Билет куда угодно - Найт Дэймон - Страница 13

Нейсмит зачарованно наблюдал, как кнопки, которые не поддались его усилиям, легко вдавились и передвинулись под пальцами Чурана. И как только это произошло, стены комнаты, висящие на крючках халаты, швабры и вся остальная дребедень стала понемногу удаляться. А во время поворота Нейсмит ощутил психическое потрясение, когда закрытая призрачная дверь прошла прямо сквозь его тело.

Затем они двигались по станции, в нескольких футах над головами молодых людей, разбросанных в неподвижности тут и там по всей платформе. Не слышалось ни звука. Все фигуры стояли как гвозди — некоторые замерли с поднятой ногой. Лица искажены, глаза блестят тупым воодушевлением.

Двигаясь в прежнем темпе, проплыли сквозь стену станции. Еще одно мгновение тьмы — и открытое пространство.

Нейсмит с предельным вниманием наблюдал за происходящим, пытаясь разгадать связь между их движением и тем, как Чуран управлял машиной.

— Чего я не могу понять, — произнес он, — каким образом вы заключаете свои силы в столь крошечном аппарате.

— Там нет сил, мистер Нейсмит, — ответила Лалл. — Силы, которые мы используем, генерируются в будущем. Машина — всего лишь пульт управления. Мы называем ее… — Она издала пару гортанных звуков. — Как же это вам перевести? — Лалл помолчала, затем с сомнением произнесла: — Сфера времени? Нет. Название означает нечто, погружающееся во время — как вы погружаете батисферу в океан. Как бы вы это назвали — темпоро…

Яркий университетский городок снаружи теперь напоминал красочный склад: два вертолета, студенты на лужайке — всех поймало остановившееся мгновение. Нейсмит зачарованно наблюдал, как движется призрачное 62 яйцо — теперь уже быстрее — на восток через поляны. Здания, огненные деревья удалялись в перспективе вместе с людьми; но теперь уже не как фотография, а как немыслимо детальная и похожая на жизнь миниатюрная модель.

— Темпороскаф? — вскоре с кривой усмешкой предложил Нейсмит.

— Ну, пусть будет темпороскаф. Правда, слово уж больно уродливое… Видите ли, мы можем управлять нашим положением как в пространстве, так и во времени. Теперь, к примеру, мы движемся в пространстве, оставаясь неподвижными во времени. А чуть позже будет наоборот.

Пейзаж внизу проплывал уже заметно быстрее. Солнце золотило верхушки зданий на горизонте. Поднимаясь по длинному склону, они еще только проходили над Бурвош-парк. Нейсмит видел дорожки, покрытые гравием, замерших пешеходов, серебристое озеро и теннисные корты. Затем все это скрылось. В поле зрения вплыли плотные громады кварталов Лос-Анджелеса — в той же неземной тиши.

Сидя в замкнутом пространстве призрачного яйца, Нейсмит вдруг понял нечто, до той поры таившееся на задворках сознания. Запах. Какие-то дешевые духи с примесью — почти неразличимой — но все же он узнал ее: тот же мускусный аромат, который он учуял в конторе Чурана.

Ну и парочка — Нейсмиту опять бросилось в глаза, насколько уродливыми казались они, находясь рядом друг с другом. То, что у Лалл могло показаться случайным совпадением черт — плоский нос с широкими ноздрями, узкие желтые глаза, тонкие губы — помножившись надвое, складывалось в картину классического уродства. Две перекрашенные лягушки в прозрачном яйце — уставившиеся друг на друга немигающими глазами — лягушки, в результате какой-то каверзной вивисекции получившие сходство с человеком. И, вспомнив холодное прикосновение к Лалл, Нейсмит снова содрогнулся.

Теперь внизу проплывали предгорья — а за ними вскоре выросли и горы. Нейсмит заметил, как из окон домика на краю каньона, такого крошечного издалека, подмигивает ему солнце. Когда переваливали через горы, не переставая набирать высоту, Нейсмиту стал виден выпуклый земной горизонт, туманно-голубой — и крапинки перистых облаков, что плавали высоко-высоко под бледным сводом. Что-то еще бросилось в глаза — яркая блестка над облаками, быстро приближающаяся. Нейсмит почти сумел ее распознать — блестка сделалась отчетливой и оказалась серебристо-голубым лайнером Транс-Америкэн. Когда корабль приблизился, на мгновение у Нейсмита перехватило дух — видна была каждая заклепка на отполированной обшивке самолета. До него вдруг дошло, что лайнер висит в воздухе совершенно неподвижно. За стеклом пилот с помощником казались застывшими восковыми куклами; к соплам примерзли еле заметные язычки пламени. Вскоре лайнер остался позади.

