Поверить в чудо 2 (СИ) - Сарафанова Елена Львовна - Страница 6

Давно уже Витольд так не смеялся. Его попытки развеселить дочь дали двойной эффект - он тоже чувствовал себя довольным и счастливым. Ольга восхищала его - умная, искренняя, остроумная красавица - и это при том, что она откровенно признала собственное невежество...

- В вопросах культуры - я полный профан, пока что.

- Не понял.

- До недавнего времени я считала, что культура - это умение вежливо вести себя в компании и красиво одеваться, а еще - знание новинок кинопроката и посещение концертов московской попсы.

- О, Господи, - вздохнул Витольд. - Откуда у тебя такие "изысканные вкусы?

- Ты хоть помнишь наш городок, папа?

- С трудом.

- Так вот, он яркий представитель махровой провинции. И хоть музыкальная школа и изостудии у нас были, меня они ни капли не интересовали, потому что с раннего детства я мечтала о медицине. Я не ходила в библиотеку, не слушала классическую музыку, не посещала драмкружок. То есть, все то, что с детства делает нас образованными и культурными людьми, незаметно прошло мимо меня.

- И когда это изменилось? - отец остановился под развесистым кленом, чтобы минутку передохнуть.

- Когда я повзрослела ...но оказалось, что уже поздно.

- Поздно?

- Украина получила независимость, но первые годы свободы дались ей очень тяжело. Упадок и нищета распространились на все сферы деятельности, особенно на культуру. И если в областных городах или Киеве определенные культурные мероприятия все же происходили, то в провинции царил полный беспорядок. Абсурд, но в девяностые годы единственными очагами "культуры" нашего города были рестораны, или, как говорят в народе, кабаки. Библиотеку, клуб, изостудию временно закрыли из-за коммунальных долгов и хронической невыплаты зарплаты работникам. Да что говорить, единственный кинотеатр города и тот не избежал печальной участи закрытия, потому что стал убыточным.

- В Литве тоже долгое время было трудно, - вздохнул отец.

Ольга пожала плечом и чуть криво улыбнулась:

- Я, конечно, не скрою, что и сама не очень рвалась изучать полифонию произведений Баха или изобразительное искусство эпохи Ренессанса, потому что даже не представляла, что они существуют.

- А говоришь о них вполне уверенно, - заметил Витольд.

- Да, но это сейчас. А еще два года назад моим представлением о культуре был лишь телевизор и модные женские журналы. Из глухого угла невежества меня вывел Иван Федорович...

- Сосед? - догадался отец.

- Да, он всю жизнь проработал в министерстве культуры и будни киевского бомонда для него открытая книга. А еще он очень начитанный, отлично разбирается в живописи и обожает театр. Я очень рада, что мы подружились, и Федорович взял меня под свое крыло. Под его руководством я начала читать правильные книги, смотреть классические киноленты, посещать музеи, галереи, театры и т.д. Конечно, за год-два всего не наверстаешь, но я очень стараюсь.

- Похвально, - улыбнулся Витольд.

- Ладно, вот мы и пришли, - Ольга перекрестилась на величественный крест у ступеней костела, и посмотрела на отца.

- Какая красота! - воскликнул Витольд с восторгом.

- Да, здесь очень красиво, а со временем станет еще лучше.

Уже при входе в храм девушка предложила:

- Папа, смотри, людей в костеле немного, до начала вечерней службы несколько часов, поэтому смотри, что тебе интересно, а я подожду в уголке. И можешь не спешить, мне тоже хочется посмотреть, что нового появилось здесь за последние полгода.

Пока отец осматривал костел и молился возле иконостаса, Ольга сидела на боковой скамье, любуясь фресками и витражами, но, почувствовав, что начинает мерзнуть, решила ненадолго выйти на улицу. Идя боковым проходом к двери, девушка вдруг остановилась - ее внимание привлекла небольшая почерневшая от возраста икона в серебристой рамке. Лик Богородицы так странно мигал белым сиянием, что Ольга сразу поняла - перед ней будущая чудотворная икона. Девушка поднялась на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть ее, а потом не удержалась и поцеловала Богородицу через стекло.

