Солнце мертвых - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 50

• Предыдущая
• 50/151
• Следующая

Они очутились в соседней квартире. Здесь все спали. Так же, через стены, они последовали дальше. В одной из квартир горела настольная лампа. За столом сидел мужчина и что-то писал. Стас испугался, что он, увидев их, закричит, подумает, что воры.

Однако мужчина не обратил на них внимания. И только кошка, лежавшая у его ног, выгнула спину и зашипела.

– У-у, зараза, чует нас, – зашептал домовой.

– А мы что, невидимы? – изумился Стас.

– Само собой. Давай шагай дальше.

Некоторое время они плутали по квартирным лабиринтам.

– Влево. Вправо, – бурчал под ухом Мирон.

Наконец домовой скомандовал: «Стой!» – и Стас остановился.

– Ну вот и пришли, – удовлетворенно проговорил Мирон, – это мои хоромы, располагайся…

Стас стал озираться по сторонам: куда же это он попал?

Странное было место. Вот уж никак нельзя было подумать, что в доме есть нечто подобное. А вот ведь есть.

Это было глухое, довольно большое помещение. Без окон, да и двери не наблюдалось. Во всяком случае, не было ее на виду. Однако логово домового было полно самых разных, по большей части странных вещей. При свете свечей трудно было разглядеть все до мелочи. Первое, что бросилось в глаза Стасу, были самовары. Их тут имелось не меньше десятка. Пламя свечей поблескивало на их тусклых боках, и самовары казались тоже какими-то древними, неведомыми существами, вроде самого домового.

– Зачем тебе столько самоваров? – с удивлением спросил Стас Мирона.

– В хозяйстве все сгодится, – буркнул тот. – Людям-то они без надобности; валялись, ну я и подобрал.

Чего тут только не было: прялки, предметы конской упряжи, тележные колеса, допотопные кресла, обивка на которых висела клочьями. Где он все это подобрал и как притащил сюда, оставалось загадкой.

– В хозяйстве все сгодится, – повторил домовой.

Он достал древнюю шкатулку и, отгородившись от Стаса, стал копаться в ней, при этом слышался легкий звон, точно перебирали деньги.

– На-ка вот тебе, – Мирон что-то протянул мальчику.

На ладонь Стаса лег увесистый кругляш. Мальчик поднес его к самым глазам. Вроде старинная монета?

– Пятак это, – домовой удовлетворенно улыбался, – купишь себе пряников.

– На такие деньги сейчас ничего не купишь, – нерешительно проговорил Стас.

– Как это не купишь, – рассердился домовой, – ты это брось! Деньги, они всегда деньги. Хоть и выдумали их люди, но, сказать по чести, выдумка неплохая. Конечно, домовым деньги ни к чему, однако без них плоховато. На черный день есть у меня кой-какие сбережения.

Стас мысленно усмехнулся. Домовой почти слово в слово повторял речи его бабушки.

– Не нравится, давай назад. – Мирон почти выхватил из руки мальчика монету. – Я тебе чего другое дам. – Он снова закопался, старательно отгородившись от мальчика спиной. Потом протянул ему какой-то круглый предмет. При неверном свете свечей мальчик различил вроде бы стеклянное яйцо. Он сунул подарок в карман.

– Ну вот, теперь мы квиты. Ты меня кормил, поил… – Домовой говорил истово, нараспев, словно произносил давно затверженную формулу. – Пойдем, я тебя отведу домой.

Снова они плутали по спящему дому, проходили чьи-то квартиры, и наконец Стас оказался в собственной кровати.

Утром мальчик проснулся с полной уверенностью, что он видел невероятно интересный сон. Он вспомнил о подарке домового. Невольно рука залезла в карман штанишек. Нащупав холодный круглый предмет, Стас даже зажмурился: сон продолжался. Он открыл глаза и увидел в своей руке круглое хрустальное яйцо. Внутри яйца был маленький, но очень красивый город. Мальчик тряхнул яйцо, внутри закружилась снежная метель, окутавшая волшебный город. Стас не мог налюбоваться подарком.

С тех пор домовой часто навещал мальчика. Они бродили по ночному дому, наблюдая за его обитателями. Иногда Мирон запрещал мальчику смотреть, что происходит в чужих квартирах.

– Тьфу, паскудство какое, – плевался домовой и тащил Стаса дальше.

