Избранные сочинения в 9 томах. Том 2: Следопыт; Пионеры - Купер Джеймс Фенимор - Страница 35
- Предыдущая
- 35/227
- Следующая
— Так почему бы вам не поручить «Резвый» ему вместо Джаспера? Вашему шурину будет не безынтересно прокатиться по озеру, и вам не нужно будет с ним расставаться.
— Я как раз хотел просить разрешения у вашей чести взять его с собой, но только волонтером. Джасперу будет очень обидно, если мы без всякой причины снимем его с командования, а братец Кэп до того презирает пресную воду, что вряд ли захочет быть у нас за капитана.
— Ну что ж, сержант, оставляю все это на ваше усмотрение. Пусть куттер поведет Пресная Вода. Вы и Следопыта с собой берете?
— Если ваша честь не возражает. Там хватит дела обоим проводникам — и белому и индейцу.
— Пожалуй, вы правы. Итак, сержант, желаю вам удачи. И помните: когда оставите позицию, сройте тан все укрепления. К этому времени пост уже будет нам без надобности, если только мы не просчитались во всех наших планах. Слишком это опасная позиция, чтобы без нужды за нее держаться. А теперь можете идти.
Сержант отдал честь, лихо повернулся на каблуках и уже притворил за собой дверь, когда майор позвал его обратно:
— Да, вот еще что, совсем из головы вылетело: младшие офицеры просили меня устроить состязание в стрельбе, и я назначил его на завтра. «Допускаются все желающие, победителям будут розданы призы, — продолжал майор, уже читая по бумаге, — порошница, оправленная в серебро, и такая же кожаная фляжка, а также шелковый женский капор. Последний даст возможность победителю проявить галантность, преподнеся его своей дане сердца».
— Что ж, очень приятно, ваша честь, особливо для того, кто окажется победителем. А можно Следопыту участвовать?
— Как же мы можем запретить ему, если он сам вызовется! За последнее время я не вижу его на наших соревнованиях. Очевидно, он не находит здесь достойных соперников.
— В том-то и дело, майор Дункан. Следопыт честный малый, он знает, что во всей округе ни один стрелок за ним не угонится, и не хочет портить молодым людям удовольствие. По-моему, пусть он решает. Положимся на его деликатность, ваша честь. Я не знаю человека более совестливого.
— В данном случае придётся, сержант; время покажет, насколько он совестлив в других отношениях. Доброй вам ночи, Дунхем!
И сержант ушел, предоставив Дункана Лунди собственным размышлениям. Эти мысли были, видимо, отнюдь не неприятного свойства, о чем говорила улыбка, то и дело набегавшая на его лицо, которое обычно носило отпечаток угрюмой серьезности. Не прошло и получаса, как послышался стук в дверь. Майор сказал: «Войдите!» — и на пороге показался человек средних лет, в офицерском мундире, имевшем, однако, изрядно поношенный вид. Это и был Мюр, занимавший мысли майора.
— Я пришел, сэр, по вашему приказанию, узнать свою участь, — сказал квартирмейстер, выговаривая слова с резким шотландским акцентом и садясь на предложенный стул. — Представьте, майор, приезд этой девушки вызвал в гарнизоне не меньший переполох, чем появление французов под Тайем. Я еще не видел такой сокрушительной победы, одержанной за столь короткое время.
— Уж не вздумаете ли вы уверить меня, Дэйви, что ваше юное бесхитростное сердце после семидневного знакомства запылало огнем? На сей раз, сэр, вы превзошли самого себя. Это напоминает мне пресловутый шотландский эпизод из вашей биографии, когда пожар, занявшийся в вашем сердце, произвел в нем такие опустошения, что юным девам нетрудно было убедиться, чего стоит заключенное в нем горючее.
— Вы все шутите, майор Дункан! Вы, кажется, будете шутить, даже когда неприятель появится у ворот. Ну что дурного в том, если молодые люди предаются влечению сердца?
— Вы так часто предавались ему, Дэйви, что это, должно быть, утратило для вас прелесть новизны. Если считать тот неофициальный случай в Шотландии, когда вы были еще юношей, вы уже четыре раза познали прелести брака.
— Три раза, майор! Четвертый мне только предстоит.
Я еще не выполнил всей программы — нет, нет, всего лишь три раза!
