Здесь обитают чудовища - Нортон Андрэ - Страница 30

• Предыдущая
• 30/51
• Следующая

В свете костров ярко блестели брошенные кинжалы – но были для него так же недосягаемы, как если бы находились в его родном мире.

Тут сверху донесся какой-то звук, и Ник задрал голову, пытаясь увидеть, что там такое. Уж не летающее ли чудовище?

Что-то лишь мелькнуло перед глазами, но Ник был уверен, что не ошибся. В том направлении, куда ушли бродяги, пронеслась летающая тарелка.

Не для того ли предназначался этот зов, чтобы скрывающиеся в зарослях покинули свое убежище и вышли на открытое пространство, где их легко переловить?

Те чудища – бродяги, похоже, могли их опознать, Ник вспомнил, что монах называл имя существа с совиной головой, – какое они имеют отношение к летающим тарелкам? Впрочем, их могли использовать, чтобы обезоружить и сломить намеченные жертвы.

Но если охотники захватят бродяг, то узнают о Нике! Возможно, уже знают и полагают, что Ник никуда не денется. Бежать отсюда, во что бы то ни стало бежать! В эту минуту летающие охотники казались страшнее любого из чудовищ, которых Ник видел сегодня на поляне, – чудовища могут быть иллюзиями, а тарелки уж точно настоящие.

Бежать, но каким образом? Кинжалы… У него не больше шансов до них дотянуться, чем позвать на помощь Страуда, Крокера или викария. Или встретиться с Герольдом.

Герольд!

Ник сосредоточился, вспоминая, каким увидел Герольда, выбравшись из пещеры, ясно представил себе его сверкающий камзол. Страх понемногу улегся. Волны зла, нахлынувшие с темнотой, рассеялись, и Ник почувствовал на влажном от пота лице свежее, ароматное дыхание леса.

Да, но летающая тарелка! Освободиться прежде, чем ее экипаж окажется здесь! Ник был слишком измучен, чтобы бороться с путами, которые затягивались все туже при каждом движении, руки и ноги стали пугающе бесчувственными.

Герольд… Вместо того, чтобы думать, как спастись, Ник продолжал вспоминать – и Авалон стоял перед его внутренним взором.

– Авалон!

Что побудило его произнести это имя? Лошадь вздернула голову, заржала, и ей отозвался мул. Животные перестали щипать траву и стояли, глядя на дерево, к которому был привязан Ник.

Затем появился он!

Еще один призрак? Если так, то выглядел он чрезвычайно реально.

– Авалон? – Ник произнес это как вопрос. Захочет ли Герольд его спасти? Или оставит на милость летающих охотников, раз Ник не принял его предложение?

– Я Авалон, – услышал он в ответ.

– Вы можете… вы меня освободите? – Ник перешел сразу к делу. Пусть Герольд скажет «да» или «нет», и покончим с этим.

– Каждый должен освободить себя сам. Свобода возможна для всех, но ты должен сделать выбор сам.

– Но… я не могу пошевелиться… даже чтобы взять это ваше бесценное яблоко, если захочу!

Как и прежде, лицо Герольда ничего не выражало; вокруг него разливалось сияние.

– Существует три вида свободы. – Авалон не извлек яблоко. – Есть свобода тела, есть свобода мысли, и есть свобода духа. Дабы стать воистину свободным, человек должен обрести все три…

У Ника в душе закипел гнев. Сейчас время – его злейший враг, и он вовсе не желал тратить его на философские споры.

– Мне от этого не легче.

– Свобода – в тебе самом, – отвечал Авалон, – равно как и во всех живых существах…

Он чуть повернулся и перевел невозмутимый взгляд с Ника на лошадь и мула. За время, что он на них смотрел, Ник успел несколько раз вздохнуть. Затем животные замотали головами с такой энергией, которую до сих пор эти заморенные существа ни разу не проявляли.

Они подошли к зарослям кустарника, сунули глубоко в листву морды и принялись с какой-то явно разумной целью поворачивать головы и выгибать шеи. Веревки с кусочками металла, которые латники намотали им на шеи, зацепились за ветки. Затем каждый из них наклонил голову, дернулся назад – веревки соскользнули и остались висеть на кустах.

Освобожденные лошадь и мул тотчас же подошли к Герольду и склонили перед ним головы. Он протянул руку к сбруям, но не коснулся – упряжи упали на землю, освободив животных от всего, чем их опутал человек.

