Серебряная пуля - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский - Страница 32

• Предыдущая
• 32/90
• Следующая

Шаря ощупью по полу руками, журналист подобрал какие-то обрывки. Держа над головой факел, он начал осторожно спускаться. Вот и железная дверь. Языки пламени отбрасывали на осклизлые стены дрожащие тени. Под ногами кто-то пискнул. «Крысы», – понял Осипов и сглотнул слюну. Крыс журналист недолюбливал.

Ага. Вот и поворот. Дверь в мастерскую. Осипов обжег пальцы догоревшим факелом. Бумага кончилась. Он зажег спичку и вошел в мастерскую. Язычок пламени почти не давал света. Вскоре спичка, мигнув, погасла, и Осипов зажег следующую. И тут ему повезло. В неверном свете он заметил, что прямо на верстаке в стеклянной банке стояла почти целая свеча… Становилось веселее.

Затеплив свечу, Осипов вошел в комнату, наполненную муляжами. Осколки разбитого торса продолжали валяться на полу. Так, а что же там в глубине?

Осипов вытащил банку и придвинул свечу, и уже второй раз за сегодняшний день у него упало сердце. Сквозь мутные, покрытые пылью стенки банки на него смотрела человеческая голова. В первую минуту Осипов решил, что это тоже всего-навсего экспонат. Но, присмотревшись, понял, что голова самая настоящая. Обескровленное лицо, совсем серое, словно вываренное. Шея аккуратно отделена от туловища. Один глаз широко открыт, другой прищурен, словно голова пытается подмигнуть ему. Несмотря на все изменения, произошедшие с важнейшей частью тела, нетрудно было определить, что голова некогда принадлежала молодому, не более тридцати лет, мужчине приятной наружности, носившему усы и бакенбарды.

Пытаясь рассмотреть голову повнимательнее, Осипов потянул банку на себя, отчего жидкость внутри качнулась и голова медленно, словно живая, повернулась.

Осипов, затаив дыхание, смотрел на мертвое лицо, пытаясь догадаться, кому оно принадлежало. Судя по пыли, покрывавшей ее, банка с головой стоит тут довольно давно и, быть может, не имеет к физруку никакого отношения. Ведь он же сказал, что экспонаты здесь скапливались десятилетиями. А если все-таки имеет?

Он вспомнил странную коллекцию, которую демонстрировал ему фотограф. Там черепа, а здесь голова. А может быть, рядом есть еще что-то подобное? Однако проводить дальнейшее исследование почему-то не хотелось. Осипов разглядывал отрезанную голову и пытался связать все увиденное сегодня в единое целое. Информация, полученная от таинственного человека, не выходившего из тени, оказалась правдивой. Оснований для подозрений против фотографа и физрука было вполне достаточно. Кто же из них убил Сокольского? А может, все-таки не они? Странные люди, странные увлечения…

Внезапно язычок пламени едва заметно дрогнул, словно в комнате образовался небольшой сквознячок. Осипов заметил это и мгновенно задул свечу, прислушался. Все тихо. Показалось. Он стоял в темноте, не зная, что предпринять дальше. Проще всего было бы отправиться домой, а завтра прийти сюда с милицией и потребовать объяснений. Наиболее правильный и безопасный путь. Спешить особо некуда. Приняв решение, Осипов вновь зажег свечу и направился к выходу.

Стоп! А ведь этот физрук появился час назад совсем неожиданно, словно был где-то рядом. Но где? Возможно, здесь есть еще какие-нибудь помещения, которые тоже бы не мешало посмотреть, раз уж он здесь. Может, удастся найти кое-что пострашнее. О том, что может найтись конкретно, Осипов старался не думать.

Освещая путь свечой, он повернул назад, дошел до двери в мастерскую и остановился, вглядевшись во тьму. Ход, несомненно, имел продолжение и, возможно, вел к новым тайнам. Осипов, поминутно озираясь по сторонам, медленно пошел вперед. Метров через десять он обнаружил новую дверь. Дернул за ручку. Дверь оказалась заперта. Он вновь отправился дальше. Под ногами раздался громкий писк, и Осипов в слабом свете свечи увидел мелькнувшие серые тени. Опять крысы. Почему их здесь так много? Неужели не проводятся дезинфекции?

