Билет куда угодно - Найт Дэймон - Страница 75

Лен с Мойрой обменялись взглядами. Взгляд Мойры был как-то уж чересчур вкрадчив.

Берри уверенно вошел с новым стетоскопом, приставил мембрану к Мойриному животу, прислушался на мгновение и вздрогнул всем телом, словно у него внутри лопнула какая-то ходовая пружина. Явно не в своей тарелке, он отошел от кресла. Нижняя челюсть доктора сделала несколько холостых движений вверх-вниз, прежде чем он смог заговорить.

— Извините, — наконец выговорил он и по кривой вышел из кабинета.

Лен схватил выроненный доктором инструмент.

Приглушенный, но ясный, будто колокольчик из-под воды, тоненький голосок выкрикивал:

— Ты, почетный сфинктер костоправия! Ты, выжимка из прямой кишки! Ты, безмозглый хирург по деревьям! Ты, клизма, надутая через задницу! — Пауза. — A-а, это ты, Коннингтон? Отвали, придурок, я еще не закончил с доктором Катетером.

Мойра, похожая на Будду с бомбой в животе, улыбалась.

— Ну как? — спросила она.

— Мы должны подумать, — снова и снова повторял Лен.

— Ты должен подумать. — Мойра расчесывала волосы, всякий раз резко дергая гребень. — С тех пор как все это началось, у меня было много времени для размышлений. Когда начинаешь думать…

Лен набросил свой галстук на резной деревянный ананас у края полки для обуви.

— Мойрочка, веди себя разумно.

Мойра фыркнула и на мгновение застыла. Затем склонила голову набок, явно прислушиваясь; новые манеры поведения жены начали действовать на Лена убийственно. Он вновь ощутил, как вдоль позвоночника скользнула очередная змея.

— Что еще? — резко спросил он.

— Лео говорит, чтобы мы вели себя потише — он думает.

Кулаки Лена судорожно сжались; его натянувшаяся рубашка отстрелила пуговицу.

— Послушай. Я хочу наконец выяснить. Ты ведь не слышишь его голоса. Как же…

— Сам прекрасно знаешь. Он читает мои мысли.

— Но это тоже не… — Лен глубоко вздохнул. — Ладно, не будем отвлекаться. Я только хочу узнать твои ощущения — тебе кажется, что ты слышишь голос, или просто знаешь, что он тебе говорит, или…

Мойра задумчиво отложила гребень.

— Это не похоже на голос.

— О Боже. — Лен рассеянно подобрал галстук и принялся завязывать его на голой груди. — Так он видит твоими глазами, знает твои мысли и может слышать, когда с тобой кто-то разговаривает?

— Конечно.

— Потрясающе! — Лен принялся расхаживать по спальне, не разбирая дороги. — А считается, Маколей был гением. Этот ребенок даже еще не родился. Трам-тарарам! Я же слышал его. Он крыл Берри на манер Монти Вулли.

— Два дня назад он заставил меня читать «Человека, который пришел к обеду».

Путем проб и ошибок Лен обогнул-таки маленький прикроватный столик.

— Кстати. Можешь ты что-нибудь сказать о его… личности? Я имею в виду, сознает ли он, что делает? — Он помедлил. — Ты вообще уверена, что он разумен?

— Предельно глупый… — Мойра запнулась. — Определи, что такое разумность, — неуверенно выговорила она.

— Ладно, я имею в виду… Ч-черт, откуда взялась эта веревка? — Лен сорвал галстук и швырнул его на абажур.

— А в своей разумности ты уверен?

— Хорошо-хорошо. Ты пошутила, я посмеялся — ха-ха. Я вот что пытаюсь у тебя спросить: замечала ли ты присутствие какой-либо созидательной мысли, организованной мысли — или он просто… интегрирует по контуру… по контуру из инстинктивных реакций? Ты не…

— Дай подумать. Заткнись на минутку… Я не знаю.

— Он бодрствует или спит и видит сны про нас, как Черный Король?

— Не знаю.

— А если так, то что будет, когда он проснется?

Мойра сняла халат, аккуратно его сложила и путем непростых маневров устроилась между простынями.

— Давай спать.

Лен успел снять носок, прежде чем ему пришла в голову еще одна мысль.

— Он читает твои мысли. А мои? — ошарашенно пробормотал Лен.

— По-моему, на твои мысли ему просто наплевать.

Лен наполовину стащил другой носок и произнес изменившимся тоном:

— А по-моему, на что ему точно наплевать, так это на мою работу.

