Безжалостная ложь - Нэпьер Сьюзен - Страница 22

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая

Сама того не сознавая, она поднялась на цыпочки, изгибая спину и слегка поводя бедрами, а ее белая пикейная юбка сверкнула на фоне темных брюк Моргана, пока она пыталась умерить боль, причиненную его внезапным натиском. Она почувствовала, как тугая полоса плоти на миг сжалась под ее бедренной костью, тупо метнулась вперед, и осознание того, что это, совершенно ее ошарашило, так что ей недостало сил притвориться непонимающей. Глаза Клодии широко раскрылись. А глаза Моргана выжидали, затопляли ее синим маревом, следили, как настигает ее шок от понимания того, что она делает с ним… а он – с нею.

– Нет… – еле слышный протестующий выдох замер под его языком, обволокшим ее язык – по-интимному заботливо и вместе с тем соблазнительно-чувственно. Она двинула головой, он отпустил ее, чтобы насладиться тем, как отчаянно пульсирует жилка у нее под ухом, нежно скользнул губами по ее шее и застыл у ямки над ключицей. Губы его ощущали, как у нее под кожей пульсирует кровь.

– Да… – Его пальцы давили снизу вверх, сжимали ее пышную плоть, как бы в ответ на прикосновение ее бедер, отпускали и вновь давили, ритмично двигая ее груди в кружевных чашах бюстгальтера – так, что соски ее отвердели от нежного, рассчитанного трения.

– Морган… – она ухватила его за рубашку, пытаясь найти опору, убедить себя, что это не просто безрассудный плод ее греховной фантазии.

– Да… – он не отвечал на ее робкую мольбу, но возбуждал в ней трепет наслаждения, пронизывающий, как он чувствовал, ее гибкое тело. Бедра его задвигались, мягко направляя ее нетвердые ноги по ковру, пока она не наткнулась на плотный закругленный подлокотник дивана. Она чувствовала, как двигаются его бедра, как он обхватил ее ладонями, а рот его скользит по белому полотну, обтянувшему ей грудь.

Клодия, моргая, уставилась в потолок. Ее ошеломили быстрота и напряженность собственных чувств. Руки и ноги несли бремя не изведанного дотоле наслаждения. Если это происходит на самом деле, то почему оно ощущается таким… таким невероятно хорошим, правильным'! Если же это сон, то самый эротичный из виденных ею…

Ладонь Клодии скользнула над его расстегнутым воротничком, пальцы погрузились в темные, тронутые инеем волосы у него на затылке и сжались в инстинктивном протесте, когда на миг он остановился. И снова упоительно задвигался, прижимаясь своим жестким лицом к ее груди, настойчиво и откровенно заявляя о себе как обладателе, что вынудило ее снова произнести его имя, на этот раз – шепотом, в котором слышались растерянность и страсть.

Он довольно проурчал и содрал с нее верхнюю одежду, двигая ртом по кремовым выпуклостям, выступающим из бюстгальтера с большим вырезом. По обнаженному склону холма и дразняще благоуханной долине он прочертил прямую линию обильных, кусающих поцелуев, которые таяли на ее трепетном теле, словно горячий мед, пропитывая ее сладостью, доходящей до самой сердцевины ее существа. Теперь она запустила ему в волосы обе руки, исступленно требуя наслаждения, изнеможенно ожидала, когда же он коснется кружева, которое так старательно обходит, и страстная сдержанность его нежной атаки предстала ей и радостным откровением, и пугающим разочарованием.

И лишь почувствовав, как пальцы его заскользили у нее по бедру, ухватив полу юбки и высоко ее задирая над ее плененными бедрами, она ощутила, как снова просачиваются в ее сознание прежние страхи.

Она что-то пробормотала, стараясь вынырнуть на поверхность из чувственного отупения, а он успокоил ее: наконец-то нашарил один из двух сосков, взял зубами и укусил. Разнузданное вожделение яростно взорвалось в ее мозгу и затмило возвращавшийся к ней рассудок. Голова ее откинулась в сладострастной истоме, и в то же время он нежно передвинул руку у нее под юбкой между их телами и коснулся потаенного места, охраняющего ее женственность. Это было нежное, скользящее касание пальца, нашедшего путь между шелковистых ног, стиснутых его могучими коленями. Жалящий укус и крайняя деликатность, с какой его горячий палец коснулся плотно облегающей пленки ее трусиков, подействовали на Клодию так, словно Морган уже овладел ею.