Туннель тянулся, казалось, в бесконечность. Осипов, по его расчетам, прошел никак не меньше двухсот метров. Новых дверей на пути не попадалось, а вот крыс встречалось все больше. Осипов к ним уже привык и реагировал на встречи вполне спокойно. Наконец бессмысленное путешествие неведомо куда надоело, и, в сердцах плюнув на очередную хвостатую тварь, журналист повернул назад. Несколько мгновений он постоял перед закрытой комнатой. «Ничего, завтра разберемся, что здесь такое творится», – успокоил себя Осипов и пошел назад.

Вот он и перед выходом. Осипов толкнул дверь, но она почему-то не поддавалась. Он повернул щеколды. В чем дело? Он вплотную поднес свечку к двери и стал внимательно ее исследовать. Посередине, сквозь массивные петли, проходил металлический шкворень толщиной с детскую руку и уходил в стену. Осипов подергал шкворень, то тот даже не пошевелился.

Так! Его заперли! Этого только не хватало. Кто мог это сделать? Несомненно, физрук. Мерзавец! Видимо, он вернулся, почувствовал запах жженой бумаги и понял, что в школе не один. Неужели придется провести ночь в обществе крыс и отрезанной головы?

– Эй!!! – заорал он и ударил ногой в стальную дверь. – Открывай, скотина! Твои шутки заходят слишком далеко. Открывай, кому сказал!

Прислушался. Молчание.

Осипов побежал в мастерскую, схватил с верстака молоток и начал стучать им что было сил. Грохот стоял неимоверный. Но результат оставался прежним. Он попробовал колотить по металлическому шкворню, но тут вряд ли помогла бы и кувалда. Дверь была сработана на совесть. Придется ночевать здесь, понял Осипов и побрел в мастерскую, намереваясь устроиться на верстаке. Он задул свечу, потому что уже прекрасно ориентировался в темноте… Ладно, гад! Завтра он ему покажет!

А в это самое время «гад» – преподаватель физического воспитания Борис Владимирович Шляхтин – стоял по ту сторону запертой двери и ждал. Грохот, производимый молотком, и выкрики придурковатого журналиста оставили его совершенно спокойным. Сколько он может так стучать? Полчаса, ну час… А потом все равно угомонится, и тогда…

Шляхтин четко представлял, как он будет действовать потом. Отопрет дверь без всякого шума. Механизм отлично смазан. Так же без шума войдет в мастерскую. Ублюдка – кастетом по голове. Конечно, не насмерть. Пока… Хорошо, если бы он спал… Ну а если не спит, тоже не беда. Журналист довольно тщедушен. К тому же фактор внезапности. Одним словом, уделает. Потом небольшой допросик. Кто сообщил про него? Что этот недоносок знает? При чем тут Валентин Сокольский? Допрос, конечно, будет с пристрастием. По всем правилам. Возможно, придется применить третью степень. Ну что ж… От него все равно нужно избавиться… Хотя личность известная. Будут искать. Ну и пусть ищут. К тому времени от него вряд ли что останется. В ванну с кислотой, и концы, что называется, в воду, вернее, в канализацию. Вообще кислота достаточно перспективна. К сожалению, у него раньше ее было слишком мало. Но теперь… В школе ремонт. Директор не смотря подмахивает накладные на разные строительные материалы. Так у него появились две бочки кислоты. Отличная штука. Интересно смотреть, как в ней растворяются живые организмы. Прежде это были все те же крысы. А вот человек ни разу. Но теперь он проведет исследования. Весьма полезные исследования… Сколько нужно времени для полного растворения тела, как влияет концентрация раствора? Все это весьма любопытно. А крысы?.. Мелочь! Хотя ученые всегда сначала экспериментируют на крысах. Возни, правда, с этой кислотой много. Можно отравиться парами. Но у него есть респиратор. Вполне проверенный. Кислота надежна и стерильна. Раньше он сбрасывал экспериментируемых в сухой колодец. Он нашел его, разгуливая по этим катакомбам. Школа построена на месте какой-то старой барской усадьбы, и школьное бомбоубежище сообщается с ее древними подвалами. В них-то и обнаружен колодец. Достаточно глубокий. Вход в подземелье он надежно замаскировал, ни один легавый не отыщет. Вот только крысы. Развел на свою голову. Сколько ни сыпал известь… А кислота не подведет. Растворяет без остатка. Надежная вещь, если соблюдать технику безопасности. Впрочем, тут все в порядке. Резиновый фартук, перчатки… Ладно, довольно рассуждать, пора действовать.

• Предыдущая
• 32/90
• Следующая