Два чужака наблюдали за землянином с непроницаемыми лицами. Нейсмит спросил — грубее, чем собирался:

— Ну и куда теперь?

— Не так, чтобы далеко, мистер Нейсмит, — ответил Чуран.

Круглый мир внизу катился куда-то с немыслимой скоростью; уже появилась серебряная блестка, в которой Нейсмит узнал Боулдер-Дам. Затем внизу пронесся страшный, полный теней шрам Большого Каньона. Затем еще горы, затем ниточка какой-то речушки — не иначе, Колорадо. А дальше за горами на равнине Нейсмит заметил город, раскинувшийся подобно серебристым костяшкам домино. Город сверкал среди выжженной земли.

— Денвер, — догадался Нейсмит.

— Сам город нам ни к чему, — пояснил Чуран, опуская взгляд на машину. — Он нужен только как ориентир. — Теперь толстые короткие пальцы чужака снова стали, колдовать над машиной. Нейсмит разглядел, как странные кнопки вдавливаются одна за другой, и заметил мерцающий свет, что ненадолго вспыхивал над машиной. Дальше появилось пятно агрессивно-красного света, которое медленно и непрерывно пульсировало; затем быстрее, когда они двигались над городом — затем снова медленнее — затем еще быстрее, когда призрачное яйцо приближалось к остановке — а мгновение спустя красный огонек стал гореть постоянно — лишь со слабым намеком на мерцание. Призрачное яйцо остановилось.

— Ну вот, мы достигли нужного положения в пространстве, — сказал чужак. — А теперь начинаем двигаться во времени. Готовы, мистер Нейсмит?

Не дожидаясь ответа, Чуран снова принялся ковыряться в машине — и вскоре весь широкий пейзаж под ними затуманился, потемнел — и снова осветился. Нейсмит поднял глаза и увидел, как солнце кометой описывает над головой дугу. Вспыхнув красным, оно нырнуло за краешек западного горизонта — и снова все потемнело. И вдруг — свет! Солнце выскочило на востоке, вихрем пронеслось над головой — нырнуло на запад — и мир снова погрузился во тьму. Свет! Тьма! Свет! В мигающей смене дней и ночей, в душной тесноте призрачного яйца перед Нейсмитом мелькали лягушачьи физиономии Лалл и Чурана. А пейзаж под ними, дрожа в стремительных волнах света и тьмы, корчился, менялся, как бы сам себя перетряхивая в новые формы. Нейсмит видел, как город выпускает новые щупальца, претерпевает судорожные трансформации, как все выше тянутся здания. Будто гротескная анимация: казалось, у города был ритм роста, покоя и нового роста.

Потом в восточной части города вдруг возник гигантский кратер. Цикл роста прекратился. Нейсмит, будто под гипнозом, завороженно следил, как городские районы медленно обугливаются, как целые кварталы обращаются в черные руины.

— Какой это год? — прохрипел он.

— А кто его знает? Кажется, конец девяностых, — безразлично отозвалась Лалл. — Какая разница?

— Какая разница? — машинально повторил Нейсмит, но потом затих, наблюдая за лежавшим внизу пейзажем. Погибший мегаполис исчез. Испарился, словно в зыбучих песках — земля на глазах поглотила его. Потом осталась лишь безликая равнина, мерцающая в призрачных сумерках. А дальше, казалось, целые часы ничего не менялось.

Чуран снова повозился с машиной. Мелькающая смена дней и ночей вдруг прекратилась. Сначала стоял ранний вечер, затем ясное небо потемнело до темно-синего — и можно было различить несколько звезд. Весь пейзаж, как Нейсмиту было заметно с возвышенной позиции, стал как-то не по-земному пуст и недвижен. Ни крыши, ни стены, ни даже намека на дорогу — по всей бескрайней равнине; нигде ни огонька.

— Какой это год? — снова спросил Нейсмит.

Но ответа не получил. Чуран произвел очередную манипуляцию с машиной, и призрачное яйцо принялось спускаться по пологой траектории. И вот уже скользили над самой землей — над разросшимися по колено травами — к длинному невысокому холмику, который только и виднелся на фоне неба. Весь остальной пейзаж был темен и пуст.