Отчаянно, в беспомощных конвульсиях Клодия вскрикнула, слепая и глухая к тому, как Морган вполголоса выругался, голова его дернулась вверх, а руки крепко обхватили ее, прижав трепетное тело к своему. Клодию по-прежнему терзали судороги и дрожь, а он глубоко протолкнул ногу между ее ногами, стараясь облегчить до боли восхитительное желание ее туго напряженного тела, жарко раскрасневшегося лица и сверкающих золотистых глаз.

Жадно следил он, как женщина в его объятиях изнемогала и постепенно затихла. В голове у него стучала горячая кровь – со смешанным чувством торжества, дикарского довольства обладанием и почти гневной ненавистью к ничем не сдерживаемому блаженству, обретенному ею из того, что он собирался сделать лишь легкой любовной забавой.

С минуты на минуту Клодия поймет, что произошло, и с его стороны потребуется весьма сдержанное обращение, дабы убедить ее, что он не собирался воспользоваться ее новоявленной уязвимостью… если даже и воспользовался!

Клодии не хотелось отрывать голову от его груди, но она понимала, что рано или поздно придется посмотреть ему в глаза. Не вечно же прятать свой позор!

У Клодии хватило сил по-деревянному выпрямиться у него в объятиях, безмолвно давая понять, что его поддержка больше не нужна. Она медленно подняла голову, содрогаясь оттого, что неизбежно встретит его понимающий взор.

Но не самодовольную или циничную ухмылку она увидела. У Моргана было строгое и до странности нежное лицо. От этого ей сделалось еще хуже. Наверно, он ошарашен и даже, может быть, испытывает отвращение. Уж она-то испытывает! Клодия отчаянно искала, чем бы оправдать свое возмутительное поведение, и поняла: нечем. Ее раскрасневшееся лицо побледнело и снова раскраснелось. Из этих унизительных объятий с достоинством не выйдешь, подумала она, чувствуя себя донельзя несчастной. Что ни говори, он все равно сочтет, будто она выказала себя распутной пройдохой с головы до ног, а он это все время подозревал!

Молчание тянулось невыносимо. Незачем и ждать, когда он снимет ее с крючка. Морган как будто готов был вот так стоять без конца и ждать, когда она заговорит. Ну что бы ей сказать такое, способное привнести что-то хоть сколько-нибудь нормальное в эту ужасающе ненормальную ситуацию? Она лихорадочно искала какую-нибудь нейтральную тему, которая позволила бы отступить, сохраняя хотя бы видимость достоинства.

– Э-э-э… – она откашлялась, вяло повела плечами, и, к ее удивлению, Морган ее отпустил. Она сделала неуверенный шаг в сторону, а он затолкал руки в карманы брюк. Явно чего-то ждет. Скажи что-нибудь, Клодия, – что угодно, – докажи ему, что ты больше не исступленная маньячка, не такая, как несколько мгновений назад.

– Я… вы… а вы в самом деле квалифицированный механик?

Он, не веря, посмотрел на нее, а она упрямо продолжила:

– То есть вы сказали полицейскому, что умеете ремонтировать машины. Вы… вы прошли курс обучения?..

Господи, какой ужас! Она как жеманная старая дева, которая на чаепитии заводит с незнакомым светский разговор!

Взрыв хохота подтвердил нелепость ее слов, и она зарделась еще жарче, когда наконец он успокоился и покачал головой.

– Это критика, Герцогиня? Вы пытаетесь окольным путем сообщить мне, что мое исполнение разочаровало вас механичностью?

Исполнение? Как отрешенно-оскорбительно звучало в его устах это слово, а легко подчеркнутый глагол «разочаровало» делал все ее возражения нелепыми. Морган отлично знал: уж что-что, а разочарование она не испытала!

Он все еще смеялся, и сковывающее ее смущение стал вытеснять гнев. Но тут же он выбил у нее почву из-под ног, добродушно заметив:

– Уверяю вас, Клодия, что про механизм того, чем мы занимались, я думал менее всего. Видимо, рассудок мой в этом и не участвовал: чистый инстинкт. Я мог думать лишь об одном: до чего же восхитительны вы на вкус, как страстно вы реагировали на мои прикосновения, как щедро отвечали…

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая