Грань будущего - Сакурадзака Хироси - Страница 36
- Предыдущая
- 36/44
- Следующая
Но каким бы чудесным ни был вид, просыпаться здесь – то еще удовольствие, если только вы не горный козел или решительно настроенный отшельник, любящий высоту. Или же Ёнабару. Я слышал, будто у него есть тайное убежище здесь, этажом выше тех, на которые разрешалось подниматься офицерам. «Гнездышко для голубков», – как мы говорили.
Скорее уж орлиное гнездо.
Смотря на океан, я разглядел мягко изгибающийся горизонт. Побережье Утибо смутно виднелось в утреннем тумане. Треугольнички волн поднимались, превращались в пену и снова рассеивались в море. За этими водами лежал остров, который мимики, так сказать, сделали своим местом нереста. На мгновение мне показалось, будто в волнах прибоя мелькнула мутно-зеленая полоса. Я моргнул. Нет, это просто лучи солнца, играющие на поверхности.
– Ты хорошо спал сегодня ночью. – Рита вошла из другой комнаты и встала надо мной.
Я медленно поднял голову с выложенного плиткой пола.
– Такое чувство, словно прошло много лет.
– Лет?
– С тех пор как мне удавалось нормально поспать ночью. Я уже и забыл, как это здорово.
– Безумный разговор о временных петлях.
– Ну, тебе виднее.
Рита легко взмахнула рукой, выражая сочувствие.
Я ни разу не видел нашу спасительницу, Стальную Суку, такой расслабленной и отдохнувшей, как сегодня утром. Выражение ее глаз казалось мягче при утреннем свете, а на солнце тусклые волосы засияли оранжевым. Она смотрела на меня так, словно я был бродячим щенком, последовавшим за ней домой. Безмятежна, как буддийский монах. И прекрасна.
В комнате стало слишком светло, и я прищурился. Солнечные лучи слепили глаза.
– Чем это пахнет?
Комнату наполнила странная вонь, смешавшаяся с чистым воздухом, поступающим через фильтр. Не то чтобы запах был совсем уж отвратительным, но и приятным я бы его не назвал. Слишком едкий для еды, слишком насыщенный для парфюма. Честно говоря, я понятия не имел, чем это вообще воняло.
– Я всего лишь пакет открыла. У тебя острый нюх.
– На тренировках нас учили остерегаться любых необычных запахов, поскольку они могут означать проблемы с фильтром Доспехов… хотя, конечно, сейчас-то я не в Доспехе.
– Никогда не встречала раньше человека, который может принять запах еды за химическое оружие, – вздохнула Рита. – Тебе не нравится?
– Я бы так не сказал… Просто он очень… странный.
– Где твои манеры? Разве так нужно благодарить за то, что я собираюсь приготовить нам обоим утренний кофе?
– Так это… кофе?
– Так точно.
– Ты ведь не пытаешься мне отомстить этим за умэбоси, верно?
– Нет, так пахнут обжаренные кофейные зерна, собранные с настоящих кофейных деревьев. Ты раньше такого не пробовал?
– Я каждый день пью чашку искусственных помоев.
– Подожди, пока я настоящий заварю. Ты еще толком ничего не почувствовал.
Я даже не знал, где в современном мире можно было достать натуральные кофейные зерна. То есть я, конечно, подозревал, что кофе существует, но не думал, что у кого-то до сих пор сохранилась привычка его пить.
Помои, которые сейчас выдавались за кофе, делались из плодов, выращенных в лабораториях, с искусственными добавками, придававшими им нужный вкус и запах. Но у заменителей он не был таким же резким и насыщенным, как у зерен, которые сейчас собиралась смолоть Рита, он не пробирался в ноздри, не проникал через дыхательные пути в самые легкие. Думаю, с некоторой натяжкой можно сказать, что аромат искусственного кофе хотя бы приблизительно похож на натуральный, но разница между этими двумя запахами примерно такая же, как между десятимиллиметровым патрончиком и стодвадцатимиллиметровым танковым снарядом.
– Он, наверное, стоит кучу денег, – заметил я.
– Я же говорила тебе, мы были на фронте в Северной Африке, пока нас не перевели сюда. Это подарок одной из деревень, которые мы освободили.
– Неслабый подарочек.
– Быть королевой не так уж плохо, знаешь ли.
На стеклянном столе расположилась ручная кофейная мельница. Занятное приспособление с уникальной формой – я видел как-то раз такую же в антикварном магазине. Рядом с ней лежала керамическая воронка, накрытая тканью в коричневых пятнах. Наверное, туда полагалось насыпать смолотые кофейные зерна и затем сверху лить воду.
Армейская портативная газовая плитка и тяжелая сковородка торжественно возвышались в центре стола. В сковородке шумно булькала прозрачная жидкость. Поблизости стояли две кружки, одна треснувшая, с облупившейся краской, вторая – совершенно новая. На самом краешке притулился пластиковый пакет с многоразовой застежкой, наполненный темно-коричневыми кофейными зернами.
Судя по всему, у Риты было не так уж много личных вещей. Почти никакого багажа, не считая полупрозрачного мешка, лежащего на полу у стола, – больше всего он походил на боксерскую грушу. Приспособлений для варки кофе в нем уже не было, и он обвис, почти пустой. Солдатам, которые в любой момент должны быть готовы к внезапному выезду в самые отдаленные уголки планеты, нельзя возить с собой много багажа, но даже по этим стандартам Валькирия путешествовала налегке. И тот факт, что одной из немногих вещей, которые можно было взять в дорогу, оказалась ручная кофейная мельница, только лишний раз убедил меня в том, что Рита довольно странная.
– Можешь подождать в постели, если хочешь.
– Я лучше посмотрю, – отозвался я. – Это интересно.
– Тогда я, пожалуй, начну молоть.
Рита взялась за ручку мельницы и принялась ее вертеть. Комнату заполнил отвратительный скрежет, стеклянный столик задрожал. Короткие кудряшки Риты тоже зашевелились.
– Когда война закончится, я угощу тебя лучшим зеленым чаем, какой только можно раздобыть – в благодарность за кофе.
– Я думала, зеленый чай привозят из Китая.
– Может, он родом из Китая, но до совершенства его довели именно здесь. Прошло очень много лет, прежде чем его разрешили экспортировать. Решить бы только, какой сорт нам взять…
– И его подают бесплатно в ресторанах?
– Точно.
– После войны…
Мне показалось, ее голос был наполнен грустью.
– Эй, война рано или поздно закончится. Я в этом не сомневаюсь. Мы с тобой об этом позаботимся.
– Ты прав. Уверена, ты справишься. – Рита высыпала получившийся порошок на ткань, накрывающую воронку. – Сначала их надо подержать над паром.
– Да?
– Вкус становится совсем другим. Этому меня когда-то научил старый друг. Не знаю, почему так происходит, но он был прав.
Она смочила только что смолотые зерна небольшим количеством воды, чуть-чуть не доведенной до кипения. Там, где вода попала на порошок, с шипением выступили пузырьки кремового цвета. От стола начал разноситься потрясающий аромат, в который вплетались горькие, сладкие и кисловатые нотки.
– Запах по-прежнему кажется тебе странным?
– Чудесный запах.
Рита осторожно, по кругу, продолжила лить воду. Капля за каплей сверкающая коричневая жидкость стала заполнять стальную кружку, стоявшую под воронкой.
Тонкая ниточка пара начала виться над кружкой, когда внезапно раздался оглушительный грохот, проникший даже через толстые стены и взрыво-стойкое стекло Небесной Гостиной. Плитка вздрогнула. Мы с Ритой не удержались на ногах и оказались на полу. Наши взгляды встретились.
Не было звона разбитого стекла, только резкий, громкий хлопок, словно кто-то бросил на пол толстую телефонную книгу. По оконным стеклам паутинкой зазмеились тонкие трещины; в центре получившейся сетки торчало копье песочного цвета. Темно-фиолетовый жидкий кристалл сочился из надломов и капал на пол.
По всей базе запоздало взвыли сирены. За окном от земли повалил дым – из трех разных мест. Вода близ побережья стала молочно-зеленого цвета.
– Это что… нападение? – Мой голос дрожал. Наверное, дрожало и тело. Во всех ста пятидесяти девяти петлях неожиданного нападения не было ни разу. Битва должна была начаться после нашей высадки на острове Котоюси.
- Предыдущая
- 36/44
- Следующая