Однако они по-прежнему стояли и глядели на Герольда, а он на них – словно вели безмолвную беседу. Потом лошадь негромко заржала, мул заревел. Они развернулись и потрусили во тьму.

– Если вы в состоянии освободить их, – запальчиво проговорил Ник, – то можете то же самое сделать и для меня.

– Свобода в твоих руках, лишь ты сам можешь ее обрести.

Ник понял, что Герольд говорит это с какой-то целью, а не из желания ему досадить. Лошадь и мул избавились от своих «оков», но все попытки Ника только вконец обессилили его. Ему не освободиться без посторонней помощи – это просто невозможно.

– Как? – спросил он.

Ответа не последовало.

– Вы же объяснили животным! – сердито настаивал Ник.

Герольд хранил молчание.

Свобода, которую лишь он сам может обрести? Возможно, из-за того, что он не принял золотого яблока, Герольд не может или не желает ему помочь чем-либо еще, кроме этого туманного утверждения? Ник оперся на ствол дерева и постарался спокойно подумать. Несомненно, способ есть. Вряд ли Авалон по какой-то неясной причине нарочно его мучает. А если такой способ есть, то у него должно хватить воли, терпения и ума, чтобы его найти.

Тщетные попытки вырваться ничего не дали. Лежащие на земле кинжалы – вот мука! – он видел, но достать не мог.

Итак – что же остается?

Тело было не свободно. Свобода мысли, свобода духа – может ли он воспользоваться ими? Телепатия… Предвидение… Человеческий мозг таит в себе различные силы… Паранормальные способности. Но подобным даром обладают немногие, и Ник к их числу не принадлежит.

Кинжалы… он их видит… свобода мысли…

Авалон ждал. Он больше ничем не поможет. Ник был уверен, что остается рассчитывать только на себя, на свою волю и силы.

Кинжалы… как-то их использовать…

С величайшим напряжением Ник вглядывался в тот, что лежал всех ближе,

– тонкий клинок, который выронила женщина. Нож… веревка… они соприкасаются… и он свободен.

Нож… веревка… Не думать ни о чем ином, только об этом узком, отливающем красным в свете угасающего пламени, лезвии, о веревках, стягивающих тело. Нож… веревка….

По лицу катились капли пота. У Ника было странное чувство, будто какая-то его часть пытается оторваться от тела. Часть… словно рука… пытается освободиться. Если он не может сдвинуть кинжал с места силой своего желания… что там насчет руки?

Ник переменил тактику. Кисть… рука… свободная… дотягивается до освещенной площадки. В некоторых случаях тело повинуется приказам мысли, удастся ли сейчас? В воздухе появилось нечто смутное, призрачное: коснулось кинжала. Так, значит, железо этому не помеха! Ник сосредоточился. Кисть, пять пальцев… отведенный большой палец и еще четыре, которые сомкнулись вокруг рукоятки. Вот он, сероватый призрак… стиснувший кинжал.

У него была кисть, но ее нужно присоединить к руке, иначе все теряет смысл. Рука… он представлял себе запястье, затем руку до локтя, до плеча. Снова образовалось нечто туманное и призрачное. Оно слилось с кистью, а другим концом касалось его плеча…

Ну же!

Никогда прежде какие-либо действия не давались ему таким напряжением воли. Длинная-предлинная призрачная «рука» начала стягиваться. Он должен удержать ее – должен!

Ник прерывисто дышал. К себе, тянуть к себе – он должен подтащить кинжал!

Лезвие уже уползло из освещенного круга, перемещаясь по земле короткими рывками, словно энергия Ника то приливала, то убывала. Но лезвие приближалось! Ник не чувствовал радости – только необходимость держать и тащить.

Теперь кинжал у его ног, длинная призрачная рука провисла и упала на землю кольцами, как ослабленная веревка. Ник был чуть жив – тяжелой черной пеленой на него навалилась усталость, какой он не испытывал никогда в жизни. Если поддаться ей, он пропал.

Кинжал должен подняться! Поникший призрак уплотнился, кольца слились в более толстую, отчетливо видимую колонну, на конце которой была сжимавшая кинжал кисть. Вверх! Ник обратился в одно-единственное страстное желание.

• Предыдущая
• 30/51
• Следующая