Мир вне закона - Новак Илья - Страница 52
- Предыдущая
- 52/70
- Следующая
– Стопроцентный, абсолютный, всеобъемлющий трибунал. Или штраф – сорок мерок.
Стурласана схватился за свои кучерявые волосы.
– Шайтан, сорок мерок! Час от часу не легче! Но ведь это цена двух красивых наложниц… или… или… наложницы и молодого раба, – заключил он упавшим голосом.
– Верно, верно. Так что предпочтешь?
– Штраф, конечно.
– Ага! А как думаешь отдавать? Деньгами, натурой?
– Вообще-то я сейчас немного поиздержался…
Капитан вновь пригрозил пальцем, на этот раз лукаво:
– Позволял себе излишества в последнее время? Сладкий виноград, халва, шербет, рахат-лукум с инжиром… Иногда мужчина должен гульнуть. Я не осуждаю тебя, Стурласана, но заплатить штраф следует сейчас.
– У меня есть только эти двое… Как насчет них?
Капитан с неподдельным удивлением воззрился на нас.
– Вот оно как… Я и не думал в подобном аспекте…
– Неужели?
– Ужели. Впрочем, шайтан с тобой, они подойдут.
Стурласана расстроенно махнул рукой.
– Да, теперь я понимаю, почему именно ты, а не, скажем, я, сделал быструю карьеру и стал капитаном, имея всего лишь педагогическое образование. Забирай…
– Взять их! – приказал капитан.
Четверо, бряцая кривыми саблями, схватили нас.
– Но они станут собственностью солнцеподобного эмира? – уточнил Стурласана.
– А как же. Ясное дело, станут, – подтвердил капитан и добавил, обращаясь к остальным: – Этого – обыскать, заковать, в трюм. Эту – не обыскивать, не заковывать, ко мне в каюту.
Что-то тут не так, решил я. Советы Советчика часто были не ко времени либо просто непонятны, но он никогда не советовал что-нибудь, что привело бы лишь к ухудшению ситуации. Если со Стурласаной я бы еще, возможно, кое-как справился бы – да и то вряд ли, – то сейчас… Что же тогда Советчик имел в виду? Чего я не сделал?
Тут они принялись обшаривать меня, и я испугался, что сейчас обнаружится КРЭН. Признают они в нем энергонакопитель или примут просто за драгоценный камень, не важно. Главное, кристаллу так или иначе суждено стать «собственностью солнцеподобного эмира», а это никак не входило в мои планы. Когда до включения дефзонда осталось меньше часа, лишиться КРЭНа равносильно самоубийству.
Брыкавшуюся и царапавшуюся Лату уже поволокли куда-то, надо полагать в каюту капитана, и тогда на меня вдруг снизошло. Я закричал:
– Эй, капитан! Я могу сообщить тебе кое-что очень ценное!
Цветастый, уже успевший отойти, поворотился на пятках и заметил:
– А этот раб, гляди-ка, говорит. Что ты хочешь сообщить мне?
– Сведения стратегической важности.
– Ух ты! С детства обожаю выслушивать сведения стратегической важности. Ну, давай, сообщай…
– В обмен на мою и вот ее свободу.
– Я не торгуюсь. Да и с какой стати мне торговаться с рабом?
– С той стати, что эти сведения важны для солнцеподобного эмира и всего Кидара.
– Все, что ты знаешь, из тебя вытрясут пытками.
– Может быть, но я вообще-то крепкий. И нервы у меня будь здоров. Так что уйдет куча времени, а мои сведения для тебя важно знать прямо сейчас.
– Хорошо, говори.
– Сначала пообещай, что отпустишь нас.
– Отпущу, если скажешь что-то ценное.
– Э нет, так не пойдет. Вдруг ты потом заявишь, что это гроша ломаного не стоит, даже если сообщение будет важным?
– Капитан эмирского флота – образец порядочности и честности, – поведал он. – Кроме того, вдруг я дам слово, а ты потом сообщишь, что у Свена Гленсуса вчера вечером на стратегическом месте вылез чирей? Оно-то, может быть, будет правдой, но на хрена мне такая правда нужна?
Я смирился.
– Ну ладно, я тебе первый расскажу, но только в присутствии этих людей ты дашь слово, что, если новость окажется важной, действительно важной, нас отпустят.
Четверо, утаскивавшие Лату, остановились, с интересом прислушиваясь, и капитан торжественно произнес:
– Даю клятву!