С предельной осторожностью двигая локтями, Лен забрался на кровать и занял место рядом с Мойрой.

— Ну что, порядок?

— Мм… Угу. — Мойра резко приподнялась и возмущенно произнесла: — Ну уж, дудки!

Лен ошарашенно взглянул на нее в сумраке спальни.

— Что?

Она опять фыркнула.

— Лен, вставай. Быстрее, Лен!

Лен судорожно отбился от предательской простыни и выскочил из постели.

— Что еще?

— Тебе придется спать на кушетке. Простыни в нижнем…

— На кушетке? Ты спятила?

— Ничего не могу поделать, — слабым голосом произнесла Мойра.

— Но почему?

— Мы не можем спать в одной постели, — простонала она. — Лео говорит, что это — ох! — негигиенично!

Контракт Лена возобновлен не был. Пришлось подыскать место официанта в курортной гостинице — такая работа приносила больший доход, чем преподавание будущим гражданам основ трех важнейших наук, но радости доставляла значительно меньше. Лен честно отработал три дня, а затем полторы недели бездельничал, пока четыре года физики в университете не обеспечили ему место продавца в магазине электротоваров. Хозяином оказался радостно-агрессивный тип, заверявший Лена, что в радиотелевидении заложены громадные возможности, и твердо веривший, что плохая погода вызвана испытаниями атомных бомб.

Мойра, уже на восьмом месяце, каждый Божий день ходила в местную библиотеку и прикатывала домой кучу книг в детской коляске. Малыш Лео, судя по всему, продирался одновременно через биологию, астрофизику, френологию, химическую технологию, архитектуру, «Христианскую науку», психосоматическую медицину, морское право, делопроизводство, йогу, кристаллографию, метафизику и современную литературу.

Его господство над жизнью Мойры сделалось полным, а эксперименты с диетой продолжились. Одну неделю она ела исключительно орехи и фрукты, вымытые в дистиллированной воде; всю следующую сидела на диете из говяжьего филе, зелени одуванчика и особого сорта минеральной воды.

К счастью, в разгар лета мало кто из персонала средней школы остался в городке. Однажды Лен встретил на 360 улице доктора Берри. Берри вздрогнул и стремительно пустился в противоположном от Лена направлении.

Дьявольское событие, которому суждено было произойти в их жизни, ожидалось где-то около 29-го июля. Лен выразительно вычеркивал каждый день в их настенном календаре жирным черным фломастером. Он догадывался, что стать отцом сверходаренного человека — задача, мягко говоря, нелегкая — ведь Лео, вне всякого сомнения, годам к пятнадцати станет мировым диктатором, если только его раньше не прикончат — но за то, чтобы выдворить Лео из его материнской крепости, Лен был готов заплатить любую цену.

Затем наступил день, когда Лен, придя домой, обнаружил Мойру за пишущей машинкой. Рядом лежала полудюймовая стопка рукописей. Мойра тихо всхлипывала.

— Ничего, Лен, я просто устала. Он взялся за это после ленча. Взгляни.

Лен перевернул стопку.

Дуромоняя. Облаживая демиурга. Вота аскается сказка: Зраки нешмонны, гривляют и смотрят, сдирая уздетые, ломные паки. Обутый! Гробаем беднягу! Штяк, значит жиды мы. Еще сатинеры! Трусы и сами себя на выю оденут. Мыло ищи в середине дыры; соколы нам и орлами. Свежеванная до жива круглая шмать кошатины…

Первые три листа были целиком в таком духе. На четвертом Лен обнаружил превосходный петраркианский сонет, в пух и прах разносящий нынешнюю администрацию и партию, согласительным членом которой был Лен.

На пятом находился написанный от руки кириллический алфавит, проиллюстрированный геометрическими диаграммами. Лен отложил бумаги и неуверенно взглянул на Мойру.

— Нет, давай дальше, — сказала она. — Прочти остальное.

На шестом и седьмом содержались непристойные лимерики, а дальше и до конца стопки шли первые главы очень неплохого авантюрно-исторического романа.

Главными персонажами романа были Кир Великий, его необъятногрудая дочь Лигея, о которой Лен прежде никогда не слыхал, и однорукий греко-мидийский авантюрист по имени Ксанф; хватало там также и куртизанок, шпионов, привидений, галерных рабов, оракулов, головорезов, прокаженных, содержателей публичных домов и тяжеловооруженных всадников — просто невероятное изобилие.