- Благодарю тебя, дева Мария, - шепнула девушка. - Ты вернула мне отца и теперь я чувствую себя спокойной и довольной, а главное - готова к новой жизни. - Она горячо прочитала несколько молитв, охваченная странным чувством неожиданного счастья, а потом еще раз поцеловала икону и отправилась на выход.

Обернувшись на пороге храма, чтобы в последний раз осенить себя крестом, Ольга вскрикнула от неожиданности - незаметная раньше икона, сияла на стене, словно яркая звезда.

Три дня с отцом пролетели быстро, потому что полностью были заполнены осмотром выдающихся мест Киева и его красот. Ольга показала Витольду Лавру, Софийский и Владимирские соборы, Подол, Андреевский спуск и много других прекрасных мест столицы Украины. А еще они с отцом много разговаривали, рассказывая друг другу о своей жизни, и хотя девушка старалась быть откровенной, но решила, всё же, промолчать пока о своем необычном таланте, посчитав, что для Витольда это будет уже слишком.

Провожая отца на вокзале, Ольга не удержалась и заплакала, и он, влажно сверкая глазами, сразу прижал ее к себе, поцеловал в волосы и бодро пригрозил:

- Если не прекратишь реветь, я тоже заплачу, и тогда на нас будет таращиться весь вокзал.

- Ну и пусть!

- Не плачь, доченька, ведь мы скоро увидимся. Ты и не заметишь, как быстро пролетит время, - стал уговаривать Ольгу отец. - И не забудь, прямо с завтрашнего дня начинай заниматься загранпаспортом, чтоб, когда я вышлю вызов, ты могла сразу оформить отпуск и купить билеты.

- Хорошо, - хлюпнула носом Ольга. - А ты обещай, как только окажешься дома, позвонить мне.

- Обещаю.

Проходили дни, складываясь в недели. Ольга, оформив заграничный паспорт, готовилась к поездке в Литву, разыскивая в магазинах подарки для новой родни. Девушке хотелось, чтобы каждый приобретенный сувенир нес в себе неповторимый украинский колорит, а еще отражал современную киевскую жизнь, поэтому особенно придирчивой, осматривая очередного "кандидата" в подарок.

Пациенты травматологии, узнав об отъезде любимицы, были расстроены и встревожены, чувствуя себя брошенными на произвол судьбы.

- Такая уж у нас неблагодарная человеческая натура, эгоистичная до крайности, - сочувствовала Ольге напарница Галина. - Твое усердие и самопожертвование воспринимаютсябольными, как должное, а вот желание отдохнуть вызывает обиду.

- На самом деле?

- А вспомни, как в прошлом году перед твоим отпуском вели себя пациенты? Словно капризные дети. Вот и сейчас так же. Или, может, ты их приворожила? - лукаво подмигнула женщина.

Галина, старше Ольги на двадцать лет, хорошо относилась к девушке, но подругами они не были, потому что Ольга с первых дней работы в отделении со всеми держала дистанцию. Своевдовство девушка скрывала, чтобы не вызывать лишних расспросов и ненужного сочувствия, да и вообще старалась быть незаметной, по крайней мере для медперсонала мужского пола.

"Битва за независимость в отдельно взятом отделении, - как охарактеризовал поведение Ольги один из пациентов, от скуки пристально следящий за новенькой, - завершилась полным разгромом вражеских войск".

Девушка тактично и ненавязчиво дала всем понять, что внимание коллег-врачей ей не льстит, не радует и является совершенно лишним. И если большинство с таким мнением согласилась (ведь зачем добиваться колючей красавицы, когда вокруг столько покладистых женщин), то с особо наглыми пришлось воевать пощечинами. Вскоре Ольгу оставили в покое, уважая за характер, и мудро рассудив, что с красавицей приятнее дружить, чем враждовать.

А тем временем новая медсестра все внимание и мастерство сосредоточила на пациентах, которые чувствовали себя на её дежурстве под особым контролем. Это так повлияло на их самоуважение, что они начали требовать к себе такого же отношения и со стороны других медсестер. В травматологии чуть не начался конфликт, ведь новенькую приняли за выскочку. Но шло время, а она и дальше вела себя тихо, не требуя для себя никаких поблажек, и только отношение к работе ее не изменилось.