Солнце мертвых - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 21

• Предыдущая
• 21/151
• Следующая

«Ну что ж, – удовлетворенно констатировала Валентина Сергеевна, – еще вполне… Конечно, не девочка. – Ах, как давно у нее не было мужчины. Она вспомнила Митю, екнуло сердце. – А почему бы и нет». Она разглядывала свое отражение, поворачивалась и так и эдак. И отражение в зеркале поворачивалось вслед за ней: то мелькнут налитые груди, то крепкий зад. Но была одна странность, на которую одурманенная винными парами библиотекарша не обратила внимания. Все ее прелести отражались в зеркале четко и зримо, а вот крестик, который висел у нее на груди, не отражался совсем, будто и не было этого крестика. Вдоволь налюбовавшись собой, Петухова отправилась в ванную. Вот уж блаженство! Горячая вода, разомлевшее тело, сладостные видения витали перед затуманенным взором.

Вода стала остывать, и она решила добавить горячей. Открыла кран. В кране забулькало, и оттуда медленно выполз огромный, вроде мыльного, пузырь, но только во много раз больше, примерно как воздушный шар. Переливаясь всеми цветами радуги, прозрачный пузырь колыхался в воздухе над ванной.

Недоуменно смотрела Петухова на это чудо, а с пузырем между тем происходили изменения. Его внутренность наполнилась какими-то мерцающими разноцветными огоньками. Это было очень красиво, но страх понемногу начал заползать в душу, вытесняя опьянение. Огоньки начали сгущаться и образовали подобие лица. Черты его становились все отчетливей. Это было лицо какого-то глубокого старика, совершенно незнакомого Валентине Сергеевне. Старец, казалось, внимательно смотрел на библиотекаршу.

Ни жива ни мертва сидела та в ванне, остатки хмеля слетели с нее. Она с ужасом смотрела на переливающееся разно-цветными огоньками лицо. Однако оно начало мутнеть, линии становились расплывчатыми и скоро сменились хаосом разноцветных искорок. Потом внутри пузыря начала складываться другая картина. Валентина Сергеевна сразу же узнала старое кладбище, нагромождение старинных надгробий. Кладбище было пустынным, только на одном памятнике сидела большая птица. Внезапно Петухова ощутила в ванной комнате ток холодного воздуха. Образовался как бы сквозняк. Пузырь вытянулся и стал напоминать колбасу. Он медленно подлетел к крану и с чмоканьем втянулся в него. Через мгновение из крана полилась вода. Библиотекарша все так же оцепенело уставилась на кран. Вода, бегущая из него, внезапно стала розовой, а затем начала темнеть, пока не приобрела густо-красный цвет. Валентина Сергеевна вылетела из ванны. Теперь она стояла и смотрела на необыкновенное зрелище. Она забыла про полотенце и халат. Было жутко, но интересно. Густая темно-красная жидкость наполняла ванну. Тяжелый запах шел от нее. Петухова набралась мужества и коснулась пальцем жидкости. Та была теплой, густой и липкой. Она понюхала. Сомнений не было – это кровь. Жидкость забурлила, и из нее показалась черная костлявая рука с цепкими длинными пальцами.

Это было свыше ее сил. Она стремительно выскочила из ванной, кое-как оделась и бросилась вон из квартиры. Она бежала по оживленным улицам, и прохожие с недоумением глядели на небрежно одетую женщину с мокрыми волосами и диким лицом, некоторые узнавали ее, и их недоумение становилось еще больше: Валентина Сергеевна была известна своей аккуратностью. Но та, ничего не замечая, мчалась к ведомой ей одной цели.

Она спешила к Струмсу.

«Только бы застать, только бы застать!» – одна мысль стучала в голове.

К счастью, Струмс был дома. Тут же находился какой-то молодой человек.

– О! – весело воскликнул профессор. – Вот и наша героиня! Да на вас лица нет! Что случилось?

Валентина Сергеевна не могла ничего ответить, только бессмысленно разевала рот.

– Коля, налей ей коньяку, – распорядился профессор, – да в стакан лей!

Стуча зубами о край стакана, сделала библиотекарша глоток и только тогда перевела дух.

– Ну-ну, выкладывайте. – Струмс казался необычайно заинтересованным.

И она, дрожа и поминутно озираясь, принялась рассказывать. Рассказ был несколько сумбурным, но настолько впечатляющим, что ни профессор, ни Коля не проронили ни слова.

– Да, – сказал Струмс после того, как она умолкла, – повествование производит впечатление. Не правда ли, Коля? Да, кстати, познакомьтесь, это тот самый Николай Егорович Белов, о нем вы, по-моему, уже слыхали.