— Очевидно, Дэйви, вы опускаете тот случай, когда дело у вас обошлось без церковного благословения?
— А чего ради я буду считать его, майор? Даже суд отказался признать этот брак, чего же вам еще надо? Известная вам женщина воспользовалась моей влюбчивостью, этой прискорбной слабостью моей натуры, и навязала мне контракт, впоследствии признанный незаконным.
— Помнится, не все смотрели так — была и другая точка зрения.
— На любое дело можно посмотреть и так и этак, дорогой майор! Бедная женщина умерла, не оставив потомства, и, значит, вопрос исчерпан. Но особенно не повезло мне во втором браке — я называю его вторым из уважения к вам, майор, исходя из сугубо условного предположения, что мой первый брак был браком. Но, будь он первым или вторым, особенно не повезло мне с Дженни Грейм — она умерла на пятом году нашего супружества, тоже не оставив потомства. Жила бы Дженни до сих пор, я не женился бы вторично, уверяю вас!
— Но она умерла, и ты женился еще два раза, а теперь не прочь жениться и в третий.
— Против правды трудно спорить, и я всегда готов ее признать. Но я вижу, Лунди, ты в такой прекрасный вечер несколько в мрачном настроении.
— Не то чтобы в мрачном, Мюр, но меня одолевают грустные мысли. Почему-то мне вспомнилось детство, когда я, помещичий сынок, и ты, сынок пастора, носились вместе по нашим родным холмам — два счастливых, беспечных мальчика, не заглядывавших в далекое будущее. А потом я задумался об этом будущем, оно оказалось не столь уж приятным.
— Уж тебе-то, Лунди, грех жаловаться! Ты дослужился до майора, а вскоре получишь и чин подполковника, если верить слухам; я же недалеко ушел от первого чина, который купил мне твой почтенный родитель, — какой-то жалкий квартирмейстер!
— А твои четыре жены?..
— Три, Лунди, всего-навсего три законные жены, если верить нашим нелицемерным и нелицеприятным законам!
— Ну, пускай будет три. А ведь ты знаешь, Дэйви, — продолжал майор, незаметно для себя переходя на диалект своей юности, как это часто бывает с шотландцами, стоит лишь им заговорить о предмете, особенно близком их сердцу, — ты знаешь, Дэйви, мой выбор давно уже сделан, и знаешь, с какой безнадежной тоской я жду счастливого часа, когда смогу назвать любимую женщину своей, тогда как за это время ты, не имея ни имени, ни состояния, ни заслуг, — сколько-нибудь серьезных заслуг, разумеется…
— Полегче, Лунди, не увлекайся, дружище, в жилах Мюров течет благородная кровь!
— Пусть так, Мюр, — но, не имея за душой ничего, кроме благородной крови, ты был четыре раза женат. Что ни говори, старый друг, а по части семейного счастья я оказался пасынком судьбы!
— А кто же из нас в конце концов в выигрыше, майор, говоря начистоту, как это водилось у нас, когда мы были детьми.
— Мне нечего скрывать. Мои надежды все больше отодвигаются в туманную даль, тогда как ты…
— … так же далек от их свершения, клянусь честью, майор Дункан! Каждый новый опыт, на который я возлагал надежды, не приносил мне ничего, кроме разочарований. Таков удел человеческий! Ах, Лунди, жизнь — это суета сует, и ничего нет суетнее брака.
— А все же ты готов в пятый раз сунуть голову в петлю?
— Всего-навсего в четвертый, майор Дункан, — заявил квартирмейстер внушительно и тут же, засияв мальчишеским восторгом, продолжал: — А Мэйбл Дунхем так прелестна! Наши шотландские девы милы, но их не сравнишь со здешними красотками.
— Вспомни свой офицерский чин и благородную кровь, Дэйви! Кажется, все твои четыре жены…
— Прошу тебя, Лунди, не путайся в таблице умножения! Трижды одна — это три, а не четыре!
— Ладно — все три твои жены, сколько я помню, были девушки благородные, из почтенных семейств.
— Совершенно верно, майор, из почтенных семейств, с прекрасными связями.
— Что до четвертой, дочери нашего садовника, тут был явный мезальянс. Так разве ты не боишься, что женитьба на дочери унтер-офицера, да еще твоего сослуживца, плохо отзовется на твоем положении в полку?
- Предыдущая
- 35/227
- Следующая