– Так вот, Свен Гленсус знает, что войска Кидара приближаются к Хоксусу на горбатых животных, которые быстро ходят и мало пьют, знает их приблизительную численность… войск то есть, а не животных… и знает, когда именно они окажутся здесь.
– Чего? – сказал капитан.
– Я говорю, Свен…
– Понял! – перебил он. – Ничего особо удивительного в том нет, но это, конечно, чревато… А откуда он это знает?
– Его шпион с этого дирижабля донес ему.
Стурласана вздрогнул и переступил с ноги на ногу.
– Шпион в наших рядах? – Капитан нервно оглянулся. – Но как ты узнал о нем?
– Я случайно услышал их разговор в Зеленом замке. И шпика видел. Он сейчас здесь. Если я укажу его, ты нас отпустишь?
– Клянусь честью мамы, третьей наложницы в гареме светлейшего эмира! – заверил меня капитан.
Гигант, что-то насвистывая, начал поспешно удаляться.
– Вы слышали? – обратился я к четверке в шароварах. – Капитан поклялся. Вот он!.. – Я ткнул пальцем в то место, где только что находился Стурласана. Его там уже не было, а откуда-то слева доносилось быстрое шлепанье босых пяток по палубе.
– Взять шпиона! – заорал капитан.
Четверо отпустили Лату и бросились за кучерявым гигантом.
Понятия не имею, куда собирался убежать Стурласана с летящего дирижабля, но они вдоволь набегались за ним по палубе, а когда наконец поймали, уже успело рассвести, над далеким горизонтом показался розовый краешек солнца. Только теперь я заметил, что над отверстием в крыше одной из надстроек поднимается черный дым, похожий на тот, что выходил из труб недавно появившихся в Ливии паровозов. Наверное, внутри находился мотор, который приводил в движение винт, а тот уж в свою очередь двигал дирижабль.
– Хорошо еще, что о готовящейся огневой атаке были осведомлены только отдельные члены экипажа да несколько старших офицеров, – разорялся капитан, прохаживаясь передо мной и Латой. – А если бы Свен Гленсус узнал о ней? На корабль напали бы, меня бы арестовали, может быть, ранили при аресте, нанесли увечья. Пророк светел, меня бы, может, даже пытали! Зная сволочной характер Его Боссовства, я теперь вообще удивляюсь, как это он отпустил нас после того, как услышал о приближении армии.
– Как насчет клятвы, капитан? – напомнил я.
Он остановился и окинул нас долгим взглядом.
– Так, теперь вы двое. Что я там обещал в обмен на твою стра-те-ги-чес-кую информацию?
– Что отпустите нас, – подсказала Лата.
– Отпущу?
– Поклялись.
– Hy ели поклялся?
– Точно.
– Обоих?
– Вот-вот.
– Ну хорошо, ты, парень, действительно поведал мне кое-что важное, но почему я должен отпускать и эту девицу?
– Только вдвоем, – решительно сказал я. – Такая была твоя клятва.
– Зачем она тебе? Девица, я имею в виду. Только обуза. Давай… как тебя зовут?
– Уиш Салоник, – представился я.
– Серьезно? Хорошее имя. Давай, Уиш, я отпущу тебя одного.
– Нет, капитан, клятва есть клятва.
– Да? Может быть. Клятва, как ты точно подметил, это действительно именно клятва, а не жатва или какая-нибудь там блятва… Эх-х-х! – вздохнул он. – Тяжела жизнь военного. Особенно, когда ты на ответственном посту. Самоотдача… Дисциплина… Постоянный самоконтроль… Отказываешь себе в предметах первой необходимости – в халве, шербете, женщинах, понимаешь… Пророк светел, женщин не видишь иногда буквально часами! Это ли не пытка? Слушай, лапушка, – обратился он непосредственно к Лате, – что ты слышала о великих целях освободительной армии нашего солнцеподобного эмира?
– Ничего, – буркнула Лата.
– Во! – обрадовался капитан. – Уиш – отличное имя у тебя! – куда тебе спешить? Может, ты голоден? Может, пить хочешь? Я прикажу подать перебродившего виноградного сока и халвы с изюмом. А сам пока растолкую твоей спутнице насчет освободительной миссии несгибаемого кидарского воина, которая заключается в поголовном превращении всех жителей Хоксуса в рабов, а также насчет недремлющего ока светлейшего эмира, величайшего, кстати, из эмиров Ссылки, тем более что других эмиров в этой реальности, как ни крути, нет, и освященная веками здоровая конкуренция в этом вопросе отсутствует…
- Предыдущая
- 52/70
- Следующая