Петухова вяло кивнула головой.

– А! Каково! Пузырь этот… что-то новенькое?

– Нечто подобное упоминается у Юлиуса Аквиларского в его трактате «Демоны ночи», – мрачно заметил Коля.

– У Юлиуса? Не припоминаю. Хотя не сомневаюсь в твоей эрудиции. Ничто не ново под луной. Однако Аквиларский жил в четырнадцатом веке, а теперь двадцатый. Но мне нравится размах! Как все подается!

А что, Юлиус Аквиларский тоже имел ванную комнату, а, Коля? – Профессор хохотнул. – Ну ладно, ладно, не обижайся.

А что, не съездить ли нам на место действия? Так сказать, убедиться своими глазами. Мне лично очень хочется. – Он посмотрел на Петухову. – Поехали, Валентина Сергеевна. С нами не пропадете.

Она все так же молча кивнула головой. Перед входом в гостиницу стояла роскошная легковая машина. Валентина Сергеевна припомнила, что она называлась «Волга». Такие машины только-только начали выпускать, и в городе их было всего несколько штук.

– Прошу вас. – Струмс галантно распахнул дверцу. Коля сел за руль.

Вот и ее дом. Выйдя из автомобиля, Петухова нерешительно топталась на месте. Возвращаться в свою квартиру ей очень не хотелось.

– Ну же, смелее. – Профессор взял ее под руку. У Коли в руках появился объемистый кожаный портфель, и они двинулись вверх по лестнице.

Войдя в квартиру, Струмс с интересом огляделся.

– О, да у вас роскошно. – Он плюхнулся на кожаный диван. – Точно такой же был у моей мамы. Чудесная вещь, нет ей сносу. – Потом вскочил, прошелся по комнате, заглянул зачем-то на кухню. Увидев на столе стакан, взял его в руки, понюхал. – Водкой пахнет, – заключил он. – Из него вы слесаря угощали?

– Нет, это я пила, – смущенно призналась библиотекарша.

– Вы пьете? Помилуйте, разве сейчас время… Хотя я вас понимаю. А еще водка у вас есть? Ну ничего. Мы с собой коньячок захватили.

– Послушайте! – В голосе Петуховой послышались ледяные нотки. – Вы сюда пить пришли?

– Ну не то чтобы пить, а так, на всякий случай, для нервных дамочек взяли. Очень помогает: да вы ведь сами знаете? Ну ладно. Довольно шуток. Так где у вас тут ванна? Воды-то сколько! А нельзя ли навести минимальный порядок? Хотя бы вытереть лужи?

Валентина Сергеевна молча исполнила требуемое. Насмешливый и даже нахальный тон профессора начинал раздражать ее. Страха не осталось, было чувство неловкости, как будто она голая, а эти два мужчины рассматривают ее.

Наконец в ванной был наведен порядок.

– Ну что, Николай Егорович, будем начинать! – Струмс задумчиво смотрел на зеркало в прихожей. – Именно это зеркало и являло вам разные чудеса? – спросил он Петухову.

Тем временем Коля начертил мелом на кафельном полу ванной какую-то сложную звезду. Потом он расписал ее непонятными знаками и символами. Петухова с интересом следила за его манипуляциями.

– Что это он делает? – шепотом спросила она Струмса.

– Да ничего особенного. Чертит магическую пентаграмму. Духов будет вызывать.

– Вы серьезно?

– Вполне. Да вы не беспокойтесь, ничего страшного не произойдет. А если боитесь, то можете уйти куда-нибудь переночевать. Например, в мой номер. Коля отвезет.

– А можно мне остаться?

– А почему бы и нет, ведь вы, так сказать, главное действующее лицо. Присутствие ваше весьма желательно. – Тон его изменился, стал серьезным и сдержанным.

Между тем на улице стало совсем темно. Короткие сумерки перешли в темную августовскую ночь.

Валентина Сергеевна протянула руку к выключателю.

– Не надо! – властно скомандовал Струмс. – Сейчас мы зажжем свои осветительные приборы. – Он достал из портфеля какой-то предмет, чиркнул спичкой.

Валентина Сергеевна увидела у него в руках толстую свечу из зеленого воска. Он передал свечу Коле и достал из портфеля еще две. Зажег их и пристроил одну на краю ванны, две остальные на туалетных полочках. Пламя свечей, колеблясь, бросало причудливые тени на стены. Валентине Сергеевне снова стало жутко.

• Предыдущая
• 21/151
• Следующая