпись отсутствовала, да она была и не нужна, однако внизу Ванесса увидела небрежную приписку: «Ты осмелишься надеть его?»
Словно ее можно было раззадорить таким детским вызовом! Даже девочкой Ванесса никогда не рисковала, тщательно взвешивая все возможные последствия.
Но иногда сделать выбор бывает не так-то просто. Ванесса вспомнила распоряжение Бенедикта о том, что с тех, кто явится на бал без костюма, причитается фант. Она заподозрила, что фант, который он с нее потребует, может быть еще хуже, чем этот дурацкий костюм.
Ванесса едва не решилась пойти на попятный, когда увидела в зеркале результат своей борьбы с крючками на жестком от подложенных косточек корсете – она была похожа на песочные часы. Бедра пышно выделялись, а затянутая до предела талия казалась не правдоподобно тонкой. Грудь едва не вываливалась из низкого выреза лифа. На фоне черного атласа кожа ее выглядела мраморно-белой. А когда Ванесса натянула черные чулки с темно-красными подвязками на середине бедра, то эффект оказался весьма эротичным.
«Вы понятия не имеете, что волнует мужчину» – это слова Бенедикта. Теперь Ванесса поняла его. Ее бросило в жар при мысли, что Бенедикт лично выбирал этот освященный веками предмет женской пытки и мужского возбуждения. Не говоря уже о практичности, нижнее белье было откровенно неприличным.
Возможно, Мэг и не была такой уж невинной жертвой настойчивых приставаний мужчин, подумала Ванесса, надевая платье. К счастью, портниха догадалась вшить молнию сбоку, так что материя легко скользнула вниз по сдавленному корсетом телу. Но и в платье Ванесса не могла забыть, что надето под ним. От каждого вдоха изогнутые косточки корсета впивались ей в живот, а пышная грудь, выпирающая из глубокого выреза, постоянно лезла в глаза, стоило ей глянуть вниз.
- Предыдущая
- 31/35
- Следующая