Очень часто мальчику казалось, словно за ними наблюдает кто-то третий, незримый, загадочный. Один раз он рассказал Мирону о своих ощущениях.

– Смотрит, говоришь. – Мирон, казалось, не был удивлен. – Может, и смотрит.

Ночные прогулки вошли в жизнь Стаса. Конечно, о них он никому не рассказывал. Да и кто бы поверил. Татьяна не замечала за сыном ничего необычного, наоборот, ей казалось, что мальчик стал более живым и подвижным, повеселел. Это несказанно радовало ее.

А в школе Стас посматривал на товарищей по классу свысока. Еще бы! Он приобщился к такому, что наверняка никому из них и во сне присниться не могло. Интересно, что и они почувствовали перемену в мальчике. И раньше-то никто из них не навязывал своей дружбы Стасу. Теперь же и вовсе все сторонились его. Чем это объяснялось, никто толком выразить не мог. Однако одиночество точно незримой стеной окружало его.

Странная дружба мальчика и домового продолжалась. Стас не забывал ставить на окно чашку с молоком. И каждое утро чашка была пуста. Иногда Мирон не появлялся неделями. А иной раз приходил несколько ночей подряд.

Однажды он пришел, как обычно, и сразу же заявил, что сегодня они пойдут в совершенно особое место. И вновь шли они бесконечными квартирными лабиринтами огромного дома. Внезапно жилые помещения кончились, и они очутились в каком-то подземелье.

– Где это мы? – с любопытством спросил Стас.

– Узнаешь, – загадочно ответил домовой. В подземелье было темно, однако мальчик различил кирпичные стены, полукруглый свод. Металлические кольца, вделанные в кирпичную кладку. Каким-то образом он научился видеть в темноте, как кошка. Но этот дар приходил к нему, только когда он был вместе с Мироном.

Они долго плутали по каменным коридорам и наконец очутились в большой комнате, вернее, зале, освещенном множеством свечей.

– Эй! Хозяин! – крикнул домовой. – Я привел его.

От стены отделился какой-то силуэт и подошел к ним.

Перед мальчиком стоял старик, обычный старик, каких много ходит по улицам.

Невысокого роста, с небольшой бородкой, одетый просто, даже бедно. И только глаза старика были не простые, а пронзительные и необычайно властные. Поймав его взгляд, Стас невольно отвел глаза в сторону. Старик равнодушно оглядел странную пару. Под его взглядом домовой как-то съежился, стал еще меньше, чем был на самом деле.

Все молчали.

Наконец заговорил старик:

– Ты пока иди, Мирошка, надо будет, я тебя позову.

Домовой послушно исчез.

Старик продолжал разглядывать мальчика, потом взял его за руку. Рука у него была жесткая и цепкая, и, хотя он не сделал мальчику больно, ощущение от прикосновения было неприятное, точно к нему прикоснулось что-то очень нехорошее. Стас нисколько не боялся брать на руки домового, а сейчас же он испытал сильную робость, даже страх.

– Ты мне нужен, – просто сказал старик.

Стас молчал, не зная, что на это ответить.

– Я понимаю, ты удивлен, и немудрено. Однако я думаю, ты подготовлен к встрече со мной. Я-то давно к тебе приглядываюсь. С тех самых пор, как мать твоя поселилась в этом проклятом доме. Так уж совпало, что ты живешь именно здесь. Я вижу, вы подружились с этим дураком Мирошкой. Из всех моих знакомых домовых он, по-моему, самый глупый.

В углу раздалось жалобное кряхтенье.

– Цыц! – прикрикнул старик. – Давай-ка сядем, – продолжал он.

Стас только сейчас обратил внимание, что в зале стоят два старинных огромных кресла. Такие он видел только на картинках. Кресло было настолько большое и мягкое, что, усевшись в него, Стас почувствовал себя совсем маленьким.

– Чтобы все объяснить, – сказал старик, – хочу рассказать тебе одну историю. Произошла она давным-давно, лет четыреста назад. Жил некогда в Испании, в городе Саламанка, один бедный студент. Начало, как ты видишь, – усмехнулся старик, – прямо как из сказки.

Так вот, этот самый студент, звали его Рамирес, очень хотел разбогатеть. А как это сделать, он не знал. Говорили, будто в заморских колониях деньги сами текли в руки. Но до колоний далеко, и кто его знает, что там ждет на самом деле. «Нет, – думал он, – надо искать другие способы».

• Предыдущая
• 50/151
• Следующая